— На всякий случай приучаем их не брать пищу из посторонних рук, — попытался оправдаться он. — Ящеры дорогие, конкуренция тоже есть. Мало ли что… — Жаль, — улыбнулась Теззи, и почувствовала, как наполняются жаром щеки. — Я… Мне давно не было так спокойно… — В первый раз всегда так, — закивал Ривотт. — Со временем привыкаешь и меньше чувствуешь, но все равно с ними славно. Катаемся? — Да, — выдохнула Гортензия. В загон заглянул Дион, тот самый белобрысый дракей, который был свидетелем на свадьбе. Отвесил поклон супруге коллеги и поманил Ривотта за собой. — Отто, на пять минут, нужна помощь, а все на фуршете. — Побуду тут, — махнула рукой Теззи, отпуская мужа. — Я быстро, — заверил благоверный и поспешил прочь. Отошла от Принца и уселась на скамью в дальнем углу загона напротив. По пустой кормушке и поилке Теззи заключила, что место не занято и она никому не помешает. Довольно улыбнулась. Сейчас они покатаются, а потом немного погуляют вдвоем. Ривотт опять будет развлекать байками, держать под локоть и с теплотой заглядывать с глаза. Как все-таки жизненный опыт меняет восприятие! Сколько общались, но никогда не замечала, что Отти такой: спокойный, неглупый, веселый. Перестал смущать даже невысокий рост супруга, то, над чем она подшучивала всю юность. Потерялся, исчез, померк рядом с характером и обаянием этого мужчины. Скрипнула дверь и на пороге появился незнакомец. Показалось, что гость держит в руке два яйца. Формы дракея или работника драконюшен на нем не было, напротив, его костюм скорее выглядел парадным. На владельца Принца вновь прибывший тоже не походил. Хозяина самца Теззи знала в лицо, мужчина был одним из ее поручителей. Затаила дыхание, наблюдая за происходящим. Чужак уверенно направился к загону Принца. Позвал едва слышно: «Принц-Принц», — и, когда ящер развернулся к нему, протянул лакомство к самой его морде. Гортензия прищурилась: посторонний перед ней или работник драконюшни, с которым она незнакома? Что делать: отнимать у самца еду или сидеть на месте? Ящер ответил за нее. Понюхав сначала яйца, а потом макушку мужчины, Принц презрительно фыркнул и потопал к поилке. Чужак покачал головой, оставил угощение на широкой части ограждения загона и поспешил прочь. Теззи посчитала про себя до десяти, позволяя визитеру уйти подальше. Покинула укрытие, смахнула яйца на пол, так чтобы Принц не добрался до них, если передумает, и как можно незаметнее последовала за гостем. По-хорошему стоило развеять сомнения — отыскать кого-нибудь знакомого с чужаком, но кто именно мог помочь, в голову не приходило. Мужчина явно спешил. Он резво обогнул хозяйственные постройки, не останавливаясь, прошел мимо принимающих ставки конторок, лавок с бубликами и сувенирами. Похоже, нацелился на выход. Гортензия замешкалась было, но потом махнула рукой: Отто простит ей внезапную отлучку, когда она объяснит причины. Не успела уйти! Знакомые руки схватили в охапку и развернули лицом к своему обладателю. — Что тебе показалось на этот раз? — поинтересовался Ривотт то ли с упреком, то ли недовольно. — Я слишком задержался? Так уже спешил к тебе. Хорошо, что ты не успела сбежать… Гортензия оглянулась, но чужак уже скрылся из виду. Неловко улыбнулась и покачала головой. — Кто-то приходил угостить Принца, а тот не стал есть, — сбивчиво пояснила она. Отчего-то близость супруга казалась приятной, и это немного настораживало. — Вот я и решила проследить за столь щедрым мужчиной. А ты мне все испортил… — Вот как… — нахмурился Ривотт. — Куда он направился? — К выходу. Дракей кивнул, выпустил ее из объятий и потянул к ближайшей пристройке с дверью наружу. Поздоровался с сидящим там пожилым мужчиной и, по-свойски подмигнув ему, поинтересовался. — Скажи, Уртик, кто выходил отсюда в последние десять минут? Тот потер подбородок, вздохнул так тяжело, будто прикладывает нечеловеческие усилия, и философски заметил: — Из знакомых выходили госпожа Дуар, Бухус и младший брат нашего Алдро — хоть убей не могу запомнить имя…. А больше и никого… — Спасибо! — кивнул Ривотт и потянул супругу обратно на дракодром. — Куда мы на этот раз? — насторожилась Гортензия. — Наконец-то кататься, — усмехнулся дракей и слегка прихватил жену за локоть — А то этот маятник между Принцем и выходом уже даже не веселит. — А ты не поинтересуешься, как выглядел тот мужчина? — Незачем. Брату Алдро тринадцать, госпожа Дуар — женщина, а вот Бухус — слуга господина Лигуструма, владельца Красавчика. Мне все понятно без вопросов. Остановился и посмотрел жене в глаза. — Разберусь сам. Не волнуйся, — осторожно взял ее за плечи. — Забудь о них хотя бы на часок, — покачал головой: — Хотел порадовать тебя, а пока получается только пустая суета. — Не такая уж и пустая, — усмехнулась Гортензия. — Я находилась на неделю вперед. — План был другой, — с улыбкой отрезал Ривотт и повел супругу к драконюшням. Принц обрадовался прогулке. Позволил «самке своего всадника» усесться в седло и осторожно, почти крадучись, затрусил по тренировочной дорожке. Теззи плотнее запахивала куртку, которую надел на нее Ривотт, наслаждалась моментом и даже не пыталась управлять ящером: тот двигался по привычному маршруту, а ее охватывала такая детская безмятежность, что душа просила только об одном — не останавливаться. Над головой висело чистое небо, прохладный ветер казался ласковым, и ничего не нарушало владевшего всем существом волшебства. Отпустило к четвертому кругу. Видимо, Принц устал и не смог больше дарить радость наезднице. Подоспевший Ривотт помог спешиться и, беззастенчиво удерживая жену в объятиях, поинтересовался: — Понравилось? — Очень, — выдохнула Гортензия, утыкаясь носом в его плечо, со странным удовлетворением втягивая знакомый запах. Близость Ривотта перестала смущать совершенно. Напротив, захотелось прижаться к мужу крепче. Вряд ли требовалось большее, но желание окунуться в чужое тепло показалось нестерпимым. Супруг будто уловил ее мысли. Скользнул руками по плечам и, забравшись под куртку, сжал спину Теззи так, что стало трудно дышать. Прикрыла глаза. До чего же сладко! Облизнула вмиг пересохшие губы и выдала то, что беспокоило последние пару дней. — Не знаю, захочется ли мне продолжения когда-нибудь… — Я не спешу, — муж запустил ладонь в ее растрепавшуюся на ветру прическу, нежно погладил пальцами кожу головы и перешел на шепот: — Больше всего на свете хочу этого. Даже без продолжения… Притянул к себе и нежно коснулся губами губ. Тело накрыла теплая волна, а Гортензия вдруг почувствовала себя девчонкой, которая хочет ласки и одновременно боится ее. Вспомнились боль и ужас отдачи от применения заклинания. Мысли о последствиях связи с мужчиной никак не желали оставлять ее в покое. На мгновение показалось, что и в этот раз все пойдет уже знакомым жутким путем. Поцелуй Ривотта пьянил, но призраки прошлого мешали насладиться им полностью, выпить до дна. Муж не отступил. Нежностью и терпением отгонял страх. За первым поцелуем последовал второй, за вторым третий, а потом еще и еще. Ривотт отпустил Гортензию, лишь когда зафыркал прикрывающий их от посторонних глаз Принц. Дракей оторвался от жены и, ласково похлопав ящера по шее, повел того в стойло. Насыпал в кормушку еды и вернулся к Теззи. — Предлагаю не изменять планов, — с улыбкой произнес он. — Разве что добавить к ним поцелуев, если останемся наедине. Что скажешь? Вместо ответа Гортензия приблизилась к нему и обняла. Скорее как нуждающееся в защите существо, чем как горячая женщина, но Ривотт закрыл глаза: ее объятия были страшно приятными. Домой пришли к ужину. Держась за руки и время от времени отпуская друг другу то нежности, то колкости. Взволнованная Фукси сообщила, что господин Рипсалис еще в обед прислал курьера с письмом. Глава девятая Ривотт наблюдал, с каким сосредоточенным видом Гортензия распечатывает послание, и не мог отделаться от мысли, что супруга обманывает его. А если не обманывает, то явно умалчивает о чем-то важном. Это смутное чувство возникло, еще когда они вместе копались в бумагах покойного Патрака, но окончательно оформилось именно сейчас. И папки, и письмо объединяло одно — Ривотту казалось: Гортензия уже заранее знает, что там. Ее, конечно, еще тревожило, насколько полно владеют сведениями другие, но это, похоже, оставалось единственной интригой. — Что там? — он воспользовался вольностью своего нового положения и, обняв жену со спины, заглянул в послание через ее плечо. Гортензия подвинула бумагу так, чтобы он мог прочесть текст без труда. Рипсалис был краток: «Нам есть что обсудить, — писал он. — В папках упоминается женщина — Сиринга Коман, супруга одного из финансовых советников короля. Она погибла через день после смерти Датура Патрака, упала с моста. Ее вдовец утверждает, что в то утро жена собиралась встретиться с друзьями детства и у нее была с собой крупная сумма, но дознаватели нашли при ней только нож, кошелек оказался пуст. Есть подозрение, что она встречалась с человеком не своего круга, и тот, пользуясь случаем, ограбил ее. Нам известно о ваших встречах с Сирингой, и мы бы очень хотели знать подробности ваших разговоров». Ривотт мысленно усмехнулся. Вот и первая ласточка! Не зря Рипсалис говорил, что подруга детства не так проста, как пытается показаться! — Ты знакома с женщиной, проигравшей в карты полсостояния? — поинтересовался он, стараясь казаться как можно беззаботнее. Сирингу Коман просто невозможно было не заметить: ее долги Патраку превышали всякие разумные пределы и невнимательность супруги выглядела намеренной. — Я не знала, что в записях Датура именно та Сиринга, с которой я пару раз пила чай, — пожала плечами Гортензия. — Вряд ли содержание нашей с ней болтовни чем-то поможет мне. Обернулась и посмотрела в глаза. Осторожно и нежно погладила его по щеке. Ривотт облизнулся и мысленно призвал себя к хладнокровию. Ее доверчивая близость будоражила кровь сильнее самых жарких мыслей. Напрочь отнимала разум. Он не планировал заходить так далеко. Хотел лишь ослабить выстроенный прошлым барьер, загладить мелкое колющее чувство вины и подарить немного радости измученной жизнью женщине. Получилось, что получилось. И сейчас он стоял рядом с той самой Теззи, над которой частенько насмехался в юности, не в силах ни выпустить ее из объятий, ни отказаться от ее ласки. — Я хочу еще, — едва слышно прошептала она. — Боюсь постели, но не откажусь от всего того, что бывает до… Если, конечно, ты не… Не дал договорить. Жадно впился в ее губы поцелуем, утопая в сладком удовольствии. Не хочет в его постель? Не беда! Он подождет. Пропустит этот заезд, чтобы сорвать куш в следующем. Гортензия поняла его без слов. Обняла и ответила с таким жаром, что на мгновение Ривотт испугался не совладать с происходящим, но потом взял себя в руки. Все получится в свое время! — Так о чем вы говорили с Сирингой? — поинтересовался он, когда они нашли силы оторваться друг от друга и опять засесть за папки. Привычно устроились на кровати в узкой комнате. Света от свечей на подоконнике хватало, чтобы разглядеть имена и комментарии в расписках, и супруги внимательно и методично просматривали каждую страницу. Ривотт втягивал носом запах пыли с примесью розовых духов Гортензии и боролся с желанием снова схватить жену в охапку и целовать до тьмы в глазах и ломоты в теле. — Обо всем, — Теззи тряхнула головой, окончательно растрепав прическу и становясь от этого еще желаннее. — Она приходила к Датуру. Не в ту спальню, а как положено, к нам домой, но его не застала. Мы разговорились, так часто бывает, когда встречаются две несчастные женщины, — тут Гортензия криво усмехнулась: — У нас у обеих не случилось детей. Вздохнула. Тяжело проглотила застрявший в горле ком. А потом махнула рукой и продолжила: — Она посетовала на долги, на то, что боится огласки. Рассказала, что пришла просить у Датура отсрочку. Я знала о его ростовщичестве. Без подробностей, конечно, но удивилась несильно. Потом Сиринга еще несколько раз приглашала меня на чай в городе. И все. После ей, похоже, не понравилось, что я не отвечаю тем же, и общение прекратилось. Но при всем желании я не могла быть с ней на равных, из-за моих побегов муж почти лишил меня денег. — А что-нибудь необычное она рассказывала? — прищурился Ривотт. Наваждение отпускало, а разум хотел подробных ответов. — Кроме того, что муж убьет ее, если узнает о долгах, — ничего, — слабо улыбнулась Гортензия. — Она даже не поделилась, кто он и чем занимается. Зато рассказала про себя: ее отец какой-то мелкий зельевар, кажется, делает и продает лечебные отвары… Ривотт кивнул и снова уткнулся в папку. Пока все выглядело невинно, но стоило поразмыслить и задать еще вопросы. Требовалось же, в конце концов, хоть как-то отвлекаться, чтобы сдержаться и не перевести поцелуи в нежелательную плоскость. — Смотри, кого я нашла! — оживилась Теззи и протянула ему свою папку. — Роза Дуар, — усмехнулся Ривотт, пробегая глазами по расписке на пустячную сумму. Смешной долг для господина Дуара, владельца дракодрома, но захочет ли его дочь, чтобы отец знал о ее карточных проигрышах? Наверняка, как и большинство женщин в этом списке, она боится огласки. Покачал головой, поражаясь изобретательности Патрака: тот ловил своих жертв даже не на сумме и сроках выплаты по долгу, он выбирал тех, кого могло добить общественное мнение. Для женщин в списке обнародование документов сулило крупные неприятности: кто-то мог лишиться статуса или испортить карьеру близким, а кому-то и вовсе пришлось бы опасаться за свою жизнь. При таких обстоятельствах даже постель могла показаться ничтожной платой. Хотя Ривотт руку готов был дать на отсечение: соглашались не все, с кем-то Патрак находил компромисс. Теззи зевнула, и дракей вспомнил, что завтра перед обедом у нее назначена встреча с Белдоном. Надо отправляться спать! Подавил желание предложить супруге провести ночь на одной кровати — все равно Гортензия еще не готова — и отложил папки. До суда есть время, они успеют найти убийцу! Придется успеть. Другого выхода просто нет. *** Гортензия собиралась на переговоры с Белдоном с особой тщательностью. Хоть они и условились встретиться в городском парке среди людей, все равно Теззи было не по себе. Рипсалис обещал прогуливаться неподалеку, Ривотт планировал составить компанию дознавателю, но вдова Патрака-старшего на всякий случай прихватила с собой нож, пусть даже ради него пришлось поменять сумочку на другую, непривычно большую и не очень подходящую наряду.