Она широко раскрыла глаза, пока мы проходили через частный вход. Она выглядит ослепленной, а я ловлю от этого кайф — приятно доставлять ей удовольствие даже до того, как мы доберемся до спальни. — Тебе нравится? — спрашиваю я. — Я никогда не беру свои слова назад. Тут прекрасно. Сад… — Прекрасен. И люди в восторге от вида на воду. — Я люблю океан. Это причина, по которой я здесь. — Ты переехала в Мауи, чтобы любоваться океаном отсюда? — как по мне, виды на океан везде одинаковые на Гавайях. А Лос-Анджелес не сильно отличается от Гонолулу, если честно. Просто немного больше пальм и гавайские названия улиц. — Не совсем. Я приехала сюда с бывшим. Мы хотели посмотреть остров, но денег на обратный билет у нас не было. Тогда мы решили, что поработаем тут до зимы, накопим немного денег и улетим домой, когда будем готовы. — Но тебе тут понравилось настолько, что ты решила остаться? — Нет. В один вечер я вернулась в нашу маленькую дерьмовую съемную квартиру после работы и обнаружила, что он забрал все наши накопления и улетел в Денвер. — Ублюдок. Она пожала плечами. — Наши отношения не продлились бы долго. Ему нравилось курить траву больше, чем работать, что объясняет, почему он направился в Колорадо, а не домой. Кроме того, секс был так себе. Кили не выглядит так, будто ее сердце разбито, но я знаю, как странно могут себя вести люди из-за отношений не с тем человеком. Грифф был конченным придурком из-за Тиффани. Я остановился на парковке и выключил зажигание. — Как давно это было? — Почти три года назад. Ее ответ меня сильно удивил. — Ты осталась здесь на три года? Тебе точно понравилось. Мауи — рай, верно? Я кидаю на нее взгляд через плечо, выхожу из машины и открываю ей дверь. — Я не могла себе позволить одновременно и крышу над головой, и билет с острова. Мама бы не дала мне денег, потому что "Я же тебе говорила" и все такое. И вот я здесь. Можем поговорить о чем-то другом? — Конечно, — я закрыл машину и повел ее к своей территории. Я не хочу ничего усложнять. Если я собираюсь попросить ее свести моего брата с ума, я не должен сближаться с ней. Мы здесь, чтобы хорошо провести время. Но все же вопросы непроизвольно появлялись в моей голове. Как долго она и эта дрянь были вместе? Кили выглядит мягкосердечной, была ли она опустошена его предательством? Было ли ей трудно забыть этого парня? Я уже понимал, что наш секс будет потрясающим, но мне было любопытно, скучала ли она по бывшему. Будет ли она думать о нем во время секса со мной? Так, мне нужно прекратить думать об этом. Что, черт возьми, со мной не так? Я никогда не задаю вопросов, и уж тем более не хочу разгребать личное дерьмо девушек на одну ночь. Мы выпили, посмеялись, переспали, все. Я оставляю ей теплые воспоминания, мы двигаемся дальше. Я не запоминаю ничего, кроме имени. В лучшем случае. Я уверен в том, что с Кили все будет иначе. Меньше переживай о сделке. Открой себя кому-то, с кем разделишь свою жизнь. Черт, нужно выкинуть Бритту из головы. Кили идет за мной вверх по лестнице и тихо стоит рядом, пока я открываю дверь. Планировка стандартная: небольшой холл, справа кладовка, слева кухня с барной стойкой и видом на гостиную. Лиственные породы, гранит. Нейтрально. Интересно, что она думает. Кили почти не оглядывается, направляясь прямиком к балкону, откуда открывается вид на бассейны и океан. В этой части комплекса обычно тихо и спокойно. Что, безусловно, когда — нибудь поможет при продаже. — Вау. Это замечательно, — она опускается в кресло, с завороженным видом глядя на луну, сияющую над территорией, и волны, грохочущие вдалеке. — Ты наверняка проводишь здесь все свободное время. — Нет, — я не могу вспомнить, когда в последний раз открывал дверь на веранду. Конечно, похожий вид открывается из окна моей спальни, но чтобы я просто сидел здесь? — Я редко бываю дома. — Серьезно? Я бы нашла причину чаще бывать дома. Я бы жила здесь. Освободила место для медитации. А учеба с таким видом была бы просто отличной. Звуки волн помогают мне сконцентрироваться. Я бы даже ела здесь… — она повернулась ко мне. — И ты не пользуешься всем этим? Ее слова звучат обвинительно, и мне хочется защититься. — Не то, чтобы у меня есть время. Выпьем? — Конечно. Бокал вина, если можно, — она разворачивается и смотрит, как я прохожу к кухне. — Но ты не приходишь сюда просто насладиться, когда ты дома? — Нет, — я немного раздражаюсь, потому что знаю, что она права. Почему я не любуюсь этой красотой, особенно если плачу за нее? — Не прихожу. Внутри тоже круто. Все, что мне нужно, чтобы чувствовать себя комфортно, здесь. Если честно, я даже не думал об этом. Наливаю бокал красного вина для нее, бренди для себя и выхожу на веранду, опускаясь в кресло напротив Кили. Наблюдаю за ней, пока она медленно пьет вино. Меня завораживает ранее мне незаметная тихая женская сексуальность, которая сквозит в каждом ее движении. То, как неосознанно элегантно она держит бокал, как нежно поджимает губы, делая глоток. Ее грудь поднимается и опускается, рыжий завиток волос падает с плеча и опускается между ее грудей. Они идеально будут смотреться в руках, естественные, идеальные для ее тела. Мне нравится, что она настоящая — трогать искусственную грудь все равно, что ласкать камень. Она опускает бокал. — Зачем находиться внутри, если очевидно, что персонал отеля, занимающийся оформлением отеля, ориентируется на людей, лишенных воображения? Это совсем не ты. Никогда не думал, что коричневые и кремовые оттенки слишком тусклые и для людей, лишенных воображения, но Кили — да. — У меня есть несколько голубых подушек на диване. — Они аквамариновые, — она поправляет меня. — И я не видела никаких личных вещей или фотографий в гостиной. — Ты едва на нее взглянула. — Там не особо есть на что посмотреть. Диван с парой кресел, журнальный столик, здоровенный телевизор и все. Извини. Я не придираюсь, я просто удивлена. Твоя машина так тебе подходит. А это место — нет. — Думаешь, знаешь меня? Она пожимает плечами. — У тебя определенная энергия. Она намного смелее и мужественнее, чем эта берлога Томми Бэхэма. Почему ты вообще сделал ее своей? Или у тебя тоже есть этот мужской ген неспособности к декорированию? Я не знаю, что ей ответить. Я никогда даже не пытался декорировать. — Возможно. — Опиши свою первую квартиру. Я представил ее в голове. Комната молодого мачо в общежитии. Две шины от грузовика и лист стекла стали моим первым журнальным столиком. Плакаты с горячими цыпочками, сидящими на горячих машинах… Я хмурюсь. Если подумать, это все сделал Грифф. Но я не возражал. — Окей, ты выиграла, — с самоуничижительной улыбкой уступаю я. — Я не умею украшать. Она смеется. — Спустимся к пляжу? Я сомневаюсь. Я еще даже не поцеловал ее. Разговор был приятным. Ладно, я действительно им наслаждался. У нее интересные взгляды на жизнь. Странно, что она заставляет меня критически посмотреть на себя… но не ужасно. По словам Бритты, мне это нужно. Я надеялся, что мы закончим пить, а затем разденемся для танго с матрасом. Но она смотрит на меня большими голубыми глазами, и ее нижняя губа слегка надувается. Для кого-то еще это могло бы показаться ребячеством или раздражительностью, но она выглядит чертовски сексуально, умоляя. На самом деле, я не считаю эту идею ужасной. Но мы вернемся к… — Конечно, — время близится к десяти, поэтому большинство туристов с детьми уже должны разойтись по комнатам. Те, у кого медовый месяц, должны уже закончить ужинать и начать трахаться. А все пожилые уже в девять должны быть в кровати. По сути, мы должны быть на пляже одни. Широкая улыбка, озаряющая ее лицо, стоит тех двадцати минут, которые мы потратим на небольшую экскурсию по местному пляжу. Она ставит вино на столик и встает с кресла. — Спасибо. Если не будешь осторожен, я подумаю, что ты Прекрасный Принц. — Тебе стоит узнать меня получше. Пойдем. На выходе я меняю лоферы на сандалии и кладу в карман презерватив, потому что… ну, я надеюсь на секс. Я цепляю с собой бутылку вина, убираю ключи и беру Кили за руку, мы ведь собираемся посмотреть на крупную сияющую над заливом Хонакауа луну. Она тихо идет рядом со мной, крепко сжимая мою руку и сосредотачиваясь на океане перед нами. У лестницы Кили снимает туфли на каблуке, и я понимаю, что она куда миниатюрнее, чем я думал — где-то 155 сантиметров, может чуть выше. Она бросается к воде и шевелит пальцами, закапывая их в песок, и эта детская шалость вызывает у меня улыбку. Ленивый ветерок создает впечатление, словно деревья вдоль пляжа исполняют чувственный гавайский танец в ритме шелеста листвы. Темное небо ярко сияет бесконечными звездами. Белые гребни волн сверкают, как бриллианты. Но что самое прекрасное во всем этом, так то, что мы одни. Идеально. — Вау, — выдыхает она, стоя недалеко от волн, разбивающихся о берег. — Каждый раз, когда я вижу что-то настолько красивое, я трепещу. Бесконечность океана делает все земное не настолько важным, каким мы его нарекаем. Я всего лишь человек, а океан… просто посмотри на мощь воды. В ней жизнь. Это… — она поворачивается ко мне и морщится. — Я слишком много болтаю. Возможно, но меня это не волнует. — Мне интересно послушать, что у тебя в голове. Я никогда в таком ключе ни о чем не думал. — Хм… — она берет вино и делает большой глоток из бутылки. Она скрывает намного больше, чем открывает мне, но я умею быть терпеливым. Я умею уговаривать. Я не уверен, хочу ли знать, что еще она может мне рассказать, но я узнаю. — Ты погрузилась в философию. Не позволяй мне прерывать твои размышления. Она посылает мне кокетливый взгляд. — Я просто думала… Вид напоминает мне "Песню Океана" Виктора Гюго. Я не помню дословно, но…