– Зато живой останусь! – Санька не смущали такие слова. – Кто со мной? – Правильно! – все кивала и кивала Катя, не в силах остановиться. – Иди в лагерь, зови Антона. Девчонки-то что, ушли уже? – С чего вы взяли, что мы должны умереть? – Игорь нажимал на руку Никитоса, словно так мог выдавить яд. – Это же не край света. Кругом люди. Тетя Яна вон рядом. Донесем до нее. Там джип. В Каршеве должен быть врач. – Да! Нужен врач, – суетилась Катя. – Несите его. Ну, что вы стоите? Санек с Володей глянули друг на друга. – А потом в лагерь, – махнул рукой Санек. Он присел рядом с Никитосом. – Давай, Вовк, донесем и домой. – Тринадцать негритят решили пообедать… – прошептал Никитос. – Теперь уже двенадцать. – Глаза его закатились. – Поэты не умирают! – нервно шептал Санек. – Поэты уходят в вечность! А? Никит! – Идите уже! – прошипел Игорь. Катя наклонилась, подхватила Никитоса под голову. – Как же глупо! Глупо! – прошептал Никитос, не открывая глаз. – Что за хрень? С чего вдруг? Мы просто поехали в поход. Это какой-то бред! – Потерпи, – зашептала Катя. – Сейчас все пройдет. – Я все понял! Понял! – Никитос приподнялся. После обморока выглядел он вполне бодро, словно и не кусал его никто. – Ему правда нужна жертва! Конкретная жертва. Санек не подошел – иначе он давно бы себе шею свернул. Я тоже. Ему нужен Астраханцев. Это и девчонки говорили. Убей человека – и вернешься. – Прекрати! – Катя попыталась успокоить бьющегося на камнях Никитоса. – Чего ты несешь? – Да! Это так! – Мишка тут при чем? – С самого начала! Все было решено с самого начала. Он и говорил! Он и делал! А потом девчонки пришли и сказали – и я все понял. – Раз, два, – скомандовал Володя, и Санек с Катей одновременно встали, перехватили удобней. Пошли. Миша отбросил от себя палку и вдруг засмеялся. – Ты чего? – осторожно спросил Игорь. Миша как будто впервые увидел его: – Ты чего не ушел? – Чего ты смеешься? – Он прогнал их! Прогнал! – Миша снова засмеялся. – Беги за ними! Он специально сделал так, чтобы здесь никого не было. – Тогда и ты иди. – Не пойду! Миша задрал голову. Из-за леса выросла гигантская черная туча. И на ее фоне маяк казался столбом белого света. – Пойдем, не надо оставаться! – А если это кого-то спасет? – прошептал Миша. – Кого спасет? Ты рехнулся? Полил дождь. Стал падать на землю разом. В тишине. Все вокруг заполнила вода. Она сплошной стеной лилась с неба, смешиваясь и с облаками, и с озером. По крыше маяка барабанило громко, уверенно, пробовало разбить. Мир превратился в воду, одну сплошную воду. Ветер порывами толкал в грудь, гнал к берегу. – Так, значит… – пробормотал Миша, глядя на вылизанный камень. – Выбрал, значит… Яростно заскрипели ели. То ли завыло, то ли обиженно замяукало, то ли захохотало. Дождь стал непроницаемым. Волны били о камень, стонали, ревели. – А чего там Катя говорила? – сам себе бормотал Миша. – Любовь сильнее судьбы? Надо было влюбиться. С грохотом покатились камни. Отсюда капища девчонок видно не было, но камни могли быть только там. Из тех, что легко переносятся с места на место. Огромные валуны бес бы не сдвинул. А может, и сдвинул бы. Но пока он разминался. Ходил с ветром по берегу, гудел в макушках сосен. Он был недоволен. Захохотало. Ветер выкатил на поляну их поверженного идола, покачал туда-сюда и с размаху врезал в маяк. Внутри что-то невнятно крикнули. Миша попытался встать, но ветер обрушился, заголосил, заколотил в грудь кулаками. И стал подталкивать вниз, к камням, к рисункам, к воде. – Геройство – глупость, – прошептал Игорь. Его качало – то ли от ветра, то ли от слабости. – Пойдем вместе. Странно было видеть Игоря рядом. Всегда уходил, а сейчас вот стоит, сунул руки в карманы, ссутулился. У ног лежит череп. На берегу бушевал настоящий ураган. Волны бешено колотились о камень, слизывая с него картинку беса. Трещина расходилась. Из нее шла ледяная чернота. – Геройский герой оказался с дырой, – горько усмехнулся Миша. Никитоса сейчас рядом не хватало. Из трещины вверх вылетел столб ночи. Она распалась, развернулась угольным цветком. Нет, не бес. Кто-то в длинной черной юбке. Распахнул огромную пасть, чтобы заглотить. Чтобы выполнить проклятье. Вспенилась вода. Ударила беспросветности в бок. Зазвенел воздух. От удара Миша покачнулся. – Смотри! – Игорь держал приятеля за руку. – Он не пускает ее! Налим бил хвостом, вызывая волну. Пенила воду выдра. Лебеди с невероятно длинными шеями тянулись вверх. – А! Бесиха! Черное божество неистовствовало. Оно рвалось меж выбитых на камне фигур. – Они не справятся! Миша сорвал с шеи бусы и метнул их в черноту. Береза – на удачу, осина – знак горькой доли, черемуха – дерево шамана. А под конец – ель, дерево злых духов. Бесиха дернулась. Дрогнула земля. Камень под ногами стал трескаться. Миша отступил. Почувствовал, что падает. Прямо на петроглиф. Но удара все не было. Он продолжал лететь и лететь. Сжавшись, ожидая болезненного удара спиной. Мимо пронеслась кромка провала, от шершавых стен зарябило в глазах, стало темно. А потом он вдруг оказался стоящим на ногах. Боли не было. Он просто шел, держась за стены. Над головой стены смыкались. Где-то очень далеко тонкой полоской виднелся свет. Бесиха, бесиха… конечно же, бесиха. Она стояла перед ним – черная, страшная. Под ногами у нее текла река Манала, бесконечный поток мечей и копий. Ударила бесиха в огненный бубен. Зазвенел воздух. Посыпались камни. Зазвенели мечи. Миша попятился, чувствуя, что ноги его уже не слушаются, что колени подгибаются. А надо было стоять. Надо было идти. Потому что не мог он показать страх перед женским божеством. – Не падай, – тихо произнесли за спиной. Миша увидел Никитоса и вдруг решил, что тот умер. Умер, и теперь его дух пришел ему помочь. – Не боись! Я жив. – Никитос показал руку, где на белой коже виднелась красная точка. – Ей нужен не я. Ты был прав, бес нас отсюда уводил, чтобы ты не достался бесихе. Иди вперед. Мы будем рядом. Бесиха глянула в их сторону, зашипела, в груди у нее заклокотало. Изогнулась, подняла над головой бубен, стала стучать, звенеть, в глазах появился огонь. Миша почувствовал, как ладони приятелей выскальзывают из его рук. Бесиха ударила в бубен – и перед Игорем развернулась широкая дорога. Желтым языком она притянула к себе горизонт и упала за черту. Игорь сунул руки в карманы, ссутулился и медленно побрел по ней. Холодом обдало Мишу с левой стороны. Снова ударила бесиха в бубен – и перед Никитосом появились хрустальные ступеньки. Каждый его шаг вызывал тонкий звон. Никитос радостно подпрыгнул и стал взбираться по ступенькам. Губы его шевелились, как будто он читал стихотворение. Холодом обдало Мишу с правой стороны. Ветер загудел. Брызги полетели отовсюду. – Она не пускает! – пытался докричаться до приятеля Игорь. – Не пускает! Игорь с Никитосом стояли на камне. Никитос упал на беса, стукнул кулаком по камню. Ветер унес прочь его слова, волна хлестнула, окатив парней холодной водой. – Ты от них сбежал? – спокойно спросил Игорь. – Ага. – Никитос хитро улыбнулся. – Сказал, что приведу вас. Мы можем вернуться только втроем. Слышишь? – крикнул он в расщелину. – Пусти нас!