Около пяти, когда ночь закончилась и стало светать, я все-таки вырубился. Утром заглянула Лерка. Она прошла в кладовку, достала пиццу, разогрела и разделила на две части. Одну сунула мне, другую сложила пополам и стала есть. – Выглядишь, как позавчера, – Лерка жевала пиццу и запивала вишневой газировкой. – Ты, мне кажется, сегодня не спал. А не ел толком дня два, не меньше. Не ел ведь? – Не-а, – мне совершенно не хотелось есть. – Говорят, что голод и недосыпание продлевают жизнь… – Ерунда. Катька спит? – Спит. Колокольчик вроде помогает, белизна медленней ползет… Но ползет. – Ползет. Что делать будем? – Не знаю. Может, еще раз попробуем слазить? К Кострихе? Лерка хмыкнула. – Тогда одно остается, – вздохнул я. И посмотрел на длинную полку с ножами разного размера и длины. – Ты с ней не справишься, – сразу же отмела эту идею Лерка. – Она сильная. Однажды на нее собака бросилась, так она ей шею свернула. – А если со спины? – И со спины не получится, – Лерка открыла еще лимонаду. – У нее чутье. Мне вчера участковый рассказывал. Он завел ее в кабинет, заставил писать объяснительную, затем заявление, потом показал закон о паспортах. И вдруг ни с того ни с сего она дернулась, голову наклонила, прислушалась – и как рванет из кабинета! Участковый ее задержать побоялся даже. Она почуяла, что кто-то проник в ее жилище, и сразу бросилась домой. Я стукнул кулаком по столу, бутылки с лимонадом подпрыгнули. – У твоего дедушки есть ружье? – спросил я. – Нет. А может, есть. Но он не даст. – Почему? – Потому что мы маленькие. И потому, что так нельзя. Я ударил себя по колену. – А если уехать… Лерка покачала головой. – Чего ты заладил – уехать, уехать. От нее не уедешь! От проклятья не скрыться! Я промолчал. Лерка сорвалась. Я погладил ее по плечу, мне не хотелось, чтобы Лерка на меня обижалась. Лерка была первым моим другом. Неожиданным другом. Вообще-то у меня и среди парней друзей было не очень много, а среди девчонок тем более. – Как она сюда проникает? – спросила Лерка. – Она как-то ведь проникает в дом… – Она в кошку превращается… Лерка усмехнулась. – Ты физику плохо учил. Нельзя превратиться в кошку, есть же физика. Нельзя превратиться в существо, меньшее по объемам… – Ага! – возразил я. – А как же она тогда в трубу выскочила? Лерка согласилась. – Даже если она в кошку превращаться умеет, как она в дом попадает? – спросила она. – По крыше, по стене? – Не. Она сразу в доме как-то оказывается. Прямо в комнате. Как она к Катьке попала? Как ко мне? Все было закрыто. – Я не знаю… А ты иголку прихватил? – Она новую воткнет… – я достал иголку пинцетом. – У нее этих иголок, наверное, килограмм… – Не, – Лерка отобрала у меня пинцет, – такую иголку можно только один раз воткнуть. Если с первого раза не получилось – все, больше не выйдет. Лерка вставила иголку между паркетинами, надавила на нее каблуком и сломала. – Теперь за отца можешь не волноваться. – А ты откуда знаешь? – Да у нас в селе эти сказки каждый сопляк знает. Нельзя сразу наложить на одного человека два проклятья… Дверь вздрогнула. Стук. Вернее, даже не стук, а удар. – Что это? – спросила Лерка. – Она. Поднимись к Катьке. Бита там. – Я… – Поднимись! – шепотом рявкнул я. Лерка послушалась. Мне не хотелось, чтобы Костриха выбила дверь. Я открыл. В этот раз она не была похожа на ту милую бабушку, которая заходила к нам в первый раз. Она ворвалась в прихожую. Правая рука была примотана к шее грязной тряпкой и болталась безжизненно. Я подумал, что хорошо ей врезал, жаль, что по голове не попал. Соседка обвела прихожую глазами, воткнулась в меня черно-красными зрачками и сказала: – Нехорошо, мальчик. Нехорошо брать чужое. Я осторожно скосился за плечо, так, на всякий случай. Убегать я не собирался, все равно бесполезно. Да и некуда. – Нехорошо заходить в чужие дома и брать чужие вещи, – повторила Костриха. – Я ничего у вас не брал, – сказал я, стараясь, чтобы не дрожал голос. – Брал! – рявкнула соседка. Тут она зажмурилась и забормотала что-то непонятное, быстро-быстро. Потом открыла глаза и уставилась на меня. – Отдай то, что взял. Или будет плохо. – Хуже не бывает. – Бывает, – ухмыльнулась соседка. – Бывает гораздо хуже. Ты просто не представляешь, до какой степени может быть хуже! У тебя есть… Тебе знакома эта вещица? Она сунула руку куда-то в свои тряпки и вытащила серебряное кольцо. Я сразу его узнал. Это было кольцо моей матери. – Вижу, что знакома, – соседка надела кольцо на палец. – Если ты не вернешь то, что тебе не принадлежит, я брошу это кольцо в котелок с маслом и буду варить, и от этого кожа твоей матери покроется пузырями… Она говорила, но я слушал плохо, меня уже мутило от всего этого. Соседка остановилась. – Ты не только взял чужую вещь, – глаза соседки превратились в узкие щелочки. – Ты лишил меня моего слуги. Она вытянула из рукава длинное существо, похожее на черную ящерицу. Но это была не совсем ящерица, даже мгновенного взгляда мне хватило, чтобы увидеть, что ног у ящерицы не три (одну-то я оторвал), а пять. Значит, сначала ног у нее было шесть. – С чего вы взяли, что это я? – нагло спросил я. – Может, его собака покусала? Такого уродца каждый покусать рад… Соседка молча показала мне мой фонарик с радио. Я обронил его в подвале. Когда этот шестилап пытался меня задушить. – Подумай, мальчик, – сказала она. – Я приду, и ты мне отдашь то, что мое. Не пытайся бежать, не пытайся прятаться. Я тебя найду. Передай привет своей сестре. Едва за ней закрылась дверь, как я побежал наверх. Катька спала. Дышала спокойно и ровно. Лерка с битой сидела рядом. – Что? – спросила она.