— И твоя тетя, дорогая кузина. Я едва не вскочила на ноги от услышанного. Сжала посильнее деревянную кружку, боясь расплескать чай, и удивленно посмотрела на невозмутимого мага. Не шутит… Совсем не шутит. Взгляд хоть и с хитринкой, но совершенно осознанный и серьезный. Вот какова причина близких отношений Лориэна и Аврелии — мы все связаны кровью. — Прости, я тебя сильно удивил? — чуть строже спросил мужчина. — Знаю, это немного странно. — Нет… — я мотнула головой. — Просто подобного я не ожидала услышать. Но почему… почему мама никогда не рассказывала о тебе? Лори усмехнулся в ответ: — Молчание — то, что нас может спасти. Думаю, ты уже это поняла. — Он спрыгнул со стола и присел на койку рядом со мной, стараясь держать небольшую дистанцию. — Но тут Аврелия была права. Обо мне никто не должен знать. Ей было около тридцати лет, когда ее сестру лишили крыльев. Мама умерла. Не выдержала боли от потери своей демонической сущности. И представляешь, — он вдруг взглянул на меня, не скрывая искренней радости и восхищения, — спустя сотню лет Аврелия наконец отыскала меня. Моего отца к тому времени уже не было в живых. Наше общение с тетей продолжалось два века. Два века она хранила эту тайну и даже унесла ее с собой в Пустоту. — Значит… тебе примерно триста лет? — уточнила я, в мыслях поражаясь этому возрасту. Впрочем, отец и мама должны были прожить гораздо дольше. — Да, но уже понимаю, что скоро потеряю счет времени. Люди и не ведают, как им повезло. Нет ничего страшнее, чем жить долгие годы в одиночестве и не знать, когда нагрянет старость. Тяжелый вздох все же сорвался с моих губ, и я посмотрела на мужчину совершенно иными глазами. Его отшельничество затянулось на три столетия, но, не сломавшись, забыв о мести, он встал на иной путь. Похоже, помощь людям помогла Лориэну оставить прошлое и если не жить, то хотя бы просто существовать. Существовать, помогая другим. Интересно — смог бы он стать тем, кто он есть сейчас, без общения с Аврелией? Мне казалось, что мама сильно повлияла на его жизнь. Я и раньше осознавала, что душа матери — ларец, полный тайн, но только сейчас поняла, какой тяжелый груз она несколько веков несла на своих плечах. — Я хотел ей помочь, — спустя мгновение шепнул Лори, и я заметила, как изменился его голос — стал не только тише, но и слабее, надломленнее. — Она должна была умереть, когда родилась Далия, но Арон связал ее с собой, подарил часть своей силы и души. Вдохнул в нее жизнь. Я потратил около сорока лет на поиски способа исцелить ее, разорвать связь, не причинив ей вреда, но все было тщетно. Сейчас я понимаю, насколько пустыми были мои попытки. Магия способна убивать, поддерживать жизнь, но она никогда не возвращает тех, кому суждено было погибнуть. — Не кори себя, — сказала тихо и, подчиняясь внезапному порыву, коснулась теплой мужской руки. Он вздрогнул, но не посмотрел на меня. Вздохнул как-то обреченно и все же сжал мои пальцы, принимая поддержку. — Она бы этого не хотела. — Да, — Лори кивнул. — Аврелия была удивительной женщиной. Она заменила мне мать, стала другом и семьей. — Он неожиданно усмехнулся — слегка истерично, словно сдерживая слезы, застрявшие в горле колючим комом. — Она сделала невозможное — затмила мою жажду мести. Я так… так ненавидел демонов за то, что они сделали с моей матерью. Ее грех заключался лишь в большой любви, и эта любовь погубила ее. Аврелия видела, во что я превращаюсь, во что меня превращает желание мстить. Ей пришлось постараться, чтобы я прекратил думать о ненависти и применил свои знания и силу в полезном деле. Вместо того чтобы забирать жизнь, попробуй ее дарить — так она говорила. — Какие красивые слова… — шепнула сдавленно, и голову внезапно заполнили мысли о Кае. Сколько лет ему нужно прожить, чтобы забыть о мести так же, как и забыл Лориэн — полукровка, пострадавший не от рук людей, а от рук демонов, казалось бы, своих сородичей? Или все дело только в моей матери? Возможно, годы сказались на принципах Лори — они сделали его мудрее и сильнее — но мама оставила глубокий отпечаток в его горячем сердце. Она стала решающим звеном. Множество вопросов еще терзали нас обоих, но мы молчали. Молчание это отнюдь не казалось напряженным и тягостным, напротив — оно было необходимым. Длинные пальцы то сжимали, то разжимали мою ладонь, но не отпускали. Я видела, как Лориэн борется с чем-то, мучается от душевной боли, не принимая тот факт, что Аврелия мертва. Хмурое лицо было неподвижным, только на скулах беспрерывно вспухали и опадали желваки. Опущенные глаза неотрывно смотрели на ножку стола. Невзирая на то, что смерть родителей сломила меня, я не могла до конца понять чувства Лори. Для него моя мама была единственной, кто знал его таким — слабым, слегка наивным. Наверное, ее смерть оказалась равносильна потере смысла жизни. Не знаю, сколько мы сидела так — молча, неподвижно, держась за руки и даря друг другу тепло, — но ощущение знакомой энергии заставило меня встрепенуться. Мощная энергетическая волна всколыхнула магический источник, и я улыбнулась. Каларатри все же прилетела ко мне. Я поднялась на ноги, намереваясь встретить ее, но Лориэн удержал меня за руку. Голос выдал его волнение, прежде чем я смогла рассмотреть тревогу на мужском лице. — Что это? Его густые темные брови сдвинулись к переносице, взор помутился, и он чуть сильнее сжал мое запястье. — Это Кали… — шепнула осторожно, не понимая беспокойства, сковавшего мага. — Кто? Лицо Лори вытянулось от удивления, широкие глаза распахнулись, а ноздри вздрогнули от напряжения. Облизнув сухие губы, я добавила: — Каларатри. Пегас. Она мой друг, все в порядке. — Друг? — Лориэн резко поднялся с койки, не отпуская моей руки. Сейчас он выглядел невероятно пугающе — возвышался надо мной тяжелой громадиной. — Ты в своем уме? Ты хоть знаешь, с кем водишь дружбу? — Я не понимаю… — Ливия, во что же ты ввязалась, — мрачно выдохнул мужчина и отпустил мою руку. — Я думал, у тебя больше времени… Но… похоже, темная нашла тебя гораздо раньше. Смысл слов, сказанных Лориэном, не сразу дошел до моего сознания. Лори скривился, устало потер переносицу, а после неожиданно глянул на меня мрачным, тяжелым взглядом и серьезно произнес: — Сиди здесь. — Он быстро двинулся к выходу. Остановился в проеме, обернулся и повторил: — Сиди здесь. Не смей выходить. В это мгновение я действительно хотела послушаться его, и не только потому, что он оказался моим братом и был старше меня на несколько столетий. Разум твердо кричал о том, что мне лучше остаться в доме, не переступать порог, отделявший от беды, но сердце требовало иного. Секунды размышлений канули в небытие, и, подчиняясь внутреннему зову, я выскочила из маленького убежища. — Убирайся! — неожиданно громко гаркнул Лори. — Уходи отсюда, проклятая нежить! Я вздрогнула от его басистого голоса и замерла. Кожа мужчины пылала огнем, пламя охватило его, окутало словно одеяло. Он подступал к бьющей о землю копытом крылатой лошади, но останавливался каждый раз, когда та вставала на дыбы. Кали не казалась напуганной, и все же такой нерадушный прием со стороны мага встревожил ее. Улетать она не спешила, без страха продолжала возмущенно стучать копытами и расправлять огромные сияющие синевой крылья, тем самым желая напугать своего противника. В них обоих кипела до жути сильная энергия, и я чувствовала, как эти всплески магии медленно истощают меня. Когда Лориэн разжал кулак и над его ладонью вспыхнул раскаленный шар, я наконец поняла, каково это — оказаться между двух огней. Со всех ног бросилась к пегасу и загородила его собой, успев прокричать: — Лори, не надо! Он замер, шар в его руке тотчас потух, и лицо вместо злобы исказила гримаса удивления. — Черт тебя возьми, Ливия! Отойди от нее! Мужчина бросился в мою сторону, но не успел приблизиться — Каларатри снова ударила копытом о рыхлую землю. Почва под ногами колебнулась, а сильный ветер, вызванный крыльями пегаса, сбил меня и Лори с ног. В ушах назойливо и противно зазвенело. Сильно стучало сердце, тело дрожало как в ознобе. Опершись руками о землю, я приподняла плечи и голову и заметила выскочивших из дома Калеба и Далию. Они стояли, не решаясь сдвинуться с места, будто оцепеневшие от страха и холода. Из последних сил я поднялась на ноги, обернулась к Кали и инстинктивно поднесла скрещенные руки к лицу, понимая, что не смогу и не успею отскочить в сторону. Лошадь мчалась прямо на меня. Всего секунда — и вместо столкновения я чувствую, как сильный поток воздуха, насыщенный магией, проходит сквозь меня. Казалось, что в каждый участок тела вонзились остро отточенные копья. Режущая боль волной прошлась от головы до пят, разбивая вдребезги магический источник и наполняя внутренности вязкой тьмой. Весь мир перед глазами содрогнулся, расплылся, превратившись в сплошной разноцветный комок, и, не издав ни звука, кроме рваного, казалось, последнего выдоха, я плашмя повалилась на тающий снег. Стук каблуков громко отражался от белых стен испуганных эхом, заглушая собой биение моего маленького сердечка. Я плелась следом за папой, сжимая пальчиками его теплую широкую ладонь. Он был хмур, насторожен и отчего-то зол. Мне показалось тогда, что он боролся с чем-то внутри, противился какому-то решению, но не могла понять какому. Наши крылья тянулись за нами шлейфом, поднимая с мраморного пола ворох пыли. Наверное, в этом отдаленном здании не часто бывали демоны, но тогда я еще не ведала, почему сюда приходили лишь в редких случаях. — Папа, — позвала тихо. — Куда мы идем? Вместо ответа отец чуть сильнее сжал мою ладошку и ускорился, словно боясь, что, если он остановится, замедлится всего на несколько секунд, принятое им решение покинет его. Мы завернули в узкий коридор и замерли у широкой резной двери. Мне не нравилась энергия, царящая здесь; она будоражила, заставляла трепетать боязливое сердце, вызывала мелкую дрожь. Там, в комнате, меня ждало что-то ужасное — я чувствовала это всем нутром. — Папа… — Подняла широко распахнутые глаза на неподвижного мужчину и вцепилась обеими руками в рукав его рубахи. — Пап, мне страшно. Наконец он посмотрел на меня. На его мелко дрожащих губах появилась ободряющая улыбка, но она не смогла скрыть беспокойства, охватившего его сердце. Опустившись на корточки, папа несильно сжал мои плечи и заглянул в глаза, хотя мне казалось, что ему невыносимо больно и стыдно смотреть на меня. — Все будет хорошо, ветерок. — Голос его дрогнул на последнем слове, и он глубоко вздохнул. — Скоро все будет хорошо. Они помогут тебе. Ничего не бойся, Ливия. Меня не покидало ощущение, что отец прощается со мной. Надолго ли? Может, навсегда… Двери неожиданно распахнулись и к нам вышли двое мужчин, облаченные в белые длинные накидки. Темные крылья создавали странный контраст с белесыми волосами и таким же одеянием. Я знала, что это были жрецы, хоть и не понимала, почему они смотрели на меня ожидающе, серьезно, пряча в глубине карих глаз страх. — Идем, дитя, — отрывисто сказал один из жрецов и схватил меня за локоть — грубо и нагло. — Пап! — воскликнула испуганно, вцепившись в руку мужчины. — Пап, куда они меня ведут? Я сопротивлялась. Вырывалась, плакала навзрыд, ища поддержки в родных пурпурных глазах, но меня уводили в объятую светом комнату все дальше и дальше от единственного демона, который был способен предотвратить грядущий ритуал. Мои крики сотрясали стены и окна, заставляли вздрагивать жрецов. И последнее, что сохранилось в моей памяти о том дне, — закрывающаяся дверь, а за ней — отец, не сдержавший горьких слез. Внезапная колющая боль пробудила меня ото сна, и я жадно вобрала в легкие пропитанный травами воздух. Сердце стучало громко и больно, а перед глазами все еще стояла слабая серая пелена, сквозь которую медленно прорисовывалось лицо моей Ли, склонившейся надо мной. Она что-то говорила, но я не слышала ее. Судорожно бегала прищуренными глазами по маленькой комнате, желая отыскать кого-то, но не знала — кого именно. Наконец пелена спала, и я смогла осмотреться. Ослабшее тело лежало на широкой кровати, занимавшей все пространство в комнатушке. Лучи утреннего солнца пробивались через мутное стекло единственного створчатого окна и освещали фигуру Калеба, неподвижно стоявшего у стены и наблюдающего за мной. Сестра сидела на краю кровати, крепко сжимая мои отяжелевшие раскрасневшиеся пальцы, что-то шептала, осматривая мое лицо. Обрывки фраз с трудом пробивались через плотный невидимый купол, окутавший меня. — Лив… ты… Видишь? На несколько секунд снова повисла тишина, а после я услышала или, скорее, почувствовала приближение Лориэна. Он остановился сбоку от меня, помог сесть в кровати и поднес к моим сухим губам деревянную кружку, наполненную пахучей зеленой жидкостью. — Выпей, — довольно четко услышала я. Не сопротивляясь, выпила настойку до дна и только после поморщилась от противного горького вкуса. — Зато поможет оправиться, — улыбнулся Лори, и я вдруг поняла, что после исцеляющего напитка слух вернулся ко мне. — Как себя чувствуешь? — серьезнее спросил он. — Так, будто по мне армия Совета прошлась, — ответила сиплым, надломленным голосом. — Неудивительно, — протянул маг, поставив пустую кружку на прикроватную тумбочку. А затем сложил крепкие руки на груди и посмотрел на меня тяжелым, суровым взглядом. — О чем ты вообще думала? — Лори, обойдемся без нравоучений… — тихо попросила Далия. — Ей сейчас не до этого. Я заметила, что Лориэн хотел что-то ответить, но его оборвало появление Румико, ловко забравшегося на кровать. Зверек, не издавая привычных звуков, осмотрел меня своими большими янтарными глазами и лег рядышком, уткнувшись носиком в мою ногу. — Не поможет ей это, — вздохнул Лори. — Магия темной сильнее и твоей и моей. — О чем ты говоришь? — наконец спросила я. — Объясни, пожалуйста. Я правда не понимаю. Маг отвел взор в сторону, опустился в старое тускло-бордовое кресло и только после этого ответил вопросом на вопрос: — Как давно ты знаешь Каларатри? — Не больше месяца, наверное… Какое Кали имеет отношение к темной богине? — Ты действительно не знаешь? — Усталый взгляд метнулся в мою сторону и встретился с моим — недовольным и возмущенным. — Сколько раз мне повторить, чтобы ты услышал меня? — не сдержав злость, выплеснула ее вместе со словами, и, казалось, только теплая рука Ли, несильно сжавшая мою ладонь, помогла мне успокоиться.