— Милена ВинГлава 1. Королям непростительны слабости Глава 2. Злобный дух Глава 3. Сердце Мортемтера Глава 4. Маг-целитель Глава 5. Темная богиня равновесия Глава 6. На тонкой грани Глава 7. Тень в сердце Глава 8. Пугающая неопределенность Глава 9. Укрощение мрака Глава 10. Падать не больно. Больно вставать Эпилог * * * Богиня тьмы — Милена Вин Глава 1. Королям непростительны слабости Умение выносить одиночество дается не каждому, получать от него удовольствие — единицам. С раннего детства сердцем будущего правителя Мортемтера, короля демонов и валькирий, завладела мысль о том, что он родился на свет, чтобы идти по жизни в одиночку. «Лучше быть одиноким — тогда никто не сможет сделать тебе больно», — так он думал, прячась за толстой белокаменной колонной, увитой ярко-алыми розами, и наблюдая за резвящимися детьми — ученицами школы валькирий. Девять девочек лет десяти выстроились в одну линию и по команде бросились по дорожке из каменных плит вдоль колонн, прямиком к высокому белому зданию со шпилем, покрытым зеленью. Их крылья забавно подрагивали, поднимая ворох опавших желто-зеленых листьев. Девочки толкались, пытались обогнать друг друга, но Кайлан знал наперед, кто окажется победителем. Самая ловкая из них, бойкая, быстрая как ветер — одна из сестер, принадлежащая роду Ветрокрылых, та, у которой глаза сияли пурпурным светом. Она всегда побеждала. Кайлан соврал бы, если бы сказал, что он наблюдает за будущими валькириями из интереса и ни одна из них не заслужила больше внимания с его стороны, чем остальные. Он врал сам себе с того самого дня, как столкнулся в королевском саду с маленькой девочкой. Она сорвала розу, поранилась, но так и не поняла, что цветок не защищался с помощью шипов, а отомстил за свою скорую смерть — впился в ее нежные пальчики, оставил след, пусть и недолгий. Ему было интересно, почему вдруг маленькая воровка нагло ворвалась в его, казалось бы, спокойную жизнь, смешала все мысли в кучу, растревожила юное сердце. Взбаламутила разум до такой степени, что он впервые сбежал с занятий только ради того, чтобы взглянуть, как ее длинные густые волосы треплет шаловливый ветер, как они блестят в лучах осеннего солнца, а в пурпурных глазах сияет такая далекая от него радость. Порой ее взгляд был до ужаса грустен, и только сестра — как лучик света — озаряла ее сердце своей улыбкой и веселым смехом. Кайлану казалось, что только благодаря ей похитительница его внимания научилась улыбаться, смеяться и радоваться мелочам. Только благодаря ей она играет с этими девочками, а в голове ее ютится мысль о том, как бы поскорее сбежать в рощу, походить меж высоких деревьев — одной, в тишине. Кай не мог объяснить, каким образом ему удалось прочесть по ее взгляду это неуемное наивное желание, но знал наверняка, что ей неуютно в такой компании. Ей хочется одиночества — блаженного одиночества, которое когда-нибудь может превратиться в унылое и тягостное. Сердце его вдруг замерло на миг, когда он встретился взглядом с занявшей все его мысли девочкой, а после забилось, перегоняя кровь, часто-часто. Пересилив желание не терять из виду нежное личико, Кайлан резко отвернулся, прижался спиной к колонне и замер, глянув удивленно на возникшего перед ним высокого демона. Тот неодобрительно покачал головой, и строгий взгляд синих глаз заставил Кайлана потупить взор. Он и не почувствовал энергии отца; даже сейчас она была недосягаемой — король умело прятал ее, только Кай не знал, как ему это удается. — Жрец Эмир ищет тебя, — заговорил отец, скрестив руки за спиной. — Что заставило тебя сбежать с занятия? Тон короля отличался холодностью и строгостью. Кай нечасто замечал в его глазах теплоту, очень редко слышал похвалу и слова поддержки. Он знал, что отец любит его, но его любовь казалась такой невидимой; ее с трудом можно было различить за желанием вырастить мудрого и смелого наследника. Отец говорил ему, что он — будущее демонов. А Кай не перечил, соглашался вслух, а в мыслях проклинал судьбу за то, что ему выпал шанс родиться в королевской семье. — Я устал, — испуганно выдохнул Кайлан. Он был честен. Он устал от постоянных занятий, бесполезных нравоучений, изнуряющих тренировок, глупых правил. Устал от несправедливости, от того, что другим позволено веселиться, а ему — лишь наблюдать со стороны, но только так, чтобы никто не видел и не знал. А сейчас король узнал об этом, и Кайлан боялся, что он отберет у него даже такую маленькую возможность не чувствовать себя одиноким. — Ты мог бы сказать об этом жрецу. Он отпустил бы тебя с занятий, — спокойно произнес король, а взгляд его тем временем метнулся в сторону резвящихся детей, зацепился за юную представительницу рода Ветрокрылых. Кай заметил, как омрачилось лицо отца, как его глаза блеснули неясной тревогой, тотчас умело спрятанной за твердостью. Он проследил за его взглядом, незаметно выглянул из-за колонны. Ученицы бросились врассыпную, смеясь и оглядываясь на маленькую воровку роз. Бегут, но еще не знают, что она их всех догонит. Она всегда догоняла. — Держись подальше от валькирий, — неожиданно произнес король. Отчего-то его слова прозвучали строже и мрачнее, чем обычно. Наверное, поэтому по спине Кая пробежал холодок, сложенные крылья вздрогнули, и он поджал губы, не решаясь спросить, почему отец, смотря на одну-единственную девочку, запретил ему подходить ко всем будущим воительницам Мортемтера… — Удели время обучению, — продолжил мужчина, взглянув на сына. — Оставь ребячество на потом. На потом… В сердце наследника закралась грусть, когда он вдруг осознал, что его «потом» так и не наступит. Неумолимые годы летели, накладывали отпечаток на внутренний мир мальчика, на его характер, а детские забавы ускользали из его рук, забирая минуты безмятежности и спокойствия, превращая наивность ребенка в черствость. — Возвращайся к жрецам, Кайлан, если считаешь нужным. Король расправил крылья и взлетел, позволив сыну самостоятельно принять решение. И хоть Каю была дана возможность выбрать между годами правления и минутной забавой, он знал, что этот выбор — иллюзия. Единственному наследнику не позволено выбирать то, что идет вразрез с правлением, то, что мешает защищать его народ, то, что заставляет так сильно биться его сердце и забывать о том, кто он и каково его предназначение. Королям непростительны слабости и ошибки. — Как тебя зовут? Мягкий голос всколыхнул тишину, заставив невольно вздрогнуть. Стараясь приглушить непонятную бурю эмоций, Кайлан обернулся, но неожиданное желание — ответить резко и грубо — тотчас улетучилось. К горлу подкатил комок, а сердце забилось так быстро, так часто и больно, что казалось, девочка непременно услышит этот непростительный для будущего короля стук. Кай смотрел на маленькую воровку, укравшую у него покой, видел, как она изучает его — внимательно, с любопытством, присущим всем девочкам, но непозволительным для валькирий. В голове его проносилось столько мыслей, но он не мог подобрать слов, чтобы как-то разрезать воцарившееся молчание. Вся его дерзость и недовольство, возникшие в королевском саду, когда девочка нагло сорвала любимую розу его матери, вдруг исчезли, оставив лишь смущение, превратив наследника в молчаливого демона, робкого в мыслях, осторожного в словах. Она сделала, как ему казалось, невозможное — навсегда завладела его вниманием. — Чего молчишь? — наигранно насупилась девочка. — Боишься? — протянула она, и легкая улыбка неожиданно заиграла на нежно-розовых губах. Красивая улыбка. Такая красивая, что Кай не устоял — улыбнулся в ответ. — Меня зовут Кай. А тебя? — Ливия. В тот день она так легко сказала Кайлану, как ее зовут, и спустя тридцать лет снова доверила ему свое имя, но уже с особой осторожностью. И хоть детские черты лица Ливии изменились, а в пурпурных глазах больше не читалось наивности, кое-что осталось в ней неизменным — она готова была ему доверять. Неважно, сколько лет пройдет, насколько зла будет судьба, разлучившая их в детстве и сейчас, когда они наконец встретились спустя долгие годы разлуки, но не успели насладиться обществом друг друга; неважно — будет ли она сердиться или нет, будет ли ненавидеть всю жизнь или простит спустя века, тысячелетия… Все это неважно, поскольку Кай знал — если ей потребуется вновь предстать перед выбором, она доверится ему. Ее бессознательное доверие злило его, но он понимал, что как бы сильно ей ни хотелось избавиться от своих чувств, она будет связана с ним до тех пор, пока не появится внушительное препятствие, способное разлучить их. Только Кай не знал, что может послужить этим препятствием, ведь даже смерть за эти годы не смогла забрать их разум, несмотря на то, что ее скользкие пальцы не раз смыкались на их шеях. — Малыши уже освоились. Тихий голос Элуны вывел Кая из оцепенения, а вкрадчивые слова развеяли детское воспоминание, охватившее его, заставили обратить внимание на крылатых детей, играющих на берегу речушки и совсем не торопящихся ложиться спать. Лунный свет блеском касался талой воды, освещал радостные детские лица. Глубоко вздохнув, Кай вытянул онемевшие ноги и прислонился спиной к стволу большого дерева. За шиворот потекли прохладные капли, лениво побежали по плечам и спине, вызывая мелкую дрожь; темная рубаха вмиг пропиталась влагой. Начиналась оттепель, холодная, тугая оттепель. Снег медленно таял, представляя взору землю и короткую желто-зеленую траву. Днем солнце слепило глаза, на побледневшем небе не было видно ни облачка, а ближе к вечеру, когда на мир опускались сумерки, теплый ветер шевелил листву, приносил запахи расцветающих лесов и болот. Ночь дарила прохладу, проясняла мысли, но порой заставляла короля погружаться в воспоминания, терзаться ожиданием и неизвестностью. — Только ребятня и находит повод, чтобы повеселиться, — шепнула Элуна, осторожно присела рядом с мужчиной и подтянула к себе ноги, облаченные в коричневые рейтузы. — Везет им. — Тебе не спится? — спросил Кай и, наблюдая за тем, как малыши перепрыгивают через речушку, прокашлялся. — Сны становятся все беспокойнее. Перед глазами постоянно мелькает ее образ. Не отпускает… Голос девушки стих. Кай незаметно взглянул на нее. Казалось, ее светлое лицо стало еще бледнее, аквамариновые глаза, обычно сияющие превосходством и надменностью, утратили свой блеск, потускнели, а взгляд стал каким-то болезненным, печальным. В разбитое девичье сердце вновь закралась скорбь, тоска по родной матери и той, которая смогла ее заменить. — Что будет дальше, ваше величество? — тихо продолжила Элуна, смотря куда-то вглубь леса, в темноту, из которой доносилось недовольное уханье совы. — Аврелия мертва, как и ее муж… Демоны встревожены. Ни горы, ни защиты, ни Ветрокрылых… Кай… — Она вдруг посмотрела на мужчину, и он заметил, как в уголках ее грустных глаз блеснули такие редкие слезы. — Мне страшно. Кажется, Элуна второй раз произносит столь искренние слова. Кай помнит, как в тот день, когда в Мортемтер ворвались враги, маленькая Луноликая крепко сжимала своими пальчиками его руку, плакала, ища глазами маму среди горы трупов. В тот роковой день она впервые призналась, что боится. Потеряв мать, девочка забыла о гордыни, но не представляла, что ей предстоит снова познать горечь утраты. — Я все исправлю, — произнес Кай и резко отвел взгляд. Собственные слова показались ему жгучими; сердце забилось тревожно, словно говоря, что это обещание очередная ложь. — Скоро все изменится. Кай не увидел реакции Элуны, но услышал, как она тяжело вздохнула, заметил, как отвернулась от него, кажется, пряча сбежавшие по щекам хрустальные слезы. — Анорион дал демонам надежду, — спустя недолгую паузу шепнула Элуна. — Он сказал, что в скором времени мы сможем вернуться в Мортемтер. Это… это правда? Она так и не взглянула на него, хотя Каю казалось, что сейчас ей хотелось именно этого — посмотреть в его глаза, увидеть в нем силу и могущество, узнать в нем короля — его отца, лишенного тепла и нежности, но знающего, как защитить свой народ, ставящего демонов превыше всего. Превыше любви и собственного сына. — Правда, — шепотом ответил Кай. — Мы с советником ищем королевский медальон. Помнишь ту самую блестяшку, которая так приглянулась тебе? — улыбнувшись краешком губ, спросил он и поймал изумленный взгляд Элуны. Она кивнула: — Помню. Твоя мама носила его. Красивая блестяшка, да… Тонкие губы Элуны дрогнули в печальной улыбке, вызванной, похоже, воспоминаниями о детстве, о том дне, когда она впервые увидела изящную королеву и свисающий на ее грудь плоский овальный медальон с искусно высеченным деревом. — Если мы найдем его, — продолжил Кай, — у нас будет возможность не только обрести союзников, но и возродить Мортемтер. — Это… серьезное обещание. Ты уверен, что сможешь выполнить его? Мелкая дрожь пробежала по телу Кайлана. «Не давай мне таких обещаний, — пронеслось вдруг в его мыслях. — Обещаний, которых не сможешь сдержать». Он нервно сглотнул и отвел взгляд в сторону. Перед глазами маячили маленькие демоны, мелькали их темные крылышки, но даже они не смогли отвлечь Кая от возникшего в голове женского образа — хрупкого, грациозно-застенчивого, чуткого. Казалось, что ничто не способно было развеять чарующее видение — точеное лицо, сияющие аметистовые глаза и мягкие сладкие губы. Прошло почти две недели после последней встречи с Ливией, а он до сих пор помнит и ощущает малиновый вкус ее губ. — Держи. — Не глядя на мужчину, Элуна протянула ему плоскую бутыль. — Поможет согреться. Кай качнул головой: