– Ты не можешь быть так жестока! – А ты – так наивна. В следующий раз она напишет что-нибудь о тебе. Или пронюхает, кто ты, и попытается снова подлизаться к Лорелей с этой информацией. Или заревнует тебя к Бастиану и сольет Даркхолду. – Мне кажется, она не станет так поступать. – Можешь найти свободный столик и сесть с ней. – Деллин! – Рина шмыгнула носом и вытерла глаза. – Пожалуйста! Интересно, она сейчас и вправду так сочувствовала бедной, всеми ненавидимой Аннабет или играла, чтобы меня проняло? Но меня не проняло. Я уткнулась в тарелку, сосредоточившись на еде. Только ужинать под умоляющим жалостливым взглядом оказалось практически невозможно. Катарина молчала, но я почти слышала у себя в голове ее писк «Пожалуйста, Деллин, ну пожалуйста!». А Аннабет меж тем растерянно стояла, озираясь. Смотрела то на адептов, то оглядывалась на выход, словно не могла решить, позорно сбежать или еще раз попытаться куда-то приткнуться. Один из огневиков не удержался и отпихнул ее, когда Аннабет оказалась слишком близко. – Деллин… – еще раз взмолилась принцесса. Нет, поесть мне сегодня не дадут. Отбросив вилку, я протянула руку и с грохотом отодвинула от стола свободный стул. Ножки со скрипом и визгом проехались по полу, и все шепотки стихли, а взгляды переместились к нашему столику. Аннабет играла в привидение: неслышно и неуверенно подошла и с абсолютно прямой спиной села. Она явно ждала, что я сейчас выдерну из-под ее задницы стул или что-то вроде этого. Воцарилась самая неловкая пауза на свете. Даже когда Лорелей с подружками застала нас с Бастианом целующимися в подсобке, тишина не была такой напряженной и одновременно красноречивой. – Привет, – Катарина робко попыталась разрядить обстановку. – меня зовут Рина Роял. – Аннабет. – Ты учишься на факультете воды, да? На третьем курсе? А я на первом среди воздушников. Только приехала в школу. Деллин мне помогает. Перед Аннабет появилась тарелка с салатом, а я поняла, что кусок в горло не лезет. Рыба из нежнейшего и вкуснейшего блюда превратилась в башмак, никак не желающий проваливаться в желудок. Почти полная тарелка исчезла, и появился десерт, к которому я даже не собиралась притрагиваться. Катарина оставила попытки наладить диалог, а еще, кажется, стушевалась от всеобщего внимания. Поэтому ужин проходил молча. Если это вообще можно было назвать ужином. Я бы все отдала, чтобы снова оказаться за столиком вместе с Бриной. Пусть достает меня намеками о брате, выпытывает подробности наших отношений, рассказывает сплетни и предвкушает бал. Впору признать мой столик несчастливым: за ним не задерживаются соседи. Эйген погиб, Брина в закрытой школе, теперь вот Аннабет вернулась. Я старалась на нее не смотреть, она тоже сидела уткнувшись в тарелку. Раньше мне нравилось бывать в столовой, но теперь, похоже, славные деньки прошли. И еще невольно вспоминалось, как мы с Бастианом выпросили ключи от кухни на каникулах и варили глинтвейн. Запороли первую партию, потому что целовались, и хорошенько его прокипятили, а остальным сказали, что случайно переборщили с крупицами. Какой-то парень, кажется третьекурсник-водник, проходя мимо нашего столика, остановился. Прежде чем я успела вынырнуть из мыслей и сообразить, что происходит, он вдруг произнес: – Напиши еще, как погано здесь кормят. И вылил в тарелку с десертом Аннабет остывший чай с листьями мяты и черникой. Принцесса ахнула, Аннабет не шевельнулась, а я поморщилась при виде размокшего в чайно-травяной бурде пирожного и задумчиво посмотрела в спину уходящему сокурснику. – Я не писала, – вдруг тихо, но твердо сказала Аннабет. – Это Дриадна. Я рассказывала ей… просто делилась. А она все напечатала. – Ну что? – не удержалась я. – Как тебе быть в центре внимания? Не дожидаясь ответа или реакции, убрала из-под ее носа тарелку с бурдой и поставила собственную. Я вряд ли сегодня впихну в себя хоть кусок. И оставаться здесь больше не могу, а Катарина – большая девочка, способная после ужина самостоятельно отправиться спать. По дороге к выходу я нагнала водника и похлопала по плечу. – Что-то ты, мудак, плохо кушаешь, – процедила сквозь зубы, впечатывая в его ошалевшую физиономию тарелку. Чай с кусками крема стекал на рубашку и пиджак, оставляя безобразные следы. А мне слегка полегчало. Достаточно для того, чтобы не превратить грозу за окном в апокалипсис. – Бастиан! Мне еще никогда не было так страшно. – Спокойно, Крис, – лениво отвечает он. – Что страшного? – Как проходит инициация? Тебе хоть что-то отец рассказал? – Нет. Никто не знает, Совет определяет ритуал в самый последний момент. – А если я не пройду? Если моя сила настолько мала, что мне нет смысла учиться? Я почти не чувствую ее, у меня нет связи с огнем… – Эй, – он берет ее за руку, – тебе не пришло бы приглашение, если бы ты не чувствовала магию. Все будет нормально. Кристина вымученно улыбается. Они пересекают площадь, усыпанную народом: в теплые не дождливые деньки здесь собираются тысячи горожан. Шумит ярмарка, отовсюду доносится музыка. Мелодии смешиваются в один огромный гвалт, в котором невозможно разговаривать. – Стой, Крис. – Бастиан тянет ее не к храму, а в сторону палаток. – Еще рано. Она подняла его на рассвете, возбужденная и взволнованная перед инициацией. Мама умилялась, глядя на совсем взрослых влюбленных детей, которым не терпелось получить заветный пропуск в Школу Огня. Попытки объяснить, что никто не пустит их в храм до назначенного времени, провалились, и пришлось идти. – Нас выгонят, если явимся слишком рано. Это же храм, а не ресторан. – А если придем поздно? – немного нервно хихикает Кристина. – Тогда папа достанет нас из-под земли и устроит индивидуальную инициацию ремнем. Давай что-нибудь съедим, я даже не успел позавтракать. – Я бы съела мороженое. – Крис… – Что? – Она счастливо смеется, и ему становится чуть легче: нервозность Крис перед испытанием передалась и ему. – Я хочу мороженого! Вдруг это мой последний шанс его поесть? – Не говори ерунды. Идем искать мороженое. Несмотря на утренний час, народу – тьма. Пока Крис выбирает мороженое и стоит за ним в огромной очереди из детей и девчонок, Бастиан присматривается к лотку с самоцветами. Он так и не купил кольцо, не нашел подходящего для Кристины. Если бы было чуть больше денег… можно было бы заказать. Он всегда хотел подарить ей магическое, с кристаллом, внутри которого была бы заперта магия огня. Такое было у мамы: темный камень с идеальными гранями и пылающий внутри огонек. Такое кольцо погаснет лишь со смертью владельца. Но о таком остается только мечтать, пока он не король, пока нет доступа к основным средствам дома ди Файр, за каждую потраченную монету приходится отчитываться перед отцом. И если мелкие подарки и ухаживания он одобряет, то покупку безделушки ценой в дом вряд ли оценит. Поэтому он присматривается к украшениям из самоцветов, впрочем зная, что Кристина все равно обрадуется. Нужно только найти что-то нестандартное… что-то, подходящее ей. За прилавком стоит джахнейка жутковатого вида. Хотя такой она кажется здесь, в Штормхолде, для Джахнея глубоко посаженные глаза, высокий рост и темная кожа – совсем не экзотика. – Помочь вам, милорд? – опытная торговка мгновенно признаёт в нем не обычного зеваку. – Возможно. Я ищу подарок для девушки. Тут его взгляд падает на одно из украшений, и на секунду Бастиан чувствует удивление, а потом понимает: вот оно! – Хочу вон то. Это сердце: анатомическое, из чистейшего рубина, с золотыми прожилками. Когда на него падает свет, золото бросает на кроваво-красный кристалл блики, до боли напоминающие всполохи огня. – Драконье сердце? – хитро улыбается торговка. – О, это уникальный экземпляр, единственный в мире, я думаю. Память о драконах, рубиновый символ, выполненный по чертежам лорда Киглстера. – Это кто? – О, он знает все о драконах! В Джахнее лорд Киглстер – очень уважаемый маг. Он с самой юности изучает драконов. Собирает экспедиции для поиска останков… он сделал это кольцо для меня, утверждая, что скопировал его с настоящего драконьего сердца, единственного, в котором еще бьется магия огня! Бастиан усмехнулся. На кого-то сказки о драконах и таинственных экспедициях и могли подействовать, заставив выложить кругленькую сумму, но он хотел кольцо не из-за легенды. Ему нужна была улыбка Кристины, а еще ее согласие выйти замуж после окончания школы. А драконы – последнее, что интересовало наследника ди Файров. – Хорошо, я возьму. – Подожди-и-и, – хитро прищурилась торговка. – Я будущее вижу, покажи мне невесту, скажу, подойдет ли вещица. – Да хватит. – Он поморщился. – Заплачу, сколько попросишь. – Покажи! – потребовала джахнейка. – Сам потом скажешь спасибо! Я всегда вижу, какое женщине подойдет украшение. Что ты так смотришь? Не веришь? Своим прорицателям вы верите, а джахнейцы – все, как один, мошенники, думаешь? – Ладно, ладно, – проворчал Бастиан, – не кипятись. Вон она. Вторая в очереди за мороженым. Рыжая. Лицо женщины вдруг меняется: с хитрого на озабоченное. Она переводит взгляд почему-то на грудь Бастиана и спешно начинает собираться. – Не продам. Извините, милорд. Не ваша вещь. И не девушки.