– А так, что рядом с демоном никто не может чувствовать себя в безопасности! Это очевидно, она вернулась – и стала мстить. Аннабет написала о ней статью… – Да хватит! – рявкнула я. – Наш разговор слышала вся столовая. Даже если Аннабет не вспомнит, кто ее связал, то половина школы плюнет на твою чугунную корону и с радостью поделится деталями разговора. В следующий раз лучше ври, Лорелей. Бастиан хотя бы не признавался публично. Или признавался? – Ну что ж, – вздохнул Кейман. – Когда-то давно, милые дамы, я обещал вам, что помогу справиться с бушующей внутри силой. Избавлю от боли и научу жить с магией, которая пытается вас уничтожить. Напасть на свою однокурсницу… унизить ее на глазах у всей школы… какие бы ни были причины такого поступка, это достойно самого строгого наказания. Если я отчислю вас, адептка Гамильтон, вы умрете. Лорелей изрядно побледнела. А я подумала, что хорошим продолжением фразы стало бы «А если не отчислю, вас добьют». – И в силу своих мизантропии, цинизма и других не самых полезных качеств я непременно вас отчислю. В том случае, если выяснится, что вы имеете какое-то отношение к произошедшему с Аннабет. Это же касается и адептки Шторм. Поэтому я сделаю вам предложение. Он достал из вазочки на столе несколько конфет, чуть подумал над ними и протянул ладони нам – на каждой лежало по одной. – Либо мы, юные леди, сейчас берем конфетку, забываем о произошедшем, взаимных обвинениях и надеемся, что адептка Фейн не станет подавать иск к судье. Либо я отведу вас в кабинет магистра Ванджерии, а сам начну вызывать адептов по одному и допрашивать на предмет случившегося в столовой. Выбор за вами. Я сложила руки на груди и для верности еще и отодвинулась от стола. – Вызывайте. Допрашивайте. Я не против. – Адептка Гамильтон? Стиснув зубы, Лорелей смотрела на ладонь директора и молча мучилась проблемой выбора. На что она надеялась? Половина школы слышала практически признание. Что Кейман, как Бастиан, поверит первому ее слову? Все так же безмолвно Лорелей схватила конфету и поднялась. – Я могу идти, магистр? – Пожалуйста. И, адептка Гамильтон… я надеюсь, вы приложите все усилия, чтобы таинственный враг больше не навредил адептке Фейн. Вы ведь, кажется, тоже с ней дружили? Я ясно выразился? – Да, магистр. – Тогда приятного аппетита, – просиял Кейман так, словно Лорелей была его любимой племянницей и принесла из школы первую пятерку. Едва дверь за огневичкой закрылась, я спросила: – Почему ты ее не наказал? – Потому что тогда придется ее отчислить. И она, вероятно, умрет. У Лорелей Гамильтон за лето усугубились проблемы со всплесками магии, она все каникулы провела здесь. Она либо поедет из моей школы в закрытую, где умрет, либо останется здесь и справится с силой. – Пусть бы и поехала. Таким, как она, там самое место, в отличие от Брины. – Бастиан тоже был таким, но его ты полюбила. – Он ей поверил. Я не собиралась этого говорить, слова вырвались сами по себе и повисли в гнетущей тишине. – Еще раз. – Бастиан поверил Лорелей, когда она сказала, что это я связала Аннабет. Кейман нахмурился и – мне так показалось – удивился. – И что он сказал? – Что я плачу по счетам. – И все? – И усмехнулся. – Ты не думала, что он пошутил? – Пошутил? – Я вскинула голову. – Это что, повод для шуток?! – А у него, конечно, всегда был исключительно уместный, добрый и смешной юмор! Святой мальчик носил бабушкам покупки с рынка, спасал котят и отдавал еду бедным, а я, как садист и сволочь, четыре года его гнобил, потому что… почему? Твои варианты? Ревновал к нему Ясперу? Не люблю блондинов? В детстве упал в костер? Прибухиваю? – Ну, хватит, – хныкнула я. – Мне плохо. – А кому сейчас хорошо? – философски заметил директор. – Ладно. Ты не сможешь объяснить Бастиану, что ты все еще та девушка, которая была с ним. Потому что ты не та девушка, ты изменилась. Ему кажется, что в худшую сторону и что Деллин, к которой он привык, умерла. Конечно, настоящая пафосная любовь могла бы и преодолеть эту преграду, но из всего этого в ди Файре есть только пафос, поэтому отставим очевидные варианты. Докажи ему, что ты – лучшая версия Деллин. И заодно себе, потому что пусть Бастиан поверил в твою виновность – это можно опровергнуть. Но что будет, когда в нее поверишь ты? Мы дружно замолчали, потому как оба знали, что тогда будет. Очень хорошо знали – снова заныл шрам от ножа. – Всё, кыш отсюда. Устроили мне встряску. Не лезь к Гамильтон, я с ней сам разберусь, если не дошло. С Аннабет придется серьезно поговорить. Еще ди Файр… – Когда мы будем вытаскивать Брину? – спросила я. Мне не нравилось, что все это время она пробыла в закрытой школе. Да что там не нравилось? Я панически, до холодных рук, боялась, что мы можем не успеть. – Нужно дождаться, когда определят дату суда. Бастиан сегодня был у нее, расскажет, насколько критическая ситуация. – Я хочу послушать! – Не самая лучшая идея с учетом вашего разговора. Успокойся. Иди к Рине, погуляй с ней по школе, развейся. Если у ди Файра есть настрой шутить, то с Бриной относительный порядок. Мы не имеем права на ошибку, мы рискуем ее жизнью. Я тебе все расскажу вечером. Договорились? Ага, договорились, как же – по его тону и лицу было отчетливо понятно, что это не мы договорились, а он. И лучше бы мне согласиться. – Хорошо. Спасибо за табуреточку. – Можешь взять ее и носить с собой. Только не теряй, она явно еще не раз понадобится. Надо выпускать мини-копии Кроста, чтобы носить с собой как антистресс. И, когда совсем хреново, спасаться его шуточками. В отличие от Бастиана они у него хотя бы не ранят так сильно. Или это просто потому что я не подпускаю его слишком близко, в то время как ди Файру открыты все дороги? Я одновременно и боялась встретить Бастиана на обратном пути, и надеялась увидеть. А еще ужасно ревновала, потому что он где-то там пил кофе с Ясперой и, возможно, обсуждал, какая я злая и нехорошая. Но врываться в комнату отдыха и доказывать, что я не имею ни малейшего отношения к скандалам Аннабет и остальной школы, было бы глупо. Поэтому я побрела на поиски Катарины, которой все еще была должна экскурсию. Я нашла принцессу там же, где мы встречались перед завтраком. Видимо, проводив Аннабет к лекарю, Рина не нашла ничего лучше, чем ждать меня на единственном месте, которое знала. – Ты успела поесть? – спросила я. – Нет. Я проторчала у лекаря полчаса, а потом не нашла дорогу в столовую, – призналась она. – И я не успела. Как назло, в комнате никаких запасов. Надо будет сходить в город и что-нибудь купить. – В город? Я тоже смогу пойти? – Полагаю, что со мной – вполне. – О, я буду ждать! Катарина буквально светилась от любопытства и почти силой потащила меня на экскурсию. Словно не она прожигала меня взглядом за то, что Бастиан ее бросил! – Здесь жилая часть. Вон там душевые, здесь комнаты для занятий и комната отдыха. И вот это столовая. Я вспомнила, как точно так же Надин проводила экскурсию по школе для меня. Рассказывала, где что находится, какие здесь порядки. Познакомила меня с крыльями. А потом умерла. – Как Аннабет? Она в лазарете? – Да, лекарка что-то дала ей, и она уснула. Мне показалось, девушка расстроилась. – Ну, над ней же поиздевались перед всей школой. Есть из-за чего. – Здесь часто так бывает? – Да, здесь же заперта куча богатых сильных магов с дурным характером. И не такое бывает. Я показала принцессе библиотеку, несколько пустых аудиторий и провела в святая святых – хранилище крыльев. Которое, правда, оказалось закрыто. Я испытала сожаление, а Катарина, наоборот, жутко обрадовалась. – Ни за что не выберу крылогонки. Захват флага звучит интересно. Я поморщилась: вспомнила соревнование и самый эпичный провал нашей команды. А на крылогонки меня, наверное, не пустят теперь. Катарину что-то мучило, только поначалу она не решалась спросить. А вот позже, когда мы спустились, чтобы выйти в сад и погулять вокруг школы, Катарина не выдержала: – Деллин… а со мной такое может случиться? – Позорный столб в столовой? Вряд ли, на тебе же артефакт Кроста. Он узнает, если тебе захотят навредить, и придет на помощь. Ты слишком важна для того, что мы делаем. – Директор наказал Лорелей? Он ее отчислил?