– Вдруг они ищут… его? – Разве разбойники отличаются преданностью? – Я скрестила руки на груди, по позвоночнику поднималось раздражение, как по лестнице. – Или же он в большей опасности, чем мы? Когда мягкий взгляд мамы встретился с моим, я опустила руки. – Извини за резкость. Она лишь улыбнулась и пожала плечами. Проскользнув за спинку стула Каты, я подошла к Золотому и положила ладонь ему на лоб. – Он все еще горит, но дыхание улучшилось. Я не делала холодных компрессов и не давала лекарств, только немного бульона. Энера встала и тоже потрогала его лоб. – Как странно. Но раз это помогает… Она взглянула на меня и пожала плечами. Тяжко вздохнув, ужасно уставшая, я опустилась на край кровати, слегка подвинув Золотого. – Не стоит переживать о разбойниках. Мы живем в глуши. Слишком далеко добираться, а брать особенно нечего. Ката злобно прищурилась, будто я оскорбила ее ферму – полагаю, в самом деле оскорбила. – Посевы гибнут, солнечного света нет… Скоро продовольствие на этой Земле станет дороже золота. Упоминание золота обратило мое внимание обратно на умиротворенное лицо Золотого. Мне все еще отчаянно хотелось его изобразить, меня не удовлетворяла ни скульптура, ни множество набросков, которые я сделала. Казалось, в одном произведении я могла отразить лишь крупицу его облика, и потребуются тысячи работ, чтобы по-настоящему передать то, что видели глаза. – Должно быть холоднее, – добавила Ката, кивая на окно с бесконечной ночью за ним. Действительно, без Солнца каждая ночь должна быть холоднее предыдущей. И все же, казалось, температура зависла прямо перед нулем. Возможно, дело в Луне, которая стала больше и ярче, а появлялась чаще. Неужели таким отныне будет мир? А что станет со смертными – мы просто вымрем или же отыщем живучие растения и тощих животных, которыми можно набить животы? Я потерла лоб, стараясь унять беспокойство. Нам нужен солнечный свет. Мне отчаянно нужен солнечный свет. Будто прочитав мои мысли, Энера прошептала: – Солнце умер. – Боги бессмертны. – Мне не впервой об этом напоминать. Мама задумалась на мгновение. – Возможно, война отдалилась от Матушки-Земли, и Солнце отдалился с ней. Или же к нам прибыл некий бог тьмы. Опершись локтями о колени, я сказала: – Вряд ли нами завладел новый бог. А другим полубогам и божкам не хватило бы сил поглотить всю Матушку-Землю целиком. Может, беда сразила только Рожан? И в других местах свет есть? Божки – самые слабые небесные существа, тем не менее гораздо более могущественные, чем человек. Пусть они не бессмертны, как боги и полубоги, живут очень долго. Сотни, если не тысячи лет. Я уже давно не заглядывала в Священные Писания, а о божках люди говорили нечасто. И действительно, сами мы ни одного в глаза не видели. Может, их и больше, чем остальных небесных существ, но это вовсе не значит, что их много. Вряд ли я узнала бы божка, даже если бы столкнулась с ним нос к носу. Бабушка стукнула тростью об пол. – Я не брошу свой дом! Бегите за светом без меня! Мы с мамой переглянулись. Не стоило об этом и спорить, тем более что мы ничего не знали наверняка. Отрезанные от мира тьмой, мы могли лишь гадать об истинном положении дел. Ни ученый, ни королевский гонец не примчится на нашу ферму с вестями. Информация будет медленно стекать сверху вниз: от самых богатых к самым бедным, в конце концов попадет в уста барда или купца, проезжающего через Гоутир, и тогда, вероятно, Даника или Зайзи донесут ее нам. Я старалась не думать о том, что мы все тут умрем вместе с глубоко пустившей корни бабушкой. Меня замутило. Энера коснулась моего локтя. – Поспи на нашей кровати, милая. Мы пока не будем ложиться. Я взглянула на часы. Четыре дня. Организм совсем сбился с ритма. Или сбилось чувство времени и сейчас четыре утра, но я точно помнила… Мама ущипнула меня за руку. – Ступай! Кивнув, я направилась во вторую спальню, не потрудившись даже зажечь свечу. Я и не заметила, как погрузилась в сон, а проснувшись, уставилась на тени на потолке, созданные слабым светом, просачивавшимся по коридору от камина. Я лежала поперек кровати, пахнущей шалфеем. Несмотря на сон, в глаза словно песка насыпали. Я потерла их ладонями и медленно села. Желудок заурчал, требуя пищи. Интересно, кто-то что-нибудь приготовил? К счастью, в коридоре я услышала звяканье ложки о кастрюлю. Энера дремала на стуле в моей комнате – значит, на кухне Ката. Я мягко встряхнула маму за плечо. – Поменяемся? Она с благодарностью похлопала меня по руке и выскользнула в коридор. Размявшись, я придвинула стул поближе к кровати и взяла альбом для рисования. – Что будем делать сегодня, Золотой? Может, начнем с другого конца и нарисуем твои ноги? Я открыла альбом на чистой странице и взяла кусочек угля. Когда я вновь подняла взгляд, на меня смотрели глаза Золотого. Сегодня Солнце казался немного ярче. Глава 3 «Глаза словно перламутр», – эта мысль первой пробилась сквозь изумление. Глаза мужчины действительно походили на перламутр – внутреннюю часть раковины, куда попадает и отражается свет, – молочно-белый, переливающийся всеми цветами радуги и согретый легким оттенком золота. Радужки окаймляло более темное кольцо, напоминавшее внешнюю оболочку раковины. Глаза были глубоко посажеными, круглыми, с приподнятыми внешними уголками и со слегка нависающим верхним веком. «Он очнулся!» – было моей второй мыслью. Я чуть не выронила альбом, но успела поймать, когда он начал соскальзывать с колен. Углю повезло меньше. Он упал на пол и закатился под кровать. Я приподнялась со стула, не вставая, однако, полностью. – Как вы себя чувствуете? Он глядел на меня растерянным взглядом человека, который только что пробудился от глубокого сна – тело уже тут, а сознание следует за ним слишком медленно. Его чудесные, захватывающие дух глаза устремились на стену позади меня, затем на кровать, затем на потолок. – Вы в деревне, недалеко от Гоутира, – объяснила я. Он резко сел, одеяло упало на бедра, странные одеяния натянулись на торсе. Мои руки взметнулись, словно в попытке утихомирить испуганного коня. – Это в Рожане. Но… вы ведь и сами знае- те, да? – Ай? – донесся голос мамы из коридора. Не обратив внимания на ее зов, я нервно сглотнула и представилась: – Меня зовут Ай. Айя. Я нашла вас у реки без сознания. Вы здесь уже пять дней. Замешательство углубило морщинки между его бровями и потянуло вниз уголки губ. Еще один образ для наброска… Впрочем, не время об этом думать. Отодвинувшись от меня, незнакомец похлопал себя по груди, животу, затем взглянул на ладони и оглядел их так, словно видел впервые. Что же за сон ему приснился, который все никак его не отпустит? Я попятилась. – П-погодите немного, я принесу вам воды… – Рожан?