В ответ на мое предыдущее заявление Зайзи поинтересовалась: – С чего ты взяла? Я покачала головой, не в силах объяснить. Просто… знала. Мы ступали осторожно, словно по кладбищу. Я разглядывала все статуи, пытаясь представить их на тысячу лет новее, пытаясь определить, как они здесь оказались. Пытаясь найти между ними связь. Однако мозг соображал слишком туго. Наконец, миновав армию, мы протиснулись еще в одну узкую щель – проход был достаточно длинным, чтобы к концу у меня возникла клаустрофобия, – и вышли в еще одну полость. Она была похожа на предыдущую, только меньше, с ровным каменистым полом и сланцевыми стенами, такими крутыми, что никто не смог бы взобраться по ним наверх. Больше там не было ничего примечательного – ни насекомых, ни животных, ни каменных изваяний, ни растений. Только валун на противоположной стене размером в половину моего дома и формой напоминающий вишневую косточку. Ист преодолел небольшое расстояние до него и положил на поверхность ладони. – Он блокирует. Путь. Намеренно. Или случайно. Мне не. Ясно. – Он отступил и поднял руку, веля нам с Зайзи не приближаться, затем опустил посох в пыль и сгорбился; его небольшая фигурка задрожала от напряжения. Валун скрипнул. Я бросилась Исту на подмогу, несмотря на собственную усталость. Тью тоже полетела вперед и первой добралась до камня, затем припала к нему. Зайзи встала рядом со мной и, стиснув зубы, уперлась плечом в огромный камень. Мышцы Иста под землистой кожей напрягались, он уперся ногами в землю, выпуская наружу магию, от которой валун задрожал, а вскоре с глухим скрежетом откатился, открывая проход шириной не больше того, из которого мы пришли. Ист начал оседать, Тью бросилась к нему, подхватив невидимыми руками, и только благодаря крошечному божку и посоху ему удалось удержаться на ногах. Сбросив рюкзак, я поспешила к Исту и схватила за плечи. Затем осторожно опустила на Землю. – Спасибо, – прошептала я. Он быстро заморгал, словно пробуждаясь от глубокого сна. Потом кивнул, слегка опустив подбородок. – Я слишком. Стар. – А по-моему, ты проживешь еще по меньшей мере лет сто. Он фыркнул. – Мне нужно. Лишь мгновение. Тью летала вокруг его головы, оставляя за собой маленькие искорки света. Она проделывала такое со мной в первые дни моего выздоровления. Когда я была слишком разбита и ранена, чтобы пошевелиться. Это была успокаивающая магия, придающая сил, похожая на прикосновение При в ночь происшествия. На миг я вновь оказалась там: на полу задымленной комнаты, скрюченная, агония покрывает волдырями кожу, пожирает сердце… Вдруг свет поблек, будто на Солнце нашло облако. Я запрокинула голову и увидела выглядывающее из-за горы Солнце. Его не закрывало ни одно облачко. Затем произошло сразу несколько событий. Тью замедлилась. Зайзи вздрогнула. Альков скалы залило мягкое сияние. Спину обдало теплом. Дыхание перехватило, словно оно поняло все раньше меня. Осторожно отстранившись от Иста, я обернулась. На меня глядел Сайон. Рука невольно взлетела ко рту, рыдание подступило к горлу. Мы так давно не виделись… по крайней мере не вживую. Я встала на дрожащих ногах и двинулась ему навстречу, до тех пор, пока меня не окружил его ореол – пока воздух не стал таким горячим, что еще немного – и он обожжет мне легкие. Я остановилась в двух шагах от него. Сердце колотилось так громко, что, казалось, каньон отражал это биение и оно стало единственным, что я слышала. Единственным, что чувствовала. Выражение его лица было нежным, несмотря на нахмуренные брови. – Айя. Я тяжело сглотнула. – Сайон. Его алмазные глаза метнулись к Зайзи, Тью и Исту, – тот сжал посох и встал, дабы поклониться своему богу, – затем к узкому входу, прежде чем вернуться ко мне. Он выдохнул через нос, на мгновение перенося меня в середину лета. – Упрямая женщина!.. Я улыбнулась. – Можно подумать, ты удивлен. – Нет, не удивлен. – Его рука дернулась, словно он хотел потянуться ко мне, но наверняка почувствовал силу жара между нами; я и так едва его выносила. Мне так хотелось почувствовать прикосновение Сайона, что я почти была готова обжечься вновь. – Я боюсь за тебя, – прошептал он, приподняв бровь, – но больше не буду тебе препятствовать. Спина у меня выпрямилась. – Я разговаривал с Теретом, – продолжил Сайон так тихо, что остальные, вероятно, и не слышали. – Если надежда и есть, то в Ней. – Он провел золотистой, сверкающей рукой по золотистой, сверкающей бороде. – Мне очень жаль. Не знаю, заслезились ли у меня глаза, ибо если и так, то жар моментально испарил влагу. – Я найду Ее сердце, Сайон. Он слегка склонил голову набок и посмотрел на меня с такой трогательной нежностью, что я вновь перенеслась в свою комнату в Рожане, к бессонным ночам и тихим беседам. К темно-золотистой коже, освещенной единственной свечой. К его пальцам в моих волосах, когда он шептал секреты, желания и обрывки обещаний, поскольку цепи запрещали ему лгать. Не было ни огня, ни дыма, ни боли. Я глубоко вздохнула, возвращаясь в настоящее. Пытаясь не замечать то, как в груди что-то медленно надрывается, будто меня, как холст, взяли за прореху и рвут на кусочки. Сайон сплел руки, так же, как когда создавал мне кольцо. – Я тебе помогу, – проговорил он. Между его пальцами образовалась тонкая цепочка, напоминающая те, что связывали его с небом. Сайон разломал ее на три части, которые стали тре- мя ожерельями. Он кивнул, и к нему подлетела Тью, чтобы забрать дары, и я отчаянно ей позавидовала: она-то может к нему приблизиться. Она, в своем обманчиво хрупком обличье, может к нему прикоснуться, а я – нет. Когда Тью уронила цепочки мне в руки, они были горячими, но мгновение спустя остыли до температуры тела. – Они позволят вам вынести жар Матушки-Земли, – объяснил Сайон. – Ее сердце состоит из огня, и смертным туда не проникнуть. Я вцепилась в цепочки, горло, подобно желчи, обожгла надежда. – Значит… они позволят и к тебе прикоснуться? Туча нашла на его лоб, и моя надежда по- тухла. – Если бы только это было возможно, любовь моя… – Его взгляд опустился туда, где под одеждой скрывались шрамы. – Я бы подарил тебе такую в ту самую ночь. Прореха в душе все росла. – Тепло Матушки-Земли земное, как тепло вашего очага. Мой жар – небесный. Он не предназначен для смертных созданий. Стиснув челюсть, я крепко сжала цепочки в кулаках, пытаясь обуздать разбушевавшиеся эмоции. – Мне нужно, чтобы у тебя все получилось. – Его голос разносился по округе, как дым. Вокруг клубился жар, развевая юбку, давя со всех сторон, словно обнимая. – Ты обязана справиться, иначе… Если ты умрешь, я не переживу. Эти слова сразили меня – не своей поэтичностью или громогласностью, а потому, что Сайон не мог лгать. Мысленным взором я увидела на его теле трещины. Не от натяжения пут, а от сердца, разбитого, как и мое. Сердца, которое не способна исцелить никакая симфония времени. Тем не менее я прошептала: – Разве ты можешь такое заявлять? Ты бессмертен. – Цепи сковывают Меня всю Мою жизнь, и люблю Я немногое. – Он придвинулся ближе, и я затаила дыхание, терпя жар. Так тихо, что наверняка услышала я одна, он сказал: – Вернись ко мне, Айя. Я крепче сжала цепочки. – Вернусь. Воздух прорезал тихий свист, и рядом с Сайоном появилось незнакомое мне существо, состоящее словно из камней, но они не соединялись, а удерживались вместе каким-то волшебством. У него была форма стройного человека. Я вздрогнула, но не отступила. – Сатто, – пробормотал он, не обращая внимания на остальных, – нужно спешить. У меня поникли плечи. – Война продолжается. Поза Сайона отражала мою. – Мы пытаемся отдалиться, – объяснил он, – но Луна не хочет оставлять Матушку-Землю, ибо использует богиню в качестве щита. – Он опустил взгляд на свои ноги, которые не касались Земли. – Вселенная во многом выиграет, если ты Ее разбудишь. – Я разбужу. – Моя решимость укрепилась, когда я посмотрела в его полные надежды глаза. Повернувшись к божку – или полубогу? – Сайон кивнул, и тот исчез так же быстро, как появился. Затем он затаил дыхание, и его фигура потемнела до красноты раскаленного железа, жар отступил еще немного. Казалось, это причиняло ему боль, тем не менее он шагнул вперед, сокращая расстояние между нами до одного маленького шажка, и наклонился, словно собираясь меня поцеловать. С бешено колотящимся сердцем я вздернула подбородок, подставляя ему губы. Жар все усиливался, пока не стал невыносимым… Затем все исчезло. Бог-Солнце испарился, оставив меня в холоде и печали. Даже мои шрамы будто бы тянулись ввысь в поисках своего создателя. Я вытерла одинокую слезу со щеки, прежде чем повернуться к остальным. – Наденьте это, – велела я, протягивая тонкие цепочки из прекрасного белого золота. Зайзи, вытерев щеки тыльной стороной ладони, взяла одну, не сказав ни слова. Ист подковылял ко мне. – Он. Пылкий. – Да уж. – Я улыбнулась, надевая собствен- ную цепочку, и взглянула на Тью. – Он дал мне только три. Ты в состоянии вынести Ее жар?