Кина в гостиной, пишет в своем дневнике. Она поднимает взгляд, когда я вхожу. – Привет, – здоровается она. – Привет, – отвечаю я. – Я снова пишу, – рассказывает она, почти виновато глядя на текст. – Мне кажется, это важно, люди должны знать, будущие поколения, понимаешь? – Да, – отвечаю я. Кина смотрит на меня и улыбается. – Лука, не хочу пробуждать плохие воспоминания, но мне нужно убедиться, что все верно. Можешь сказать?.. – Погоди, Кина, – перебиваю я, – прошу, не надо. – Что ты имеешь в виду? – спрашивает она, хмурясь. – Прошу, не спрашивай меня. – Не понимаю, – говорит Кина, слегка улыбаясь, словно я веду себя неразумно. – Кина, если задашь этот вопрос, то все будет кончено. – Лука, не понимаю, о чем ты. Ты меня немного пугаешь. – Нет, ты понимаешь, – говорю я. – Прекрасно знаешь, о чем я, потому что на самом деле ты не Кина, мы на самом деле не в моем старом доме, война еще не закончена, а я все еще в Блоке. – Это безумие, Лука, безумие! Ты не можешь в это верить! – Это не вопрос веры, – отвечаю я, – это факт. В этот раз ты все тщательно продумала. Все спланировала, вела затяжную игру, были моменты, когда я почти позволил себе поверить в то, что все реально, но это не так. Все это мираж, уловка, чтобы выудить у меня важную информацию. Так что, знаешь… давай, задавай свои вопросы. Выражение беспокойства на лице Кины сменяется на беспристрастие, но в глазах ее горит гнев. – Где укрылись Пандер, Под, Игби и Акими в день битвы в Мидуэй-Парке? Вздохнув, я еще раз оглядываю комнату и качаю головой. – Я никогда тебе не скажу. Двадцатидневная симуляция заканчивается. Окружающая меня фальшивая реальность начинает таять, солнечное тепло уходит, и на смену ему приходит небытие паралича в моей камере в Блоке. И вот я снова здесь, не могу пошевелиться, вообще ничего не чувствую. Смотрю на единственное пятно на белой стене, ярость и боль бушуют во мне, безнадежность одолевает. День 31 в блоке Жатва начинается, и остается лишь страх. Кажется, проходит вечность, прежде чем нанотехнологии ослабят хватку в тех частях моего мозга, которые отвечают за ужас и панику, сердцебиение замедляется, мышцы расслабляются. В Аркане – тюрьме, где я находился до конца света – жатва длилась всего шесть часов, и когда она заканчивалась, мы оставались одни в наших маленьких звуконепроницаемых камерах. Тогда это казалось ужасным, но по сравнению с Блоком было похоже на рай. Труба для жатвы опущена, пока поступает вода. Мощным потоком она льется с потолка и пахнет едкими химикатами и отбеливателем. Как обычно, я думаю, может, отдаться ей и утонуть, выдохнуть весь воздух из легких, пока труба наполняется, и ждать смерти, чтобы не встретить еще один день такого ада. Но я не стану этого делать. Труба наполняется водой, и я целиком погружаюсь в нее. Проходит время – десять секунд, двадцать, – вода стекает, и я снова обрушиваюсь на пол. Затем в трубу задувается воздух, такой горячий, что, кажется, моя кожа сейчас вздуется волдырями и сгорит. Когда я полностью высох, труба поднимается и скрывается в потолке. Жатва закончена, но то, что последует за ней, не менее ужасно. Я жду, лежа обнаженным на полу, руки намагничены за спиной при помощи кобальта, вживленного в запястья. Прошло шестнадцать дней с тех пор, как Хэппи, всемогущий искусственный интеллект, сначала управлявший миром, а затем разрушивший его, пыталась обманом заставить меня выдать местонахождение моих друзей. Каким-то образом Хэппи проникла в мой мозг, убедила меня, что Пандер, Малакай и Кина вытащили меня из этой тюрьмы, но я все понял, догадался, что все было не взаправду, хотя симуляция была уж очень убедительной. Я показал им место у реки недалеко от центра города и наслаждался воспоминаниями о том, как в детстве проводил там время с семьей. Летом мы с сестрой, отцом и мамой ходили на берег и часами играли, купались, общались и просто были вместе, как семья. ИИ потребовалось около четырех минут, чтобы понять, что его обманули. С тех пор Хэппи каждый день пыталась обманом заставить меня выдать информацию. Она использует разные тактики: страх, принуждение, торг, введение в замешательство. Потом она попробовала смоделировать двадцатидневную жизнь после войны, жизнь с Киной. Но я не выдам своих секретов, не позволю Хэппи выиграть. Чтобы извлечь из меня информацию, она использует ту же технологию, которую применяют на мне, чтобы не дать потерять рассудок в монотонной жизни Блока. Они называют это Разумной Зоной или Зоной Разума. Я все еще пытаюсь отдышаться после жатвы и воды, когда люк в двери открывается. Я тут же начинаю контролировать дыхание, замедляя его. Сегодня дежурный охранник – Джейкоб. За последние дни мне удалось достучаться до Джейкоба, он слушал меня, колебался перед жатвой, смотрел на меня с искренним сожалением и стыдом в глазах. – Заключенный 9-70-981, информирую вас, что у меня при себе есть заряженное оружие, и я готов его использовать, если вы не будете следовать моим инструкциям. Я ясно выразился? Моя голова повернута в сторону двери, и я вижу его: молодой, худощавый, стильно уложенные длинные волосы. Он пристально смотрит на меня поверх ультразвуковой винтовки. Я не шевелюсь, не моргаю, не реагирую на направленное в мою сторону оружие. – Заключенный 9-70-981, пожалуйста, лягте на кровать, чтобы я мог активировать паралич… Заключенный 9-70-981… Лука, ты в порядке? Я по-прежнему не двигаюсь. Я неподвижно лежу на полу в своей камере и стараюсь дышать как можно тише, чтобы Джейкоб подумал, что я вообще не дышу. – Лука? – спрашивает охранник неуверенно и испуганно. Я слышу, как открывается вращающийся замок, вижу, как дверь распахивается внутрь. Молодой охранник подбегает ко мне, опускается на колени и перекатывает меня на спину. – Лука! Лука! – зовет он, хлопая меня по лицу, пытаясь привести в чувства. Мне хочется выхватить его УЗ-винтовку, начать действовать и вырваться из этого места, но жатва истощила меня, и я вынужден ждать, пока во мне сработает технология самоисцеления. Важно то, что мне удалось обманом заставить охранника войти в камеру. Я делаю внезапный глубокий вдох, будто только что пришел в себя, и смотрю на Джейкоба, изображая замешательство. – Что случилось? – спрашиваю я. – Не знаю, – отвечает он дрожащим голосом. – Кажется, ты перестал дышать. – О боги, – отвечаю я хриплым голосом, – лучше бы я умер. – Не говори так, не говори таких вещей. – Почему? – я тяну время, выжидая, когда ко мне вернутся силы. – Смерть в тысячу раз лучше этого места. – Ну прошу, не говори так! – повторяет Джейкоб. – Надо вызвать дрона-врача, убедиться, что ты в порядке. Его глаза двигаются влево и вправо, тем самым активируя меню на Линзе. – Нет, не надо, – отвечаю я, приподнимаясь, – я в норме, Джейкоб, правда. Думаю, я просто потерял сознание. – Уверен? – Да, уверен, – отвечаю я. – Я как бы должен вызывать дрона-врача в таких случаях. – Джейкоб, все хорошо, честно. Охранник вздыхает. – Ну ладно, если вы уверены, заключенный 9-70-981. – О, снова 9-70-981, да? – усмехаюсь я. – А как же Лука? – Я запаниковал, – отвечает охранник. – Мне нельзя называть тебя настоящим именем.