Она была в первом плейлисте, который Крис для меня сделал и который помог мне бежать, преодолевая боль. Поэтому мне знакома каждая секунда этой мелодии, каждый звук. – Мы всегда любили друг друга, – тихо произносит Крис. – В тот день, когда я была на доке, а ты на берегу, я влюбилась в тебя. Тогда я еще не знала, но любила. – И до этого. – Он крепче прижимает меня к себе. – Всегда. Мне плевать, что такое невозможно, что в его словах нет логики или что это не очень на него и похоже. Кристофер Шепард не мечтатель и не склонен верить в чудеса. Но я понимаю, что он меняется. Он начинает верить и надеяться, а границы его черно-белого мира расплываются. – Всегда, – соглашаюсь я. Не потому что хочу поддержать романтическое настроение, я просто верю, что это правда. Закат окрашивает комнату в огненные и розовые цвета, и я в танце прижимаюсь к Крису. Мы медленно продолжаем кружиться, и вот я больше не вижу блики океана и разноцветные полосы на небе. Зато вижу Сабина, прислонившегося к дверному косяку, с кухонным полотенцем в одной руке и стаканом в другой. Я улыбаюсь своему другу, а он улыбается в ответ, или мне так кажется. Возможно, улыбка печальная. А может, это просто лучи солнца играют на его лице. Я ловлю взгляд Сабина и пытаюсь понять, о чем он думает, но не могу. Поэтому отвожу глаза, но все равно замечаю, что он продолжает наблюдать за нами с Крисом. Что-то назревает с Сабином, но что именно – не понимаю. 3. Мы не бежим Мы не убегаем, о чем речь, Просто себя хотим уберечь. Мы с парнями заканчиваем с посудой, и я иду наверх проведать остальных. Уже достигаю скрипучей ступеньки, когда слышу голос Джеймса. – Я скучаю по тебе, Эстель. И очень переживаю за тебя. – Джеймс, я отвратительна. Ты же знаешь. Я сумасшедшая и совершенно безнадежна, черт подери. И пусть слова говорят одно, но отсутствие уверенности в голосе сообщает мне, что Джеймс достучался до нее. – Ты очень милый псих и даришь мне лишь надежду. – Я улыбаюсь тому, насколько мой брат очарователен. – Останься со мной этой ночью, – продолжает он. – Не могу. Я не готова. Я сказала себе… – Просто поспать. Пожалуйста, останься со мной. – Когда он замолкает, я пытаюсь сообразить, как вернуться вниз и не издать ни звука. – Я хочу провести эту ночь с тобой на руках. Хочу чувствовать, как ты ворочаешься, и слушать, как ты храпишь и разговариваешь во сне. Я даже скучаю по тому, как ты во сне заезжаешь мне по лицу. Она смеется. – И я хочу обнимать тебя, когда ты видишь плохие сны, дрожишь, потеешь и убегаешь от чего-то. Я опускаю голову. Оказывается, не только Крис делает это. – Прошу, Эстель. Ты хочешь этого? Скучаешь по мне так, как я по тебе? Еще одна пауза. Понимаю, что подслушивать нехорошо. Однако прямо сейчас не могу заставить себя уйти. Мне отчаянно хочется знать ее ответ. – Как ты можешь быть таким милым? – произносит она пару мгновений спустя. – Потому что я люблю тебя. – Джеймс… – Я люблю тебя, Эстель. Тебе не нужно ничего говорить. Просто позволь любить тебя, хорошо? Мне кажется, я закричу, если она не ответит Джеймсу. Досчитываю до восемнадцати, когда, наконец, раздается голос Эстель. – Ладно. Боже, какой же ты придурок. Но ладно. Понимаю по интонации, что она улыбается. И почти уверена, что они целуются или занимаются чем-то еще, что мне не хочется представлять. Сейчас эта парочка вряд ли меня услышит, даже если начать стучать тарелками под дверью, поэтому я снова спускаюсь вниз. Эрик разговаривает по телефону, вероятно, с Заком. Проходя мимо меня, он касается моего плеча и одними губами произносит: – Спокойной ночи. Уже поздно, а микроавтобус, который доставит их завтра в аэропорт Бангора, приедет в шесть сорок пять утра. Кажется излишним, что их отвезут на такси, но это вполне в духе Криса. Когда дело касается его нужд, он остается минималистом, а вот на остальных постоянно тратит деньги. У него такой же пикап, как и в колледже, но при этом он настоял, что для зимних дорог Мэна мне нужен новый внедорожник. После смерти отца Шепарды унаследовали приличную сумму, и, как глава семьи, Крис заботится о том, чтобы никто ни в чем не нуждался. По собственному настоянию я использую свое наследство и страховые деньги, которые мы с Джеймсом получили от пожара, унесшего жизни наших родителей. Я оплачиваю расходы брата на колледж и большую часть ремонта и реконструкции этого старого дома. Однако мне трудно сдерживать Криса, который порывается делать все сам. Статьи для журнала Новой Англии не приносят столько денег, сколько зарабатывает Крис. Его обязанности в национальном парке Акадия расширились, и теперь он занимает должность специалиста по управлению информацией. Он часто говорит о компьютерах, локальных сетях и тому подобном. Я не всегда понимаю, о чем речь, но Крису определенно нравится его работа. Когда выходит Крис, я останавливаюсь в гостиной. Он кивает на веранду, и я прислушиваюсь. Сабин играет на гитаре, неторопливая печальная мелодия льется из-под ее струн. Крис берет меня за руку, и мы выходим на улицу. Когда нас замечают, мотив ускоряется и раздается притопывание ногами. – Здравствуйте, юные любовники! На Сабине ковбойская шляпа, и его вид напоминает мне нашу первую встречу в студенческой столовой в колледже Мэттьюса. В перерывах между аккордами он слегка приподнимает шляпу и подмигивает мне. Мы опускаемся на очень широкий плетеный шезлонг. Садясь между ног Криса, я лениво откидываю голову ему на грудь, слушая игру Сабина. Когда звучит последняя нота, он кладет гитару и протягивает руку. – Чаевые приветствуются. Вы же знаете, каково нам, голодающим артистам. – У тебя на ужин было два лобстера и приличный стейк. Вряд ли ты голодаешь, – замечает Крис. Сабин притворно надувает губы. – Не мешай артисту предаваться печали. – Кстати, об артистах, – вспоминаю я, – в газете видела, что скоро будут прослушивания в театр Бангора. Они играют «Отелло». Или «Гамлета». Или какое-то другое название из одного слова, я забыла. Тебе стоит попробовать. Разве ты не скучаешь по сцене? Много времени прошло с тех пор, как ты этим занимался. Он откидывается на стуле. – Ну, тут такое дело, ребята… – Или, – прерывает Крис, – ты можешь принять мое предложение работы. – Какая работа? – морщит лоб Сабин. – Со мной в парке. Нужна помощь по зданию. – О господи, ты что, шутишь? Пусть меня лучше местный гризли сожрет, чем я буду драить туалеты. Крис вздыхает. – Речь не о мытье туалетов. За лето ты освоил все виды работ по дому, так что отлично справишься и в парке. Это работа, причем оплачиваемая. Я подумал, что ты уже готов. Ну, знаешь, добавить своим дням распорядок. – Видишь ли, – произносит Сабин с улыбкой, – прежде всего, я хотел бы поздравить вас обоих с попыткой вести себя как родители. Правда, отлично получилось. Но дело в том, что ни у кого из нас нет родителей, верно? Все они умерли, и нам не перед кем отчитываться. Так что, знаете, нам повезло. Я ощущаю, как напрягается Крис. – Какого черта, Сабин? – Но это же правда. И не такая уж тайна. Я не пытаюсь вести себя как сволочь, но давайте называть вещи своими именами. Вы не должны чувствовать себя обязанными приглядывать за мной. Мне двадцать три, и я уже большой мальчик. Серьезно. – Его лицо смягчается, и он виновато смотрит на нас обоих. – Ладно, прости, прости. Дерьмово вышло. Я… ну хорошо, я собираюсь кое-что сказать и не хочу, чтобы вы сходили с ума или делали из этого трагедию. Вообще-то я собирался сказать завтра. Желудок сжимается. Сабин ведет себя странно, и я не думаю, что он собирается сообщить потрясающие новости.