– Это глупо. Просто… очень много людей, шума и всякого дерьма, и что-то мне тяжко это дается. – Сейчас девятнадцатое декабря. Конечно, такая картина повсюду, черт побери. Как только выберешься из аэропорта и центра города, станет лучше. Красный свет над туалетом меня раздражает. Он как будто ждет, что я усядусь на заразное сиденье, а этого не произойдет. Я хмуро смотрю на унитаз, а потом поднимаю ногу и нажимаю кнопку спуска. Лампочка снова загорается красным. – О господи, ты писаешь, пока разговариваешь со мной? – восклицает Сабин. – Нет, я просто на минутку спряталась. – Я не против. Просто боялся что-нибудь пропустить, так как тоже пошел в туалет. Подумал, вдруг мы с тобой одновременно писаем во время разговора. – Ну уж нет. – Я нервно постукиваю ногой. – А что это за звук? – Я стучу ногой. – Прекрати немедленно. Дама в соседней кабинке может решить, что ты подаешь ей сигнал о сексе, словно ты туалетный сенатор[6] или кто там еще, ждущий активных действий. Если, конечно, тебе это не нужно, тогда прекрати, Сенатор. – Сабин! Я таким не занимаюсь! К тому же, думаю, этот сигнал только для мужских кабинок. Но я все же прекращаю стучать. – Би? – Да? – Выметайся нафиг из туалета, хватай сумки и вали на солнышко. На улице шикарно. Лучше, чем в твоем зимнем Мэне. – Ладно, – соглашаюсь без особой уверенности. – Сладкая моя, – настаивает мой собеседник, – проваливай к чертовой матери из туалета и иди сюда за любовью Сабина! Я отдергиваю телефон от уха и хихикаю. – Хорошо-хорошо! – Скоро приду к тебе домой, глупышка. Я отключаюсь и несколько раз ударяюсь головой о дверцу, пытаясь собраться с мыслями. Это унизительно, и не хочется, чтобы Крис видел меня такой, хотя он не придаст этому значения, потому что видел меня и в худшем состоянии. И вообще он приложил столько усилий, чтобы организовать эту невероятную поездку и вытащить нас сюда, а я веду себя как идиотка. Раздается сигнал сообщения. Сабин: Проваливай из туалета. Я люблю тебя, тебя и русалок. До выдачи багажа я добираюсь уже во вполне вменяемом состоянии. Когда мы, наконец, в огромном арендованном внедорожнике направляемся прочь от аэропорта, я испытываю настоящее воодушевление. Невозможно игнорировать потрясающий пейзаж залива. Сейчас только полдень, и хотя мы встали в три часа ночи по восточному побережью, я вдруг ощущаю прилив сил. Суровые температуры Новой Англии действительно остались позади, и когда я опускаю окно, то ни на секунду не скучаю по ледяному зимнему ветру с Атлантики. – Здесь, должно быть, почти двадцать градусов! – с восторгом замечаю я, пока ветер играется с моими волосами. Крис указывает на приборную панель. – Двадцать два. Неплохо, да? Тепло для этого времени года, и дальше прогноз еще лучше. Я надеваю солнцезащитные очки и любуюсь пейзажем: солнечные блики на воде, наполненные пассажирами круизные лайнеры, маленькие шустрые катера. Ко мне возвращается ощущение лета. Солнце определенно пойдет мне на пользу. – Странно встречать Рождество без снега. Я еще никогда не ездила в теплые штаты во время зимы, – признаюсь я. – Нет? Думаю, это будет непривычно, но тебе понравится. Не традиционные для Новой Англии праздники, но мы хорошо повеселимся. – Обязательно. – Я кладу руку ему на плечо и поглаживаю пальцами затылок. В прошлом году мы впервые встречали Рождество в штате Мэн, но до этого Крис всегда на зимние каникулы брал свою семью в какую-нибудь дорогую экзотическую поездку. – Ты привык к Гавайям, Таити и тому подобному, да? Переживешь скучный Сан-Диего? Он смеется. – Я очень рад здесь оказаться. Прекрасный город. – Спасибо, что все устроил, Крис. – Мы останемся вместе, – уверенно заявляет он. – Раз Сабин на праздники здесь, значит, мы тоже будем. Без вопросов. Для меня это так же важно, как и для тебя. Я понимаю, что вы очень близки и ты сильно по нему скучаешь. – Кажется, он был слишком занят, мы не часто разговаривали в последнее время, – говорю я. Когда Сабин только переехал сюда, мы часами общались по телефону и переписывались, но шли недели, месяцы, и, наверное, все труднее становилось найти время. Пока мы здесь, я планирую как следует искупаться в любви Сабина и, конечно, всех остальных тоже. Эстель, Эрик и Джеймс приедут послезавтра, и на другой машине. – Сабин много работает. Заходила на сайт компании? – спрашивает Крис. – У них там куча фотографий с просто невероятными конструкциями, и я предполагаю, что он многому научился. Ему это очень пойдет на пользу. Не знаю даже, Крис пытается убедить меня или самого себя. Мы едем на север в Ла-Хойю, делая быструю остановку в супермаркете и загружая машину покупками. В типичной для себя манере Кристофер Шепард не позволяет мне платить, и я обещаю себе, что в следующий раз улизну из дома и вернусь с дорогими стейками в качестве расплаты. И только когда мы подъезжаем к дому, я понимаю, что никаких стейков не хватит, чтобы расплатиться. – Господи боже, что ты наделал? – Что такое? – интересуется Крис с невинным видом. – Это Ла-Хойя. Чего ты ожидала? – Кристофер Шепард! – пораженно восклицаю я. Дом, который больше похож на особняк, стоит у самой воды. Я сейчас даже слов подходящих не в силах подобрать. Судя по фасаду этого современного… дворца… очевидно, что внутри он роскошен. – Кристофер Шепард! – снова повторяю я. Он смеется. – Нам нужен достаточно просторный дом, чтобы все поместились. И кто знает, где будут спать Джеймс и Эстель? Я не знал, нужна им одна комната или две… – Это… это! – заикаюсь я, – это должно стоить целое состояние. Слишком дорого. Крис пожимает плечами и становится более серьезным. – Не уверен, осознаешь ли ты, сколько у нас есть денег. Я останавливаю на нем взгляд. – Уже начинаю понимать. – Это всего лишь деньги. И у меня очень смешанные чувства по этому поводу. – Хотя машина уже припаркована, Крис сжимает руль и смотрит сквозь лобовое стекло. – Часть меня желает просто все просадить, чтобы от моего отца ничего не осталось. А другая часть хочет потратить на что-то хорошее, например, на самое лучшее обучение или сумасшедшие каникулы. Эти деньги олицетворяют дерьмовое прошлое, но, возможно, они также олицетворяют… то, что мы все еще здесь. Мне хочется наслаждаться моментом. Вместе с людьми, которых я люблю, своими близкими. Невинное баловство, которое мы заслужили. Кроме того, – добавляет он, поворачиваясь ко мне, – ты же знаешь, что я счастлив везде. Мы все. Взгляни на Сабина. Он не берет денег и живет в домике на дереве. Мы не нуждаемся в роскоши. Просто развлекаемся. В чем-то Крис прав. Хоть Шепарды и отдыхают на элитных курортах, они отнюдь не снобы. Черт побери, они миллион раз лазили по колено в грязи, выискивая моллюсков после отлива, и работали по дому как ломовые лошади. Эта семья не боится грязи и тяжелого труда. Я открываю дверцу автомобиля. – Тогда давай исследуем дом и немного развлечемся, пока остальные не приехали. Массивный белый квадратный особняк раскинулся по всей территории, и даже Крису приходится повозиться с ключами, чтобы войти. Дверь распахивается, и он замирает, оглядывая чудовищных размеров первый этаж с окнами во всю стену, из которых открывается прекрасный вид на Тихий океан. – Ладно, возможно, я немного переборщил. На исследование мы тратим целых двадцать минут. Бросаем багаж в спальне с видом на океан и потолочным окном, а затем выгружаем продукты на кухне. Хотя подобная комната у нас в Мэне тоже огромная, в этой настолько современная техника, что мне страшно тут ко всему прикасаться. Крис шарит по полкам в поисках стаканов. – Выпьем? Я киваю. – Грязный мартини. С кучей оливок.