Какое-то время он молчал. — Как бы это сказать… Нам не повезло. Неудачное стечение обстоятельств плюс невнимательность за рулем. Мы были женаты около года. Она была беременна. И срок был довольно большой. Мы были так счастливы, словно пара детишек, играющих в свадьбу. Как-то раз мы решили покататься по округе. Без определенной цели, просто покататься. У меня был Pontiac GTO, зверь-машина. Я любил круто разворачиваться, так, чтобы двигатель аж ревел. А она смеялась. У нее, у Барбары, был замечательный смех. Чистый и звонкий. На какое-то время он задумался, а затем продолжил. — Мы сделали резкий поворот, и там, прямо посреди этой чертовой дороги, со скоростью меньше пяти миль в час плелся фермерский трактор без включенных габаритов и прочего. Что, черт возьми, он там делал после наступления темноты? Не имею ни малейшего представления. Я крутанул руль, чтобы обогнуть его, и потерял управление контроль над машиной. Мы врезались в дерево. Удар пришелся на пассажирскую сторону. Ремни безопасности мы никогда не пристегивали. Так ведь в те времена никто этого не делал. Он умолк. — Тогда вы получили свою хромоту? — спросила я. Он кивнул. — Хотя внутренностям досталось гораздо сильнее, чем это видно снаружи. — А Барбара? — спросила я. Он только покачал головой. — Вы так больше никогда и не женились? — Даже ни с кем не встречался. Все эти годы я либо слишком ненавидел, либо слишком жалел себя, чтобы показаться женщинам привлекательным. Он поднялся со скамейки и подошел к моей камере. И каким же грустным был взгляд этих выпуклых глаз. — Я подвел ее, — сказал он. — И не хочу подвести вас. Я торжественно кивнула. — Спасибо, — сказала я. — Что ж, — сказал он, — переодевайтесь. Увидимся в зале. Когда он ушел, я отложила фотографию и переоделась в платье. Оказалось, что теперь пояс нужно затягивать на две дырочки дальше, чем мне приходилось делать до этого. Через десять-пятнадцать минут вошел заместитель шерифа, чтобы сопроводить меня. Он сковал лодыжки ножными кандалами — мои руки почему-то остались свободными — и повел меня по коридору к двери, над которой была надпись «Зал суда № 2». Идти мне было трудно, слишком коротка была цепь, так что мне потребовалось все внимание, чтобы не споткнуться. Так что, даже входя в зал суда, я продолжала смотреть вниз. Периферическим зрением я могла разглядеть округлую фигуру мистера Ханиуэлла, который сидел за столом, предназначенным для защитника. Только подойдя к нему и немного успокоившись, я смогла вновь поднять голову. Первое, на что упал мой взгляд, был стол обвинителя. По одну его сторону сидела Эми Кайе, прямая, словно шомпол проглотила. Какой-то незнакомый мне человек говорил с ней, хотя его слов я расслышать не могла. Было в нем что-то такое, отчего я сразу почувствовала к нему неприязнь. Может, из-за его галстука-бабочки. Я продолжала осматривать собравшихся. В глубине зала сидели скучного вида мужчина и женщина, сжимавшие в руках блокноты. Похоже, это были репортеры. Чуть дальше, в третьем ряду, сидел Тедди со своей верной оруженосицей Венди. Мои родители были во втором ряду. Меня по-прежнему шокировало, как они постарели. Мама нервно улыбнулась мне. Отец опустил голову и снова поднял ее. Внезапно, неожиданно для самой себя, я подняла руку, чтобы помахать им. Но долго их рассматривать мне не пришлось. Приведший меня сюда заместитель шерифа осторожно, но крепко взял меня за локоть. — Мэм, — сказал он. — Сейчас появится судья. Будет лучше, если вы встретите его прямым взглядом. Эта фраза прямо подкосила меня. Я заняла место рядом с мистером Ханиуэллом. Потом взглянула на судейский стол. Он был пуст, но тем не менее возвышался над всем залом, не оставляя никаких сомнений в том, кто здесь главный. Все мое внимание — каждая частичка кармы, собравшейся во мне за мою недолгую жизнь — теперь было направлено на этот стол, на место, где появится человек, который скоро будет восседать за ним. Содружество против Баррик, процесс-однодневка, который определит всю траекторию остававшейся у меня жизни, вот-вот должен был начаться. Глава 55 Краем глаза Эми Кайе следила за Аароном Дэнсби. И ей не нравилось то, что она видела. Прямо бросалось в глаза, как дрожат его руки, когда он перекладывал с места на место лежавшие перед ним бумаги. Поминутно он прикладывался к стакану с водой — похоже, в горле у него пересохло. К тому же он пристукивал ногой. А ведь Аарон Дэнсби отродясь не отбивал чечетку. Весь он так и тянулся к задней части зала суда, осторожно окидывая ее взглядом. Внешне он выглядел нормально — или хотя бы почти нормально: ведь единственной его аудиторией были друзья и семья Мелани Баррик. Затем в комнату вошли мужчина и женщина. Первый был репортером из — «Ньюз Лидер», хорошо знакомым Эми. Кем была женщина, ей было неизвестно, но, скорее всего, это тоже была журналистка — возможно, из «Дейли Прогресс», издававшейся в Шарлоттсвилле. А может, из филиала «Таймс» в Ричмонде. Да кто знает, может, она вообще работала в «Вашингтон Пост»? Но в любом случае столько репортеров было для Дэнсби перебором. Как только они расселись по своим местам, он повернулся к Эми. — Знаешь что? — произнес он. — Думаю, что позволю тебе заниматься этим всем самостоятельно. — Ты это о чем? — спросила Эми. — О чем, о чем… О процессе. Ты явно готова к нему лучше, чем я. Так что, мне кажется… Будет лучше, если им займешься ты. Как тебе такое предложение? — Не вопрос, — ответила Эми. Да куда уж там не вопрос, все складывалось просто шикарно. Единственное, что всерьез беспокоило ее насчет этого дела, — так это то, что Дэнсби снова накосячит, но если Дэнсби не будет, то у Содружества есть верный шанс на победу. Так что Мелани Баррик только что профукала свой оправдательный приговор. — Отлично, — произнес Дэнсби. — Я собираюсь обратиться к прессе с сообщением, что дам комментарии по завершению процесса. Сейчас я скажу, что препоручаю его в руки своего заместителя. Думаю, избиратели одобрят делегирование полномочий, поскольку это подчеркивает лидерские качества. Эми была просто поражена, хоть и ничем не выдала этого. «Лидерские качества? — так и хотелось ей сказать, — Ты поджал хвост за три минуты до начала судебного разбирательства и теперь обзываешь свой поступок лидерскими качествами?» Вместо этого она сдержанно произнесла: — Да. Вроде ничего план. Он встал, прошел в заднюю часть зала и коротко перебросился фразами с журналистами. Эми мысленно занесла этот факт в список историй об Аароне Дэнсби, которыми она кое с кем поделится, когда этот тип окажется в Сенате США. Затем она вновь посмотрела вперед. В зал входил представитель шерифа. За ним следовал судья Роббинс. — Всем встать! — произнес уполномоченный, затем призвал судопроизводство к порядку. Закончил он обращением к Богу во имя спасения Содружества и достопочтенных судей. — Доброе утро всем, — сказал Роббинс. — Пожалуйста, садитесь. Может быть, в последнюю минуту у кого-то возникли вопросы, которые нужно рассмотреть прежде, чем мы приступим? — Нет, ваша честь, — ответила Эми. Ханиуэлл только покачал головой. Судья кивнул Эми. — Что ж, хорошо. Готовы ли представители Содружества? — Да, ваша честь, — сказала Эми и встала, застегнув пиджак. Нельзя сказать, что как представитель Содружества она была действительно готова. Ну и ладно: все равно она была готова ко всему. Она столько раз писала шпаргалки для Дэнсби, что вполне могла говорить безо всяких там подручных бумажек. — Четыреста восемьдесят семь грамм, ваша честь, — сказала она. — Просто невероятное количество кокаина. В относительно небольшом графстве, подобном нашему, это представляет серьезную угрозу. Четыреста восемьдесят семь грамм… более чем достаточно, чтобы разрушить любую семью. Чтобы резко повысить уровень преступности. Чтобы разжечь очаги бытового насилия. Чтобы просочиться в каждую щель нашей сонной маленькой долины, чтобы свести с ума и наркоманов со стажем, и учеников старшей школы, которым не терпится попробовать кокаин. И, я думаю, мы все знаем, к какой катастрофе может привести молодого человека подобное желание. Она чуть склонила голову, словно почтив минутой молчания этих бедных молодых людей, чья жизнь больше не принадлежала им. Затем снова подняла взгляд. — Итак, четыреста восемьдесят семь граммов: ровно столько представители шерифа округа Огаста обнаружили спрятанными в доме ответчика. Они находились в пакетах, приклеенных внутри воздуховода, прямо над детской кроваткой. Должна заметить: мы не знаем, сколько кокаина могло находиться у подсудимой до того, как шериф провел рейд в ее дом. Может, шестьсот граммов? Восемьсот? А то и килограмм? Нам это неизвестно. Но очень хорошо известно о найденном, как и о том, что она хотела с ним сделать. Она собиралась продавать это, ваша честь. По закону даже не нужно этого доказывать. И тем не менее доказательства есть, причем более чем очевидные. Было найдено все необходимое для распространения: весы, бритвенные лезвия и полиэтиленовые пакеты. Также мы нашли список телефонных номеров, принадлежащих зарегистрированным наркоманам. — Но это еще не все, ваша честь, — продолжила Эми. — Наверняка обвиняемая станет утверждать, что найденные в ее доме наркотики ей не принадлежали. Несмотря на то, что они были спрятаны прямо над местом, где спал ее ребенок, то есть там, куда ни одна мать не позволит проникнуть незнакомым людям, она будет пытаться убедить вас в том, что найденный кокаин принадлежал кому-то другому, а сама она понятия не имеет, как это все могло случиться. Но, когда она станет рассказывать вам об этом, я хочу, чтобы вы помнили: в ходе обыска был найден и ее сотовый телефон, где хранились фотографии ее мужа и ребенка, причем лежал он там же, где и наркотики. Эми сделала паузу, чтобы судья как следует проникся важностью сказанного ей. — Я хочу сказать этим, что подсудимая была главным звеном в цепи и руководила ей. Наверняка защита постарается запутать дело, ваша честь. Возможно, вы уже знаете о том, что мистер Ханиуэлл вызвал в суд осужденного наркоторговца, дабы тот своими показаниями помешал ходу процесса. Может быть, на ваш стол лягут показания соседей или еще каких-нибудь людей, где будет говориться, что Мелани Баррик не имеет и не могла иметь никакого отношения к торговле наркотиками. Но все это неважно. Единственное, что имеет значение, — это четыреста восемьдесят семь граммов кокаина, найденные в доме ответчика. Принадлежности для приема и расфасовки, найденные в доме ответчика. Сотовый телефон обвиняемой, обнаруженный вместе с принадлежностями для употребления наркотиков. Вряд ли перед вами когда-либо был столь очевидный случай хранения с целью последующего распространения. Благодарю вас. Она села, будучи вполне удовлетворена произнесенной речью. — Спасибо, миссис Кайе, — сказал судья, затем повернулся к столу защиты. — Мистер Ханиуэлл, вы готовы ответить? Ханиуэлл приподнялся как-то небрежно. — Я отвечу после того, как выскажутся представители Содружества.