Можно было бы есть кукурузу утром, днём и вечером в течение полутора месяцев. Одно только плохо при этом. У нас набралось бы столько энергии, что мы просто рвались бы к тяжёлой работе. А для бродяжничества это не годится. Наконец они приехали в Техас. От Сан-Антонио им удалось проехать значительную часть пути в направлении к мексиканскому заливу на рабочем поезде. Там строилась новая ветка железной дороги, но она обрывалась где-то милях в тридцати пяти от порта Лерида, а хижина Джейка была в миле от порта. Перед ними расстилалась дорога, и она казалась бесконечно длинной, бегущей по песчаной равнине, кое-где поросшей деревьями, иногда возникали огромные купы кактусов футов по десять высотой, а то и больше. Было жарко, и путешественники были не прочь отдохнуть в тени деревьев. Но у саксаула практически нет тени. Все листочки их перистых листьев свисают как у всех чувствительных растений, поворачиваясь ребром к солнцу. Лучи солнца проходят сквозь ветви саксаула, лишь немного теряя от этого. Они подошли к участку обработанной земли, повсюду были разбросаны убогие халупы. Земля была очень бедной. Всё ещё оставшиеся стебли кукурузы были больше похожи на высокую траву, чем на величественные стебли царицы полей в Айове. Какая-то группа худощавых фермеров коротала время, сидя на перекладинах ворот. — Доброе утро, — поздоровался Джейк. — Доброе, — человек хмуро посмотрел на проезжего. — Не видали, тут негры не проходили? — Нет. — Мы ищем негров, чтобы выкопать картошку. Генри глянул на полосу земли с засохшей и разлагающейся ботвой. Картофель следовало выкопать ещё месяц назад. Вчера тут проходил один негр, я предложил ему пару монет, чтобы выкопать картошку. Он мог бы её выкопать за полдня. — «Нет, спасибо», ответил он. — Ужасно наглый. — Полагаю, вам следовало рассердиться и выкопать её самим, — сказал Генри. — Нет, это работа для негров. Они поковыляли дальше. Дорога стала подниматься на более высокий уровень. — Дальше земля будет лучше, может быть даже плантация, — сказал Джейк. — Видишь ли, большая часть почвы в этих краях представляет собой песчаную равнину, но есть участки хорошей глины, разбросанные там и сям. Там, где земля хорошая, ею владеют господа, а где уж совсем плохая, там попадаются негры. Когда они поднялись на взгорок, они увидели неподалёку большой дом с двухэтажным порталом в роще из старых дубов, поросших мхом. Вокруг были обширные поля, засеянные хлопком и кукурузой. — Давайте попробуем попросить поесть, — сказал Джейк. — Только здесь это делается по-другому. Надо обращаться не к хозяйке дома, а идти к поварихе-негритянке. Она очень добродушна, но не имеет права дать вам чего-либо. Затем спрашиваешь хозяина. И если к нему правильно подъехать, то он бывает ужасно либерален. Повариха оказалась очень добросердечной. — Хозяин сегодня в превосходном настроении. Он получил письмо от дочери с востока. У неё родился ребёнок, прекрасный мальчик. Пойду скажу, что вы здесь. — Она разговаривает совсем не по-негритянски. — Да, негры прекрасные лингвисты и могут разговаривать очень чисто, если захотят. Но бедняки-белые не любят, когда негры говорят хорошо по-английски. Если бы они послушали эту кухарку, им захотелось бы убить её. — Доброе утро, господа, — сказал хозяин. Это был высокий мужчина с бородой под Роберта Е. Ли. У него было такое же возвышенное чело, как и у Ли и такой же проницательный взгляд. А в речи его слышался городской выговор из старой Виргинии. — Чем могу быть полезен? — Вот нас здесь трое кочевников, сэр. Мы работали на уборке урожая, чуть до Канады не дошли. Сейчас держим путь на зимние квартиры неподалёку от порта Лерида. У нас есть сухари и сыр, но в такую жаркую погоду не хочется есть всухомятку. Мы подумали было, может скажете кухарке, чтоб дала нам по кусочку мяса или тёплого хлеба, или ещё чего-либо. — Говорят, на уборке хлеба хорошо платят. Но, наверное, деньги быстро уходят. — Да нет, сэр. У нас есть кое-какие деньги. Но нам не хочется их расходовать. — Он вынул из кармана три золотые монеты. — Да вы предпочитаете золото. — Да, сэр. Так не хочется разменивать золотую монету. Как только разменяешь её, так её уж и нет. Мы предпочитаем просить поесть. Хозяин засмеялся. — Может быть и получите. Но до порта Лерида далеко, а дорога — всё рыхлый песок. Думаю, что… эта вторая твоя нога будет глубоко увязать. — У меня есть старый ботинок, который я привязываю к ноге по дороге. В него набивается песок и гравий. Я думаю себе, как хорошо, что у меня в этом ботинке неживая нога. Хозяин снова засмеялся. — По этой дороге есть кое-какое движение. Если вам попадётся белый бедняк, лучше сойдите с дороги и не смотрите на него. Он вас ненавидит. Но если попадется негр, то он подвезёт вас до тех пор, пока вам по пути, и даже немного дальше. Он вам сделает одолжение, и вы всё испортите, если предложите ему деньги. Видите ли, негр по своей природе джентльмен. Он очень тонко чувствует, и мы иногда обижаем его, даже не подозревая об этом. Генри изумился. Южанин говорит такое? — А что вы намерены делать на своей зимней квартире? Играть в карты? — Нет, сэр, — ответил Блэки. — Мы будем читать. — И что же вы будете читать? — Поэму, большую поэму в четырёх томах. Она называется «Кольцо и книга». Её написал один англичанин, Роберт Браунинг. — Вы читаете такую книгу? И что же вы в ней нашли? — Её мне читает Блэки, — сказал Джейк. — Когда я пробую читать её сам, то ничего не понимаю. Но когда Блэки читает её вслух, то выходит, как будто этот прекрасный человек разговаривает с нами. — Г-н Блэки, а что вам больше всего нравится в этой книге? — Трудно сказать. Мне нравится всё, даже «Пол-Рима» и «Другие пол-Рима». Там показано, насколько не правы могут быть люди, и всё же уверены в том, что они правы. Пожалуй, больше всего мне нравится «Папа Римский». Мне кажется, что каждому судье следует перечитывать «Папу Римского» хотя бы раз в год. Тогда у нас было бы больше правосудия. — Согласен. А что вы думаете о священнике? Он ведь любил Помпилию, не так ли? А разве можно священнику любить женщину? Может ли священник любить Бога и женщину одновременно? — Если любовь его чиста. Любовь мужчины и женщины может быть нечистой, но таковой может быть и его любовь к богу. — Нечистой любовь к богу? Что же это такое? — Если человек любит бога не ради него самого, а чтобы получить что-нибудь от него. — Ну, а допустим, что он хочет попасть в рай? — Чистая любовь к богу, это тогда, когда вы любите Бога даже тогда, когда он посылает вас в ад. — Да, г-н Блэки, хотелось бы мне послушать, как вы читаете эту книгу. Но скажите, как вам удалось купить такую дорогую книгу? Я заплатил по гинее за каждый том. — Мне её подарила одна добрая дама. — И стоит такое чтение недорого, — вставил Джейк. — Блэки читает её мне вот уже четыре зимы подряд. И в четвёртый раз она такая же новая, как и в первый раз. Она будет такой же свежей и этой зимой, и на будущий год. — Вы намекаете, что мне нужно перечитать её снова? Прочту обязательно. А теперь, господа, я должен вас покинуть. Я велю поварихе собрать вам что-нибудь поесть. Путешественники прошли ещё полмили и дошли до моста, у которого стояли дубовые деревья. Они уселись и стали рассматривать большой пакет, который им дала повариха. — Целая жареная курица! И целая сковорода с маисовыми лепёшками. Топлёное свиное сало. Повариха сказала, что положила его вместо масла. Сейчас слишком жарко для масла. Поев, они медленно пошли дальше. Это было самое жаркое время дня, но им предстоял ещё долгий путь. Они услышали, как сзади по склону за ними появилась какая-то повозка. К счастью, это был негр. — Господа, нам по пути? — Да, мы едем в порт Лериду. — Это очень далеко. Но я еду в этом направлении три-четыре мили. Они проехали ещё одно поселение белых бедняков. — Не смотрите на них, — сказал возница. — Иначе плюнут. Вы едете с цветным. Они ненавидят нас. — Почему? — Мы им не причинили никакого вреда. Но они настолько бедны и несчастны, что им просто необходимо хоть кого-нибудь ненавидеть. — А чем они живут? Поля здесь бедные, даже дикий подсолнечник и тот на ладан дышит. — Они живут кукурузой. — Но такая земля не может дать даже десяти бушелей с акра. — Я имел в виду кукурузную водку. Видите вон ту большую кактусовую рощу позади дома? Если знать, как туда пробраться, то там будет небольшая поляна и дистиллятор. — А фининспекторы разве их не пугают? — Да нет. Тут на юге этих перегонных кубов наверное сотни тысяч. Фининспекторы не могут уследить за всеми. Да они и не стараются. Но если здесь появляется какой-нибудь вредный человек с самогонным аппаратом, то соседи продают его, и фининспектор убирает его прочь. — Вон те, мимо которых мы проезжали, мне показались очень вредными. — Да, это так. Но налоговому управлению пришлось бы забирать всю эту шайку-лейку. А у правительства и так не хватает тюрем. Они проехали ещё одну негритянскую деревню. Им показалось, что дом возницы был именно там, но он проехал ещё три или четыре мили. Затем остановился. — Господа, здесь я вас должен покинуть. — Вы очень добры, — сказал Блэки. — Мы вам признательны.