– Мы – это кто? – Комиссионеры. – Узнаешь. Рид улыбался глазами и чуть-чуть уголками рта в свете фонарей. Глава 23 (Audiomachine – So Say We All) Даг. Он подумал: «Неприлично встречаться на ее территории, если отношения неоднозначны», и потому домой к Алине не пошел, выбрал кафе. Зачем давить? Вдруг из этих дверей они разойдутся в разные стороны? На телефонный звонок час назад она ответила, разволновалась, услышав его голос, обещала прийти. Он ждал. Ее и чего-то тревожного. Боялся того, что она кинется ему на шею, но он не поверит, не сможет принять что-то, что заведомо считает ложью. Алина пришла вовремя. Его кофе остыл; ей навстречу он не поднялся специально, чтобы не обнимать, если вдруг… Она неким шестым чувством уловила его замешательство, поздоровалась, села напротив. И он увидел, что Алина волнуется. Очень, как девчонка. Не знает, куда спрятать трясущиеся руки, радуется, беспокойно заглядывает ему в глаза, желает не выражать слишком много чувств и их же на него вывалить. Как визгливый, юркий и слишком радостный щенок, которому дали команду «Сидеть!» «Разве можно так играть?» – Где ты был, Даг? – спросила без предисловий. – Где ты пропадал так долго? «Я от телефона не отходила». Он бы убил за эти слова еще утром, ждал именно их, но увиденное в витрине «Серафима» отбило пыл. Если бы не Инга… – Я и позвонил, чтобы рассказать тебе об этом. Ее не интересовал ни официант, ни кофе; все никак не могли уняться руки. «Давай рассказывай!» – просили темные глаза. С тех времен, когда он видел их в последний раз, они сделались более испуганными, одинокими. «Она не похожа на влюбленную в другого женщину…» – Извини, что не давал о себе знать… И как мог коротко поведал о стычке с Комиссией, о том, что заполучил проблемы, что пришлось их решать. И не было ни телефона, ни друзей, ни иного способа связи – Алина молча уверилась, что его посадили в тюрьму. И почти оказалась права. – Я бы не оставил тебя так надолго, если бы моя воля. – Тебя отпустили? – Да. Потому что все это было ошибкой. Даже прислали письмо… Она о чем-то молчала, вероятно, хотела задать вопрос: «Тебя не обижали?» Но разве такое спрашивают у мужчины. – Когда ты вернулся? – Этим утром. – Почему… не нашел меня сразу? Браун умолк на время. Как лучше повернуть диалог? Наверное, правдиво, чтобы, как выразилась Инга, «сэкономить еще двадцать лет жизни». – Я нашел. Алина была той же, и нет. Те же блестящие черные волосы, та же прекрасная фигура, запах его любимых духов. Только взгляд стал другим, настороженным, испуганным. – Нашел в «Серафиме», – продолжил Даг, – увидел через стекло витрины. И ушел, потому что мне показалось… Он умолк. Продолжил через паузу. –…что ты флиртовала с Дорнаном. – Флиртовала?! Она никогда не повышала голос, но в этот раз вспыхнула до красных пятен на щеках; Браун даже смутился, отчего-то почувствовал себя глупо. Попытался объяснить. – Он касался тебя за руку, ты… не знаю, как объяснить, поправляла прядь волос, кажется, смущалась. И я подумал… «Зря подумал». Упрек он прочитал по ее взгляду. И то непонятное, что застыло в нем с момента их встречи – неясный страх, – усилился. Что-то однозначно было не так. – Что-то случилось, да? – Браун чувствовал, как напрягается. – Случилось, – ему ответили так тихо, что он больше прочитал по губам, чем услышал. – Давай рассказывай. Наверное, ей давно хотелось об этом кому-то рассказать, горе не держат внутри. – Он дал мне книгу, старинную, раритетную, – ее рассказ был сбивчивым из-за волнения. – Дорнан. Приобрел ее на продажу, а я попросила полистать, уж очень там необычные были узоры. Хотела изучить. Я знала, что она дорогая… – И что? – Просто оставила ее в тот день на столе раскрытую, можешь поверить? И ушла в магазин – кончились продукты. Когда вернулась… Подбородок Алины дрожал, и Даг едва удерживался, чтобы протянуть к нему руку, погладить. – Соседка сверху затопила меня. Ты веришь в такие совпадения? Текло из трещин на потолке, и книгу залило тоже. Поплыли чернила, слиплись страницы, а там какой-то тонкий старинный пергамент – он испортился. – Так, – протянул Браун и сложил на груди руки. – Дорнан выставил мне счет… – На сумму? – Двадцать пять тысяч. Сказал, что книга была в единственном экземпляре, что другой такой нет, и что убытки мне придется покрыть. Вот я и принесла утром новые рисунки, спросила, не захочет ли он брать больше дизайнов, чтобы я поскорее смогла выплатить деньги. «Двадцать пять тысяч, – говорили ее глаза, полные паники, – откуда мне их взять?» Хорошо, что она не замечала сжатых кулаков Брауна, его напрягшихся челюстей. – А он… вместо того, чтобы купить больше работ, предложил мне… Так вот какой момент застал Даг – не флирт, но максимальное смущение. И там, где другая женщина влепила бы пощечину, Алина пыталась выпутаться вежливо. – Я ему зубы выбью… – прорычал Даг, и черные волосы заколыхались, когда замоталась ее голова. – Нет! – Защищаешь? – Да нет же. Но вдруг тебя у меня опять заберет Комиссия? Браун не знал, что остудило его лучше: фраза «тебя у меня» или же упоминание Комиссии. Так или иначе, Алина была права – кулаками нельзя. И что-то оттаивало внутри, становилось на место. Да, у нее проблемы, да, она беспокоится, но ждала, скучала, надеялась, что придет. – Сколько времени он тебе дал на погашение долга? – Неделю. Неделя – это мало. Поднять двадцать пять кусков за неделю можно, но непросто. Убивать он никого не будет, попытается отыскать деньги без крови, в крайнем случае возьмет в долг у Эльконто. – Ладно, мы что-нибудь придумаем. Оставь это мне. – Ты ведь… –…да не буду я его бить. Я найду деньги. Его девчонка – а она все еще была его девчонкой (и на сердце отлегло) – кусала губы. – Но это ведь… не твои проблемы. Ты не должен… Да, он не должен. – Но я хочу помочь. И ты примешь мою помощь, если я тебе не безразличен.