«Значит, – не стоило далеко ходить за ответом, – Дрейк все-таки бушевал». – Что он сказал вам по поводу сыворотки? – более не имело смысла тянуть и ходить вокруг да около. – Адаптация возможна? Я, наконец, разобрала, что означало облако в глазах Рида – отстраненность. Обреченность, как у игрока, которого выкинули с поля без права на возврат. «Не может быть, чтобы Дрейк просто запретил ему видеть Ингу…» Слишком жестоко, невозможно. – Дрейк Дамиен-Ферно был любезен сообщить, что такая сыворотка имеется, даже был готов ей поделиться в случае необходимости. Но предупредил, что для человека вероятная смертность в случае использования – пятнадцать процентов. Выстрел в десятку. И стало понятно без слов то, что было недосказано: «Я не буду ее использовать. Не могу так рисковать». Ему проще было закопать себя, чем Ингу. Я раньше никогда не видела Комиссионера, летящего в свою собственную персональную бездну. И не протянуть руки, не поймать; а взгляд напротив, если убрать контроль, совсем как у человека. Теперь пауза затянулась с моей стороны. – Я могу вам чем-то еще помочь? Ему было не до меня, ни до чего вообще. Герхер-Вард был отделен от этого мира невидимой стеной. – Вы ей еще не сказали? Я впервые видела, как поджались его губы, как сделались жесткими углы челюсти. «Я не дам ей рисковать». А вот я бы хотела иметь право выбора. И никакие пятнадцать процентов меня не остановили бы, если бы дело касалось нас с Дрейком. – Вы ей скажете… – тихая фраза-приказ. Он впервые смотрел зеркально и, кажется, не собирался подчиняться. Точно вылетевший игрок уже никому не подчиняется – ни черту, ни богу. И вообще, я не верила, что Дрейк что-то делает наполовину – не его манера, не его стиль. Если уж творить Уровни, то с превосходством, продумывать их до мельчайшей детали. Если смешивать формулу, то так, чтобы работала наверняка, а не на девяносто девять процентов. И нет, он не предложил бы недоработанный продукт подчиненному – что-то здесь было не так, и стоило это выяснить при личной беседе. Осталось дождаться этой самой беседы. – Встретимся позже, – попрощалась я с Вардом, который мне так и не ответил, и отправилась разбираться с письмами для Инги и Брауна. Наверняка их каким-то неизвестным мне образом смогут доставить адресатам очень быстро. ***** (Hillsong Worship – I Surrender) Часом позже. Инга. На каком этаже живет мистер Браун, мне сообщил старый консьерж, оторвавшийся от чтения газеты. Хорошая новость заключалась в том, что в моем почтовом ящике обнаружилось письмо, скрепленное Комиссионной печатью. Если сократить весь слововорот до просто смысла, там значилось «свободна». Живи, радуйся и занимайся чем хочешь, ты снова житель Уровней. Я даже догадывалась, чьих это рук дело. Смущало другое: мистер неизвестный пока так и не назначил время и место встречи. Может, вообще не собирался? Эта мысль сгибала меня, высасывала силы и селила в груди отчаяние. Я не для того сюда рвалась, чтобы вновь прозябать на сайтах знакомств или в уличных кафе, зная о том, кто именно мне должен принадлежать. Пустое. Да, я хотела обжиться, подыскать работу, стать лучше, чем была до того, но никакая работа не сможет заполнить нишу, предназначенную для любви. К Дагу я приехала не только для того, чтобы спросить, пришла ли ему подобная копия письма (вдруг?), но для того, чтобы вернуть деньги. В моей квартире имелась небольшая заначка, способная прокормить меня месяц. Вдруг он отдал мне последние? Друг как-никак, долгий путь проделали вместе. Хотелось быть честной. На стук (кнопки звонка не имелось) дверь отперли. «Гора» был одет иначе – в майку без рукавов, домашние штаны. А еще он был выбрит, но почему-то угрюм. Меня впустил без приветствий, просто подвинулся. – Привет, Николай! Ни улыбки, ни дерганья лицевых мышц. Странное возвращение. Немного не так мне все представлялось тогда, когда я стояла у черты, думалось, будет веселье, счастливый «хеппи-энд». Но мое собственное настроение прихрамывало, как бабка без клюки, а Браун вообще не дружил с радостью. – Слушай, тебе не приходило… Махая письмом, я одновременно наткнулась взглядом на тот же конверт, который сама ранее достала из ящика, и стало ясно – Даг тоже «свободен». Конверт был подмят, лежал рядом с компьютером, письмо, очевидно, прочитано. – Ясно, приходило. Черные глаза Брауна мрачные, как две тучи в непогоду. – Тебе чего? – Теплый прием. Деньги хотела тебе вернуть. – Я достала рулончик, перетянутый резинкой. – Не пригодились, меня не выселили и, как выяснилось, в книжке кое-что осталось… – Оставь себе, – он буркнул это таким тоном, что стало ясно: попытайся я настоять на возврате и получу вместо непогоды ураган. Настырное запихивание в карман Браун воспримет попыткой залить ему в трусы жидкой грязи и даст по шее. В общем, не последние. Ладно, оставлю. – Спасибо. Стало неловко. Только пришла, а уже пора уходить. Друг, а поговорить не о чем. – Что-то еще? – А ты чего такой хмурый? – спросила не для приличия, из искреннего участия. Отвечать мне, понятное дело, не собирались. Кажется, все и у всех шло не туда, хотя есть ведь повод для радости – мы здесь, мы свободны. – Как думаешь, кто прислал нам письма? – Твой друг, разумеется, – буркнул Браун с неприязнью. Комиссионеров он так и не полюбил. – Ты не рад? – Я вообще ничему не рад. – Но как же так? Ты… Вместо того чтобы двинуть на выход, я подошла к его компу и почти сразу присвистнула: – Ты… заполняешь анкету на вступление в четвертый легион? Зачем?! К этому времени Браун понял, что так просто выдворить меня не удастся, закрыл входную дверь, шагнул обратно в комнату из прихожей. – Там платят много. Это был липовый ответ. Даг не нуждался в деньгах, это чувствовалось. Да, квартира небогатая, но его личная и в центре. – Это же… на островах Дари? Там воюют… – Точно. – Зачем тебе война? – Не твое дело. «Мы же только вернулись?» Браун не был на себя похож. Вчера он был вдохновлен, жил предвкушением встречи с любимой женщиной, сегодня погас, как уголь, сбрызнутый ледяной водой. – Погоди, – у меня закрались подозрения насчет того, что случилось, – ты виделся с Алиной? Даг сел, наконец, на диван, взглянул на меня исподлобья: «Может, уйдешь?» Но знал, я не уйду. И не сдамся, пока не получу ответы, поэтому вздохнул, почти рыкнул. – Видел… – И что? Пауза. – Ничего. – Как это, ничего? – Я тебе мыльный сериал, что ли, со своим участием пересказывать должен? Он всегда быстро взрывался, но меня не пугало. – Просто перескажи, что случилось, – попросила я примирительно. Мы не враги, время показало. Он молчал. И еще, и еще, и еще. Так я смогу сидеть в его кресле до вечернего чая. – Ты что, увидел ее с другим?