– На Краун авеню, дом шесть. Хорошо человеку, которому есть куда вернуться. – Здорово. И наш разговор стих сам собой. До самого момента, пока лесовик не остановился вдруг и не развернулся к нам лицом; я блаженно тонула в запахе цветов, каждый из которых, наверное, диковинно назывался, любовалась солнечными лучами сквозь листву, перепрыгивала с камня на камень и почему-то беспричинно чувствовала себя счастливой. (Generdyn – Turning Point) – Дальше сами. Лес скоро закончится, держите путь на вершину – ее будет видно. – А вы… – А я дальше ни ногой. Не люблю это место. Это место сложно было не любить, но старик был прав – ощущалось в нем нечто чужеродное, отрешенное, как равнодушный и цепкий взгляд инопланетянина. Казалось бы, вот только был вокруг цветущий, хоть и дикий сад, а теперь, как ледяной ветерок по позвоночнику. – Снег… – не успел начать Даг, как лесничий перебил. – Мы с пологой стороны. Взбираться несложно, смотрите под ноги, избегайте ледяных настилов – их все можно обогнуть. Но я дальше ни-ни… Свою работу я выполнил. И он, не прощаясь, зашагал назад – будто повернула с юга на север стрелка его внутреннего компаса. Синхронно проводив взглядом бодрого деда, мы с Дагом тревожно посмотрели друг на друга. – Вперед? – А куда ж еще… Старик был прав – окружение изменилось. Перед каменистой вершиной лес отступал, жался назад, как трусливый пес, выстроил между «здесь» и «дальше» четкую границу. Мы шли вперед. Пик заповедного кряжа Куюр-Улу оказался лысоватым, продуваемым и нелюдимым. Вид вокруг потрясающий, а под ногами отсутствие тропы. Лишь шаткие валуны и стылые камни; трава сделалась приземистой, низкорослой, цветы исчезли вовсе. Чтобы не дрожать на неожиданно прохладном ветру, пришлось натянуть капюшон ветровки и под горло застегнуть ворот. Дагу было хуже, у него не было кофты. Чем выше, тем дискомфортней. Взгляд извне, словно из облаков, сделался пристальней, настойчивей, усилилось ощущение сюрреализма. Почему-то начало казаться, что небо над головой – бескрайнее море, а мы шагаем вверх ногами по зазеркалью. Ощущение неприятное, хоть и тонкое, почти неосязаемое. – А дед-то прав был… Что-то тут есть аномальное. Браун чувствовал это тоже. Мне же было неважно – уже близко, уже очень близко. Достигнув пика, плоской шапки-пятака, мы оба застыли. – Что-то я не вижу здесь никакой двери… Браун рубил сплеча. Солдат, ему разрешено. Двери я не видела тоже, однако, не сомневалась, что цифры на ткани вели нас именно сюда. И потому сразу же достала его, похожий на большой носовой платок кусок серебристого отреза. – Что теперь? – бубнил мой спутник. – Будем каждый камень обыскивать? Ему не хотелось слоняться здесь, заглядывать под каждый валун, бродить без цели и направления в этом ветреном зазеркалье еще несколько часов. Мне не хотелось тоже. Я почти не удивилась, увидев на ткани белесую стрелку – знала, что тот, кто высветил загадочный код, не оставит и дальше. Сердце, однако, екнуло. Иногда к чудесам сложно привыкнуть. – Смотри! – крикнула Дагу, и когда тот приблизился, начала поворачивать «платок». Стрелка от поворотов не двигалась, ее нос, будто приклеенный, смотрел куда-то правее от того места, где мы стояли. – Что это? Это… он дал? – Да. Идем. Браун прижух. Может, до последнего не желал верить, что я спуталась с Комиссией, а может, как и я, не привык к сложным иномирским технологиям. Стрелка работала. Обвела нас сначала вдоль пятака, после заставила спуститься метров на пять с обратной стороны, уткнулась вдруг туда, куда соваться мне лично совсем не хотелось – в расщелину между двумя здоровенными булыжниками. Тоннель. Каменный грот с таким узким проходом, что клаустрофобия наваливалась еще при солнечном свете. – Э, не-е-е-е… – потянули за моей спиной. Брауну тоже идея не нравилась. – Отступать поздно. Он знал об этом тоже, однако, если я понимала, что смогу протиснуться внутрь без особых усилий, широкоплечему Брауну – груде мышц – придется несладко. – Инга, я не пройду. – Пройдешь. Придется выдохнуть. Позади молчание, тишина. Не хотела бы я сейчас быть на месте того, кому, возможно, сулило застрять между камнями. Противная стрелка указывала на вход еще несколько секунд, после начала таять, как когда-то четырехзначный код. – Нет… Он не ныл, он реально оценивал свои шансы. – Решай, – отозвалась я с судорожным вздохом, – ты можешь не пробовать. Можешь обратно вниз. Может, подоспеют твои друзья. Когда я, собрав всю волю в кулак, принялась протискиваться внутрь, сзади неразборчиво и довольно зло сматерились. Он смог это сделать. И усилие это стоило ему порванной рубахи и ободранной груди. Уже стоя в темноте и глядя на мерцающее в черноте марево, я слышала, как трещит ткань, как шипит от боли Браун. За одно то, что спустя мгновение он остановился рядом со мной, я была готова выписать Дагу медаль. Не сдался, солдат. А вот я почему-то впервые растеряла решимость. Совершенно невпопад, не желая выдавать истинных причин, промямлила: – Может, на той стороне ловушка? – Поздно об этом думать. Здесь было темно. Совсем, хоть глаз выколи. Если бы проход меж валунами оказался глубоким и длинным, мы сбили бы в кровь все ноги, потому что ни фонарей, ни спичек, ни факелов. Нет, здесь не было летучих мышей – кажется, здесь не приживались и насекомые, – но меня впервые парализовал страх. Вот оно… Я пришла… Что будет дальше, что там? Хотелось увидеть безымянного человека, мужчину из машины, и я боялась этого до спазмированного горла. – Инга? – Я… тут. – Хочешь назад? Удивительно, но Браун спросил это тихо, с тем участием, когда понимаешь – он пойдет вместе с тобой даже назад. Не бросит. – Не хочу. Просто… боюсь. – Чего теперь-то бояться? – Вдруг нас… схватят? Осудят за нелегальное пересечение миров? – Не узнаем, если не попробуем, – отозвались через паузу. И мою ладонь впервые обхватила теплая мужская. Настолько большая, что моя в ней утонула. – Давай вместе. Да? – Да… Синхронный шаг в неизвестность, ожидание боли, ледяной ушат страха и зажмуренные глаза. Глава 20