— Господин, а разве нельзя было поторговаться с этими Хозяевами? Ведь можно сбить цену… Протянув последние слова, Ярик внутренне напрягся, ожидая затрещины от щедрого на такие подарки Дукана, но, как ни странно, тот воспринял вопрос спокойно. Цыкнув сквозь зубы и ткнув стрекалом многострадального шестилапа (похоже, что Дукан срывал на нём злость постоянно), он ответил: — Да невозможно с ними спорить! Упрутся, как шестилапы во время гона, и всё тут. Только цену выше поднимут. У-у-у, кровососы поганые! Караван двигался по дороге в долине, которую правильнее было бы назвать ущельем, вот уже около часа. Дорога петляла среди скал и буйной растительности, скрывавших то, что таится за поворотом. Это несколько настораживало Ярика, так как отряд, посланный на переговоры, обернулся едва ли минут за тридцать. Даже высокой скоростью бега верховых тирров нельзя было объяснить столь короткое время. Так что либо они не доезжали до входа в тоннель, либо здесь творятся странные штуки. Наконец за одним из бесчисленных поворотов перед людьми открылся тупик. Да, именно тупик. Дорога упиралась прямо в плоскую, уходящую к небесам скалу. На ней был выбит громадный прямоугольник, заполненный сценами из жизни мелких человечков с длинными бородами. Они сражались, долбили камень, что-то ковали и снова сражались. Прямоугольник был саженей десять в ширину (чуть шире дороги) и десять в высоту. Но вот вход в тоннель отсутствовал! «М-да, похоже, нас всех сейчас будут резать!» — злорадно захихикал внутренний голос. Но он ошибся. Люди из каравана воспринимали всё совершенно равнодушно. Караван спокойно продолжал движение и замер только саженях в пятнадцати перед скалой. Поначалу ничего не происходило, но вот Ярик ощутил лёгкий ветерок магии, слабая дрожь пробежала по скале, и чёткие, прямые линии прорезали изукрашенный рисунками камень. Линии как раз и обозначали ворота. Вот раздался слабый шорох трущихся друг о дружку камней, и каменные врата широко распахнулись, раскрывая тёмный зев тоннеля. Слабо потянуло холодом. Ярослав, отвлёкшийся на процесс открытия врат, не заметил, откуда выступили двое низкорослых Хозяев. Молодой раб невольно сравнил их с изображёнными на камне: похожи, сильно похожи. Такие же бородатые, с грубыми, словно вырубленными из камня, чертами лица, мускулистыми руками и хитрющими глазками. И, самое главное, вполне человекообразные! Будучи ростом не выше двух аршинов, они не производили впечатления несчастных, обиженных судьбой созданий. Перед Яриком (а точнее, перед Даргом, Ярик как-никак раб!) стояли сильные воины и пронырливые торговцы, если принять во внимание их жадные, ощупывающие глаза и повод, по которому эти карлики облегчили на кругленькую сумму карманы прибывших людей. Разговоров между прибывшими людьми и Хозяевами не было. Встреча происходила в полном молчании. Дарг передал скалящемуся в наглой усмешке коротышке пять кожаных позвякивающих мешочков, тот их принял, и всё, высокая встреча окончена. Коротышки прошли внутрь тоннеля и растворились в тенях, а головной отряд вместе с вождём первым вступил под своды тоннеля. Остальной караван потянулся за ними. Ярик не удержался и оглянулся. Там, за спиной, оставалась ещё одна страница его жизни в этом мире. Лес и степь, наполненные дикостью и первобытными опасностями, остались сзади. Впереди его ждали города с их цивилизацией, культурой и своими проблемами. А пока хотелось просто посмотреть назад. Пусть можно было увидеть только поворот и горы… — А ну хорош башкой вертеть! Не то, глядишь, отвалится… — Голос повеселевшего Дукана, размахивающего стрекалом, развеял торжественность момента. — Пшёл, мохнозадый! Пшёл! Часть третья Земли за горами …Нити судьбы опутывают миры смертоносной паутиной. Сегодня ты нищий горбун, а завтра смертник, ведомый на казнь, кинет тебе золотой фарлонг и… жизнь понеслась, опережая колесницы небожителей. Нельзя жить, не задевая этих нитей, хотя нельзя и умереть. Человеку трудно жить с мыслью о предопределённости, он трепыхается, какие-то нити разрывает, какие-то распутывает и не замечает что всё сильней увязает в паутине судьбы. Но всё же истина в том, что предопределённости нет. И только от человека зависит, насколько глубоко он увязнет в чужой сети… Рассуждения о смысле жизни настоятеля храма Светлого Орриса святого Доминика, известного в мире как Безумный Святой, в год 2470 от П. С. Глава 21 Теорн молча ожидал в Малом Приёмном Покое аудиенции у Наместника. Но чего ему это стоило! Чёрная злоба перехватывала дыхание, сводила скулы. Его, первого сына Великого Сохога, заставляли ждать, словно какого-то простолюдина! «Ничего, ты мне ещё ответишь, сын крысы. Придёт время, и за всё ответишь!» — Только эти мысли скрадывали его ожидание, но волевое лицо оставалось неподвижным, словно высеченным из камня. Об урагане обуревавших человека чувств не смог бы догадаться никто. Кроме мага, конечно. Наконец, послышался звук неторопливых шагов, и изукрашенные двери перед троном отворились. Первым вошёл церемониймейстер и внушительно произнёс: — Великий Наместник первых императоров, его могущество Парсан Второй! Словно подтверждая значимость своих слов, пыжащийся от важности придворный ударил посохом о мраморный пол. Гулкий звук прокатился по зале. Вслед за этим послышались шаркающие шаги. Церемониймейстер сделал шаг в сторону, спеша освободить дорогу идущему правителю. Теорн чуть согнулся в приветственном поклоне: жирный слизняк любил поклонение! И вот в Малый Приёмный Покой вступило его могущество. Первое, что бросалось в глаза, это здоровенная восьмилучевая корона, безвкусно облепленная крупными драгоценными камнями — Теорну даже подумалось, что создатель этого символа власти следовал принципу: чем крупней, тем лучше! Драгоценный головной убор сидел на голове, словно горшок на деревенском плетне. Ещё большее впечатление производило лицо. Сквозь складки жира просматривались мелкие свинячьи глазки, которые подозрительно смотрели вокруг. Толстые губы что-то беспрестанно шептали. Такое лицо пристало не правителю государства, а мелкому лавочнику. Колышущееся при каждом шаге брюхо было скрыто под пурпурным балахоном, полы которого достигали самого пола. «Небось урод неплохо экономит на уборщиках!» — злорадно подумал Теорн. По бокам правителя поддерживали два смазливых молодых раба. Тяжело ступая, переваливаясь с боку на бок, Наместник Парсан прошествовал к своему трону, убранство которого соответствовало короне. Для привыкшего к суровой простоте кочевой жизни Теорна эта безвкусица просто резала глаза. Наконец, кое-как умостив свой жирный зад на троне, правитель обратился к Теорну: — Подойди ближе, молодой вождь. Человек, подобный тебе, нужен Престолу первых императоров, а мы достойно вознаграждаем за верность… Ну же, ближе. Теорн с каменным лицом приблизился к самому подножию трона. Стоящие там телохранители ощутимо напряглись. — Спокойно. Теорн, сын Сохога, не желает нам зла, — поглаживая головы стоящих на четвереньках молодых рабов, произнёс Парсан. — По крайней мере, пока. При последних словах глаза толстяка блеснули стальным блеском. На Теорна словно дохнуло холодом. Не зря, ой, не зря, о хитрости и жестокости этого жирного борова по всему Сардуору ходили легенды. Его толстые, в складках, руки дотягивались до самых дальних уголков этого забытого богами материка. Торговля наркотиками, запрещённым оружием, артефактами запретной магии, кордами приносила Парсану неслыханные доходы. А имея в своём распоряжении деньги, можно многого добиться. Особенно если речь идёт о таких деньгах! — Мы узнали, что вы приняли наше предложение. Это нас очень порадовало… Теорн выдохнул сквозь сжатые зубы воздух и ответил: — Не скрою, в переданных вашими людьми письмах нарисованы очень и очень заманчивые перспективы, но… — Но? — сжав подлокотники и подавшись вперёд, с угрозой произнёс Парсан. — Тебе что-то не нравится, первый сын Сохога? Или, быть может, мне стоит предложить то же самое Даргу? — Нет, конечно же нет, — презирая самого себя за просительный тон, зачастил Теорн. — Просто мне непонятно, что я должен буду в обмен на предоставленную вами услугу? Услышав это, Парсан удовлетворённо откинулся на спинку трона: — Вот это уже деловой разговор. С этими словами он щёлкнул пальцами, и буквально тут же, словно только ожидал этого сигнала, появился слуга с подносом, на котором стоял запотевший бокал вина. Парсан жадно отхлебнул и причмокнул губами: — Ренское, урожая прошлого года. Знаешь, обожаю молодые вина. Они так горячат кровь! А ренские вина — это жгучая смесь крови виноградной лозы и магии… Теорн молчал. Он, сын вождя, не знал, хватит ли у него денег даже на одну бутылку такого вина! — Так о чём это я? Ах да, до меня дошли слухи, что твой отец недоволен той ценой, что я даю за ваши товары, и ищет новых покупателей. — Ещё один глоток из бокала. — А я очень не люблю, когда мои старые партнёры меня предают. Ну ты меня понимаешь? И поэтому я надеюсь, что впредь с тобой такие слухи не возникнут. — Разумеется, ваше могущество, — усиленно закивал Теорн. — Ну и кроме этого твой отец имел какие-то предрассудки по отношению к некоторым районам ваших земель. — Парсан помолчал! — А они меня интересуют, я бы даже сказал, очень интересуют. И мне нужен будет безопасный проход в эти земли. Чтобы там не путались под ногами всякие дикари. — Что вы имеете в виду? — Не притворяйся идиотом! — стукнул кулаком по подлокотнику Парсан. — Мне нужно, чтобы мои люди могли безопасно передвигаться по Лихоземью и спокойно переправляться на тот берег Костяной. — Но там же тарки и урги, да и человеческих племён достаточно… Парсан брезгливо поджал губы: — Избавь меня от этих ваших дикарских названий. Из троллей получаются отличные, сильные рабы, а из гоблинов — шуты и воры. Чем больше будет пленных, тем скорее вернёшь все долги. Ведь, надеюсь, ты понимаешь, что свои услуги я как бы представляю тебе в долг? — Но мои люди не пойдут в Лес и земли Отродий! — А туда и не надо. Много чего интересного можно выловить и в водах Костяной… Ну что, надеюсь, ты согласен на такие условия? — вопросительно изогнув правую бровь, отчего всё его лицо исказилось в жутковатой гримасе, спросил правитель. Опять напряглись в ожидании приказа телохранители. Теорн не был трусом и неплохо владел саблей, хотя, конечно, и не как проклятый Дарг, но и не хуже прочих. Однако стоящие перед ним четыре сухих поджарых воина были очень опасны. Контролируя всю торговлю гарлуном, Парсан растил в казармах гвардейцев отличных мечников, а эти были лучшими. Теорн понимал, что, не оправдай он ожиданий Парсана, и его жизнь продлится не более минуты. Но отказываться не хотелось не из-за угрозы для жизни. Этот толстяк показал ему путь к цели, к которой молодой воин стремился всю свою жизнь. А за это можно многое отдать. Ну а насчёт выполнения поставленных условий — жизнь покажет! Прижав к груди правую руку, Теорн поклонился и глухо сказал: — Я согласен! — Вот и отлично, — удовлетворённо произнёс Парсан и опять замысловато прищёлкнул пальцами. В залу вошёл слуга и внёс небольшую шкатулку. Он подошёл к Теорну и откинул крышку. Внутри на чёрном бархате лежал небольшой золотой медальон, изображающий оскаленную морду какого-то существа. Добротой от него не веяло! — Господин, протяните вашу руку, — тихим голосом произнёс слуга. — Зз-зачем? — почему-то дрожащим голосом спросил Теорн. Ему ответил Парсан: — Ну неужели ты думал, что я поверю тебе на слово?! Право, ты меня разочаровываешь. Эта безделушка заставит тебя соблюсти твою часть договора! Ну же, надевай, — резко прикрикнул Парсан. И, смирившись, Теорн покорно протянул руку. Иного выбора у него не оставалось. Ярик тихо матерился сквозь зубы. Этим не слишком благородным занятием (да и какое благородство у раба?!) он занимался последние полчаса. Как тут сдержаться, когда тебе совсем недавно на ногу наступил шестилап, а ты всё разно вынужден шагать по дороге, тяжело припадая на пострадавшую ногу?