А если он приплывает, то случится что-то похуже. Я видела и скрытую сторону рулевого «Мэриголд», в ней таилась тьма, полная огня и копоти. Ты его не знаешь. Во мне эхом отозвались слова, сказанные Сейнтом в таверне. Возможно, Уэст и команда «Мэриголд» разорвут все связи с Сейнтом и со мной. Отправятся в свой собственный путь. Возможно, я не знала Уэста. Не слишком хорошо. Но отца-то я знала. И прекрасно понимала, какие игры он затеял. Я отмывала себя все сильнее, соленая вода щипала кожу, и, закончив, увидела Каллу с парой новых брюк. Натянув их на себя, я завязала тесемки на талии, чтобы брюки не спали с бедер, и Калла бросила в меня чистую рубашку. Когда я завязала волосы в узел, она окинула меня взглядом и, удовлетворившись, развернулась к проходу под квартердеком. Она подождала меня и поспешила мимо Клова в каюту рулевого. Я замешкала, когда остановилась в его тени и, подняв взгляд, посмотрела на него из-под ресниц. Последняя капля сомнения в том, что это был он, испарилась, и я всмотрелась в его обгоревшее на солнце лицо. На языке вертелся ураган всего, что я желала ему высказать, и я проглотила отчаянное желание закричать. Губы Клова поджались под усами, прежде чем он открыл лежащий на столе бортовой журнал и провел огрубелым пальцем по странице. Вдруг он был так же удивлен видеть меня, как и я его? Вдруг Зола втянул нас обоих в свою войну с Уэстом? Чего я совсем не могла понять, так это почему он работает на человека, которого отец ненавидел больше всего на свете. Он закончил с записью, закрыл журнал, и, устремив взгляд на горизонт, слегка повернул штурвал. Клов либо стыдился смотреть на меня, либо боялся, что кто-нибудь заметит. Не знаю, что из этого хуже. Клов, которого я знала, перерезал бы горло Золе только за то, что тот притронулся ко мне. – Не тормози, ныряльщица! – прокричала Калла из прохода, придерживая одной рукой открытую дверь. Я окинула Клова взглядом длиной в один вздох и проследовала внутрь, оставив его и солнечный свет. Я ступила в зябкую темноту, сапоги отбивали четкий ритм по деревянным половицам, несмотря на то что моими конечностями завладела дрожь. За мной растянулась бескрайняя морская синева. Единственный способ выбраться с корабля – узнать, что задумал Зола, но у меня не было тузов в рукаве. Ни затонувшего корабля, полного самоцветов, для сделки, ни денег, ни секретов, что вызволят меня из ловушки, в которую я попала. Но даже если за мной и плыла «Мэриголд», я была совершенно одна. Груз мыслей камнем повис внутри меня, и на плаву меня удерживала только ярость. Я не стала подавлять ее – чувство завладевало мной – и снова взглянула на Клова. Неважно, как Клов оказался на «Луне». Сейнт ни за что не простит такое предательство. Да и я не могла. Никогда еще отец не был так близок мне, и вместо испуга меня наполнило чувство крепкой силы. Ноги будто якорем пригвоздило к палубе в момент, когда меня озарило. Я не какая-то джевальская ныряльщица, не пешка во враждебной игре Золы с Уэстом. Я дочь Сейнта. И прежде чем я сойду с «Луны», об этом здесь узнает каждый мерзавец. Два В каюту рулевого вела ясенная дверь с выжженный на ней гербом «Луны». Над тремя стеблями ржи возвышался полумесяц. Калла открыла дверь, я последовала за ней. Меня окутал прелый затхлый запах старых бумаг и лампового масла. Пыльный луч света пеленой покрывал каюту, растворяясь в темных углах. Неравномерный цвет стен выдавал истинный возраст корабля. Старый, но прекрасный: в каждой детали каюты чувствовалась искусная работа мастера. Пространство не было захламлено: в нем выделялись только обшитые атласом стулья, стоявшие у длинного стола, во главе которого сидел Зола. В центре стола красовались серебряные подносы с едой и золоченые подсвечники. Лучи света танцевали на блестящих ножках фазана и жареных артишоках с почерневшей кожурой – настоящее пиршество. Даже не посмотрев на меня, Зола подхватил кусочек сыра из миски и уложил его на край своей тарелки. Над головой Золы, поскрипывая, на крючке висела поржавевшая люстра, отбрасывающая мерцающий свет – на ней осталось совсем немного хрустальных шариков. Все зрелище кричало о попытке бедняка показать свое величие, хотя, казалось, Золу это не смущало. В его жилах текла кровь Узкого пролива, поэтому он скорее умрет от своей горделивости, чем признает свое лживое притворство. – Что же, добро пожаловать на «Луну», Фейбл. – Зола поднял на меня взгляд, плотно сжав губы. Я почувствовала жжение на горле, которое всего пару минут назад он сжимал своими руками. – Присядь. – Зола взял со стола украшенный жемчугом нож и вилку и принялся разделывать фазана. – Давай, не стесняйся. Ты, должно быть, голодна. Из открытого окна подул ветерок, задевая на своем пути свернутые на столе Золы карты, отчего их растрепанные края радостно затрепетали. Я осмотрела каюту, пытаясь найти какую-либо подсказку о том, что он задумал. Но она не отличались от всех тех кают рулевого, которые я уже видела. Да и Зола ничем себя не выдавал, только выжидательно смотрел на меня поверх подсвечников. Я небрежно отодвинула стул на противоположную сторону стола – ножки скрипели по полу – и села. Довольный, Зола снова обратил свое внимание к тарелке. Как только из фазана стал вытекать сок, я отвела взгляд в сторону. Соленый запах еды пробудил во мне тошноту, но даже она не сравнится с тем голодом, который я испытаю через пару дней. Зола наколол вилкой кусок мяса, вытянул его перед собой и посмотрел на Каллу. Она кивнула и выскользнула из каюты, закрыв за собой дверь. – Верится мне, ты осознала, что мы далеко от суши и тебе не попытать удачу в море. – Он закинул кусок фазана в рот и прожевал его. Наверняка я знала одно – мы плывем на юго-запад. Но куда мы направляемся, непонятно. В Узком проливе самым южным портом был Дерн. – Куда мы плывем? – спокойно спросила я, расправив спину. – К Безымянному морю, – ответ дался Золе слишком легко, что мгновенно насторожило меня. Однако я не смогла скрыть своего удивления, чему Зола был явно рад. Он подцепил кусочек сыра и завертел пальцами вилку. – Тебе нельзя плыть к Безымянному морю, – бросила я, поставив локти на стол и нагнувшись вперед. Бровь Золы изогнулась, он медлил с ответом, прожевывая пищу. – Значит, люди до сих пор рассказывают эту байку? От меня не ускользнуло, что Зола не поправил меня. Золу до сих пор разыскивали в тех водах, отчего могу предположить, что у него было разрешение на торговлю в портах, расположенных ниже Узкого пролива. – О чем задумалась? – ухмыльнулся он. По голосу Золы казалось, что ему действительно интересно. – Пытаюсь понять, почему война с Уэстом для тебя важнее собственной головы. Его плечи затряслись, голова склонилась вниз, и как только я подумала, что он подавился куском сыра, я осознала, что Зола смеется. Истерично. Он ударил ладонью стол, сощурил глаза и отвалился на спинку стула. – Ох, Фейбл, ты же так глупа. Уэст тут совсем ни при чем. И тот ублюдок, за которого он делает грязную работу. – Зола выронил нож. Он лязгнул о тарелку, отчего я вздрогнула. Так он знает, что Уэст работает на Сейнта. Возможно, из-за этого и возникли разногласия. – Да, я знаю о «Мэриголд». Я не дурак. – Его ладони опустились на подлокотники стула. Внутри меня все сжалось: его расслабленное поведение подсказывало, что где-то нависла большая опасность, которую пока мне не под силу увидеть. Зола слишком расслаблен. Слишком спокоен. – Дело в тебе. По коже пробежали мурашки. – Это еще что значит? – Фейбл, я знаю, кто ты такая. Его слова прозвучали где-то вдалеке. Всего лишь эхо на просторах океана, полного паники, завладевшего моей душой. У меня сперло дыхание, будто грудь веревкой перевязали. Зола был прав. Я была глупой. Зола знал, что я дочь Сейнта, потому что его штурман – один из трех людей, которые во всем Узком проливе знали об этом. Вряд ли это совпадение. Если это все-таки правда, то Клов предал не только Сейнта. Он также предал мою маму. А я и подумать не могла, что Клов на такое способен. – Ты и правда похожа на нее. На Изольду. У меня скрутило живот от того, насколько его слова были пропитаны близкими отношениями с моей мамой. Я с трудом поверила отцу, когда он рассказал мне о том, что Изольда работала на «Луне», прежде чем стала членом команды Сейнта. Она никогда не говорила о тех временах, будто время установилось после того, как она уплыла из Бастиана и примкнула к команде «Жаворонка». Уже в те времена Зола враждовал с отцом. Противостояние между торговцами не прекращалось, но Золе удалось найти то оружие, которое круто изменило течение войны. – Как ты узнал? – спросила я, внимательно наблюдая за ним. – Будешь притворяться, что не знаешь моего штурмана? – Он встретился со мной холодным взглядом. – Сейнт сжег много мостов, Фейбл. Жажда мести сильно движет людьми. Я медленно вздохнула, наполняя ноющую грудь влажным воздухом. Крошечная частичка моей души хотела, чтобы он опроверг это. А надломленная частичка разума надеялась, что узнал он это не от Клова. – Если ты знаешь, кто я такая, то понимаешь: только Сейнт узнает обо всем, он убьет тебя, – бросила я, желая, чтобы в словах появилась доля правды. Зола пожал плечами. – Скоро он не будет моей заботой. – В его голосе звучала уверенность. – Вот поэтому ты и здесь. Мне нужна твоя помощь. – Он откинулся на спинку стула, потянулся за буханкой хлеба и оторвал от нее кусок. Я наблюдала, как он жирно намазывает масло на корку. – Моя помощь? Он кивнул. – Именно. После сможешь вернуться к своей жалкой команде или в какое-нибудь захолустье на Серосе, где ты хотела обжиться. Тревожило то, что Зола, казалось, правда, имеет это в виду. В его взгляде, остановившемся на моих глазах, не было ни капли лукавства. Мой взгляд снова обратился на закрытые ставни окна, за планками которых сияла голубая вода. Здесь должна совершиться сделка. Я ему нужна. – Чего ты от меня хочешь? – Ничего, с чем бы ты не справилась. – Он медленно очистил артишок от кожуры и пронзил мякоть зубами. – Почему ты не ешь? Я бросила на него взгляд. Только на смертном одре я соглашусь поесть или принять что-нибудь от любого на этом корабле.