Костик Патрикеев медленно закипал. Нельзя сказать, что девица, прозванная им Табуреткой, не старалась. Наоборот, Оксана Гуляева пыталась быстро овладеть всеми хитростями и даже пару раз попала точно в центр мишени, но остальные восемь ушли в молоко. — И зачем ты только в охранники подалась? — скривился Костик. — Работала б маникюршей, людЯм пятки чистила. Из тебя же боец, как из гуано пуля, девочка, — пробурчал он и попросил душевно: — Целься внимательно, мы сюда по делу пришли, а не на свидание. «Ну подожди, гад», — мысленно пообещала Оксана и даже представила, как бьет кулаком в нос дружку Каймана. А вслух пробормотала виновато: — Я научусь. — Ну-ну, — хмыкнул Патрикеев. — Только у нас времени в обрез. — Костя, — жалобно попросила Оксана, — мне нужно это место. Надоело в обслуге ходить. Я все-таки вице-чемпионка… — Так охрана — та же обслуга. Только в отличие от массажистов телохранители рискуют жизнью, — искренне удивился Патрикеев. — Какой смысл, не понимаю? — Охрана — это другое. — Спорное утверждение, — скривился Костик, но продолжать разговор не стал. — Нужно еще спарринг попробовать. Если и там завалишься, как-нибудь и без твоих услуг обойдемся. Ясно? — уточнил строго. — Да, — раздраженно бросила Оксана, собираясь в спортзале показать, на что способна. Но отстреляв точно в десятку выданные сотрудником тира патроны, Константин Николаевич Патрикеев мотнул головой. — Пойдем, красавица, — нехотя пригласил он и повел наглую девицу на второй этаж, где располагался спортзал. — Давай, покажи класс, — осклабился он и тут же получил ногой в живот, а следом коленом по яйцам. — С ума сошла, — прохрипел Патрикеев, стараясь не завалиться вдоль стеночки. — Совсем обезумела, дура? Это «дура» и взбесило окончательно. Оксана замахнулась со всей чемпионской силы, собираясь вдарить под дых, но Патрикеев перехватил руку и кинул Табуретку через себя. — Идиотка, — пробубнил Патрикеев, не желая в полную силу бить женщину. — Спарринг — это не драка в подворотне, а учение, блин. — Прости, я не хотела, — деланно извинилась Оксана и протянула руку. — Мир? Костик глянул на нее с сожалением и двинулся прочь, не удостоив взглядом. Оксане пришлось пойти следом. И уже сев в машину, Патрикеев сурово бросил. — Я не собираюсь с тобой работать, так Кайману и напишу. — А у тебя прямой доступ к телу? — фыркнула противная Табуретка. — Тебя не касается, — отмахнулся Патрик и принялся строчить сообщение Егору. — Мне только этого не хватало, — рыкнул Кайман, обедая с Настей в мексиканском кафе. — Они там сдурели, что ли? — Кто? — удивилась Настя, запивая минералкой острый буррито. — Родители собрались в Грецию, а Патрик наотрез отказывается работать с Оксаной. — Зачем нужна охрана, если мы в Майами? — изумилась Настя и даже есть перестала. — И мне эта Гуляева тоже не нравится, — пробурчала она. — Зачем ты ее нанял, Егор? Костик прав, Оксане далеко до профи. И сама какая-то мутная девица… «Костик! — про себя возмутился Кайман. — Вот я дурак! Это называется — козла пустили в огород. Они же знакомы друг с другом. И Патрикеев Настьку в больницу привез. Станет начальник службы безопасности развозить сотрудников по их личным делам. Да еще и на этаж проводил. Может, крутили любовь? А тут я, дебил доморощенный. На одной женился, а другого нанял ее же охранять». Егор глянул на жену недовольно и проскрипел будто старый дед: — Ее рекомендовал сам Митрошин. Не хочу, чтобы рядом с тобой кто-то из мужиков отирался. А то потом принесешь в подоле… Договорить он не успел. В лицо брызнула вода. И пока обалдевший Кайман отряхивался и буравил возмущенным взором дорогую жену, Настя резко встала из-за стола. Даже стул заскрипел по плитке. Одернула легкий, чуть прозрачный сарафан на тонких бретельках и, не удостоив любимого мужа хотя бы словом, направилась к выходу. Егор не стал ее догонять. «Совсем сдурела, что ли? — рыкнул про себя. — Ишь как завелась, курочка моя. Видать, точно жареным запахло. И если прежние романы жены меня не касаются, — мысленно рассудил он, — то носить рога по ее милости я не собираюсь. Поэтому Оксана остается, а вот для Константина Николаевича придумаю другие поручения. Отправлю его на завод, — обрадовался Егор. — Пусть контролирует работу внутреннего аудитора, проверяющего Кузнецова. А то, расслабились, ишь!» Заплатив по счету, Кайман словил парочку участливых взглядов каких-то мужчин в платках и белых длинных рубахах. «Шейхи, блин, — внутренне поморщился Егор. — Эти точно знают, как баб в строгости держать. Вон смотрят искоса, думают, что я тряпка». Он не спеша прошелся по Линкольн-роуд, заглянул в бутик Гуччи, а оттуда зашел в Армани. Ноот злости, душившей его, так ничего и не купил. Хотелось схватить эту зловредную девчонку, перекинуть через колено и хорошенько всыпать по первое число, чтобы знала, как позорить мужа на людях. «Небось сидит в квартире и ревет белугой, — подумалось ему. И Легатов легко представил зареванное личико Настеньки. Поделом тебе, — мысленно позлорадствовал он. — Поделом! Собирались же в парке погулять, на пляже поваляться. Так нет же! Устроила! Характер вздумала показать». Егор зашел в магазин с вывеской «Левайс», ленивым взглядом оглядел пачки джинсов и побрел в находившуюся неподалеку высотку, где пару лет назад его дядюшка Христофор прикупил пентхаус. Отличный дом, широкие балконы и бассейн. Что еще душе надо? Егор взял за правило каждое утро плавать, а потом в одних плавках завтракать на террасе. Настя же пришла в восторг от длинной стойки, проходящей через всю кухню и выполненной из натурального кварца. Белоснежная каменная столешница с нежными розовыми прожилками и высокие барные стулья, оббитые красной кожей. Что и говорить, Фора понимал толк в красивой жизни. Словно поймав нужную волну, телефон завибрировал, и на экране высветился контакт «Хозяин квартиры». – Да— а, — рассмеялся Кайман. — Только что вспоминал тебя, дядя Христофор. – Так заехали б, навестили старика, — пробурчала трубка. — А то я тут кроме синего моря ничего не вижу. Приезжай с молодой женой. Хоть познакомишь нас. – Приедем, — согласился Кайман. — Если не поубиваем друг друга… – Только не в моей квартире, — тут же заявил Фора. — А то меня еще Штаты не разыскивали. Земной шар слишком мал. – Мы тут потусим и к вам заглянем, — пообещал Егор. — Хотим еще в круиз съездить, — соврал на голубом глазу, не желая посвящать родственника в подковерные игры отца. А закончив разговор, задумался. «Может, действительно, взять Настьку и мотнуть в круиз? На белоснежном лайнере, огромном, словно многоквартирный дом. С ресторанами, бассейнами, мюзиклами и бутиками. В такой красоте только трахаться в чудесной каюте с панорамным окном и иногда выбираться пофланировать по палубе. Ну и вечером пойти на концерт. Настька в длинном платье. Я в смокинге. А потом снова в койку и не выходить до обеда. Нужно обсудить с этой крокодилицей», — мысленно поморщился Кайман и отправился домой. Он простил Настю за ее выходки и хотел обговорить детали, начать выбирать лайнер и круизную компанию. Его заводили сами мысли о предстоящем путешествии, и Кайман уже почувствовал ни с чем не сравнимый кайф. Но войдя в квартиру, используя вместо ключа отпечаток пальца, Кайман застыл в нерешительности. Настя, вероятно, так и не возвращалась. Рольставни, призванные защищать пентхаус Форы от набегов воронья, так и оставались закрытыми, как и несколько часов назад, когда их опустил лично Кайман. Он, не снимая кожаных сандалий, напяленных на босу ногу, быстро оббежал все восемь комнат в поисках Настеньки. Но сразу понял, что ни в одно помещение не заходили. – Куда ты делась, душа моя? — рыкнул он в трубку и добавил не слушая: — Возвращайся домой, обещаю сегодня не пороть. – Я в клинике, Егор, — спокойно заявила Настя. — Меня уже отвели в палату. И ты сам знаешь, что выходить отсюда запрещено. — Как? — не понял он. — Вроде же на понедельник договаривались. У нас и время погулять оставалось… – Егор, — прервала его жена. — Мне позвонил доктор Линник. У них сегодня освободилось место. Предложил приехать завтра с утра. Я согласилась и сразу пошла к ним. Что время тянуть? – Но мы же собирались… – У нас всегда полно планов. Но все они заканчиваются или ссорой, или постелью. Прости, но терпеть твое хамство я не желаю. – Я сейчас приеду к тебе, — пробурчал он и собрался было сказать, что оторвет ей голову, но одернул сам себя. – Вот и хорошо, — как— то слишком быстро согласилась Настя. — Там в нашей спальне в шкафу стоит сумка. Я заранее все собрала. Привези, пожалуйста. – Да, — рыкнул Кайман и тут же бросился в спальню. Заглянул в шкаф, достал пакет. — Я нашел, Насюш, — отчитался жене. — Сейчас приеду, и мы спокойно поговорим. – Обязательно, — ехидно бросила она и отключила телефон. Через десять минут Кайман влетел в белое современное здание, поражающее идеальной чистотой. – Мне к Легатовой, — предупредил он на входе. — Она ждет меня. – Егор Ильич, — извиняющимся тоном остановила его толстая медсестра. — Анастасия Васильевна легла отдыхать и просила не беспокоить. Пакет мы ей передадим. – Передадите, как же, — пробурчал Кайман, в душе благодаря всех святых, что персонал в клинике русскоязычный. — А если у меня там бриллианты для любимой женщины? – Так достаньте, — хамовито заявила медсестра. — Ей они не пригодятся. Кайман стушевался, но пакет вручил. А толстуха, усмехнувшись, поспешила к лифтам, но ее остановил моложавый доктор с седой бородкой и очочках в золотой оправе. Леонид Иосифович Линник. Медсестра тут же застыла по стойке смирно, а потом указала на Каймана. – Егор Ильич? — обратился к нему доктор, радостно протягивая руку. — Могу я отвлечь вас буквально на несколько минут? Нужно уладить кое— какие незначительные формальности. – Конечно, — кивнул Егор, втайне надеясь уговорить Линника разрешить повидаться с Настей. Глава 20 Дни тянулись унылой чередой, и иногда Насте казалось, что ничего не меняется и не происходит. Анализы, процедуры, снова анализы. Какие-то нескончаемые инъекции и таблетки, которые надлежало пить горстями. Да еще ссора с Егором выбила почву из-под ног. «За кого он меня принимает?» — с тоской думала Настя, пока однажды не прочла статью в «Космополитене» о проецировании в психологии. Когда собственные мысли и страхи выдаются за чужие грехи. Воруешь сам, обвиняешь в воровстве другого, ходишь налево — изводишь близких ревностью…