— Я хочу, чтобы ты заранее был готов… к нестандартным поступкам, — от тона его голоса мне стало не по себе, — и попросить тебя не пороть горячку. — Не очень понимаю. Молодой человек (хотя сейчас он не выглядел таким уж молодым) усмехнулся. — Есть мнение, что интуиция — это мысли, приходящие в тот момент, когда твое подсознание уже успело проанализировать входящие данные и на их основании сделало вывод. В то время как ты сам еще тупишь. Бац — и тебя озаряет. Чем умнее человек и чем сильнее развито его сознание, тем большие чудеса способна творить его интуиция, — он поднял глаза, проверяя, слежу ли я за мыслью. — Я умный человек. И моя интуиция подсказывает, что перед тобой встанут сложные дилеммы морального свойства. Я допускаю, что в твоих, вернее, в ваших с Робертом руках в той или иной степени может даже оказаться судьба ВСЕГО мира. — Не слишком ли смелое предположение? — Это всего лишь одна из вероятностных линий. Есть и другие, — он невесело усмехнулся, — например, мы можем не суметь поймать охотника или тебя могут убить во время операции или по прибытии на место. И еще куча других. Хочешь их обсудить? — Не особо. — Хорошо. Что я в целом хочу сказать. Наши миры, я сейчас имею в виду только наши три мира, так вот, наши миры, конечно, несовершенны. Более того, здесь планируется преступление, которое мы обязаны предотвратить любыми способами, но ты должен понять очень важную вещь. Как всегда, когда Кирилл хотел полностью привлечь внимание собеседника, он подъехал очень близко, колеса инвалидного кресла почти касались моих ног. — Все может стать хуже! Именно мы своими действиями можем сделать так, что все пять миллионов населения наших трех миров пострадают, а, может, и не только наших… Не понимаешь?… Смотри… Самая очевидная аналогия — работающая компьютерная программа или приложение. Когда программист пытается ее усовершенствовать, он иногда, а на самом деле почти всегда сначала ее ломает. И зачастую, чтобы она заработала хотя бы как раньше, нужно вернуть ее к первоначальному виду. По понятным причинам в нашем случае вернуть, как было, не получится. Все время, пока он говорил, я не шевелился и ловил каждое слово, а когда закончил, наполнил наши стаканы. Пачка сигарет лежала на столике, я протянул к ней руку, но передумал. — А что именно может произойти, если мы ошибемся? — О! Миллион вещей! Самый простой пример — все три города могут быть уничтожены ракетно-бомбовым ударом, — увидев мое ошеломленное лицо, он добавил: — Ну насчет этого варианта могу тебя успокоить, я привел его просто для наглядности, а так по целому ряду причин я считаю его наименее вероятным. За одну минуту он умудрился здорово меня испугать, а затем удивить. Я снова потянулся к пачке и снова передумал, вместо этого отпил джина. — Почему? — Что почему? — Почему они не разбомбят нас? — Не могу пока объяснить. Еще вопросы? Спроси, как уменьшить риск тяжелых последствий. Я спросил. — Хороший вопрос. Но и на него я не могу тебе пока ответить, — он рассмеялся. — Не обижайся, просто есть большая вероятность, что тебя схватят, вскроют чип и, следовательно, узнают все, что знаешь ты. Так что, пока не окажешься там, ты должен знать минимум, а потом уже прослушаешь запись, которую я дам. — А если они захватят меня и послушают запись? — Два хороших вопроса подряд! Он рывком подкатился к столику, взял бутылку и приложился к горлышку. Вино забулькало, а над его губой появился красный след. Сколько он уже выпил? — Проигрыватель будет закреплен под кожей на твоей груди. Я расскажу, как извлечь его, не повредив. Если все пройдет хорошо, ты доберешься до цели, прослушаешь запись, после чего она сразу самоуничтожится. Если же тебя захватят раньше, то устройство обнаружат и, естественно, извлекут еще до того, как начнут тебя допрашивать, тогда запись удалится. Все просто! Предусмотрительно. — С этим понятно, — я решил, что пора возвращаться к сути беседы. — Так что там насчет работающих компьютерных программ, которые лучше не трогать? Кирилл пару секунд недоуменно смотрел на меня, потом лицо его разгладилось, и он снова подъехал ближе. — Самое главное — не навреди! Человечество почти уничтожило себя 200 лет назад, и что бы там ни случилось на самом деле, а я думаю, вмешался кое-какой… дополнительный фактор, о котором тебе пока лучше не знать, — он хитро подмигнул мне, — рано или поздно это бы случилось в любом случае. Так уж устроен человек — ему надо что-то уничтожать или хотя бы смотреть на то, как уничтожают другие, а дальше, в зависимости от собственного я, или одобрять, или осуждать. Возьмем нашу схему ММУ… С какой бы благой или, наоборот, мерзкой целью она ни задумывалась, в целом она неплоха. Да, жестковата. Да, негибкая. Я и не предлагаю ее оставить такой, но как база — вполне сойдет. Поэтому я вас прошу… Он оглянулся, словно забыв, что мы тут одни, и значительно тише продолжил: — Повторюсь. Я вас прошу не пороть горячку! Вы оба обижены: один потерял все там, другой почти все потерял здесь. Откровенно говоря, я вообще не хочу посылать именно вас по этой причине. Но других вариантов нет. — Браслет Кирилла пискнул, он быстро пролистал сообщение, держа руку так, чтобы я ничего не увидел, и довольно кивнул. — На месте тщательно осмотритесь, соберите максимум информации, отключите, по возможности, эмоции и принимайте решения, руководствуясь интересами большинства. Вот и все. Многое бы отдал, чтобы тот файл, который тебе в грудь зашьют, сейчас послушать, Кирюша явно что-то не договаривает. — Что, шизофренируешь? — Кирилл захихикал. — У тебя лицо такое смешное в эти моменты. Я не успел ответить: снова запищал браслет. Мельком взглянув, Кирилл развернул кресло в сторону двери. — На сегодня, пожалуй, хватит, детали операции согласно плану — завтра. Меньше знаешь — крепче спишь. А выспаться надо. Он уехал, оставив меня переваривать, весьма хаотично, на мой взгляд, поданную информацию. Спасти наш мир, вырвать его из порочного замкнутого цикла, при этом по возможности сохранить систему ММУ и как-то наладить контакт с теми, о ком сейчас никто ничего не знает. В детских сказках, одном из немногих видов художественной литературы, разрешенном в нашем мире, часто встречаются слова: пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Сейчас я понимал, что испытывали герои, услышав подобную чушь. Я поймал себя на мысли, что радость от того, что сегодня я увижу пусть закрытое облаками, но небо, вдохну пусть и холодный, но свежий, а не кондиционированный воздух, что на лицо попадут капли дождя или даже снега, задвинули глубоко внутрь страхи о весьма вероятной смерти. В замкнутом пространстве с забитыми досками окнами у меня начала развиваться клаустрофобия. Инструктаж каждой группы проводился в отдельном помещении. Наша цель была основной, поэтому мы располагались в главном зале, а вводить нас в курс дела должен был сам Кирилл. Ядро группы состояло из пяти человек: меня, Кати, программиста Матвея, врача-механика Ильи и достаточно примечательного вида мужчины лет тридцати, лицо которого мне показалось смутно знакомым. Его звали Елисей. Все его тело, кроме головы, покрывали татуировки в виде замысловатых переплетений изувеченных и мертвых монстров. Вампир с развороченной колом грудью располагался на плече, бицепс и трицепс занимал василиск с вырезанными глазами, предплечье украшал орк без головы, композицию скрепляли еще несколько монстров, должно быть, живущих в нашем мире, названий которых я не знал. Перехватив мой взгляд, татуированный произнес неожиданно высоким голосом. — Каждый раз, когда я убиваю кого-то, я фотографирую останки и набиваю на себе. Нехило. — И много свободного места осталось? — Левая нога и обе подмышки: там больно! Не сдержавшись, я фыркнул, а он неожиданно скромно улыбнулся в ответ. — Я все хотел спросить, — Матвей обратился к Елисею, показывая куда-то под стол, — а на фига кожа поверх механизмов? — Чтобы иметь представление о повреждениях. Нарастить кожу и нервы дешевле и значительно легче по весу, чем ставить везде датчики. Правда, это тоже больно. — Ты мех? — удивленно спросил я, так как вживую их еще не встречал: работающая технология появилась лишь пару лет назад. — Только ноги, — Елисей наклонился и постучал костяшками пальцев по бедру, звук был глухой, — остальное свое. Пока. — Дорого? — Даже не спрашивай. Свет погас. Привлекая наше внимание, Кирилл подкатил к столу. — Итак, приступим, — он нажал несколько кнопок на висящей перед ним клавиатуре. Над столом появилась голограмма с изображением лица моего бывшего соседа Мэйсона. — Как вы все уже знаете, наша сегодняшняя цель — охотник. Вот он. Прошу запомнить в мельчайших деталях и не путать с Сергеем. Все посмотрели на меня. Да, определенное сходство прослеживалось. Целый час с утра парикмахер приводил мою прическу и отросшую бороду в соответствие с висящим над нами изображением. — Все равно не сильно похож, — сказал Илья, придирчиво сравнивая нас. — А он и не должен пока быть сильно похож, при их встрече это может помешать планам. Похож он станет, когда наденет это. Из большого синего ящика на столе он достал плоскую, тоже синюю коробку примерно тридцать на тридцать сантиметров и открыл. Внутри лежало лицо Мэйсона с отверстиями во рту, ноздрях и глазницах. — Фу, гадость какая, — сказал Матвей, — но похоже. Солидарен. — После установки будет один в один. Новый материал, сидит почти как родное, — Кирилл аккуратно закрыл коробку и продолжил: — Напомню основные фазы плана. Появилась карта северной части мегаполиса от Нижнего города до больницы им. Исаковского, расположенной не доезжая пяти километров до аэродрома. Масштаб не позволял разглядеть подробности, но вся территория пестрила разного цвета маркерами. — Первая фаза — выпускаем на улицы всякую нечисть. Районы показаны на карте красным. Опережая нелепые вопросы, скажу: все коды давно взломаны, и достаточно нажать одну кнопку. Одновременно запускаем процедуры профилактики во всех центрах управления, к которым мы смогли получить доступ, что усложнит коммуникацию противнику. Фаза вторая — чтобы не дать Управляющим возможность исправить положение одними лишь силами наемников и избежать излишних жертв среди гражданских, мы отправляем всем активным боевикам в этой области фальшивые личные задания, которые или уведут их из района, или заставят выполнять нужные нам действия. Собственно, ваша группа прикрытия будет считать защиту ядра главной своей целью, — Кирилл самодовольно улыбнулся. — Если они доставят вас всех до нужного места и помогут захватить опасного мутанта, умеющего принимать облик охотника, то каждый из них получит по сто тысяч баллов. Ни хера себе. Вот ребята расстроятся, когда поймут, что их кинули. — И эти баллы они получат, — Кирилл будто прочитал мои мысли, — за вычетом двенадцати тысяч за гибель каждого из вас. Ну или их семьи получат, если они не выживут. Третья фаза — наши отряды выводят из строя инфраструктуру, связанную с Управляющими. Именно на ее защиту должны в первую очередь выслать охотников. Эти районы синие.