Катти раздумчиво кивнула сама себе головой. И тут… Мысль блеснула, как молния во мраке, заставив ее вздрогнуть. И… Катти мгновенно постаралась загнать ее подальше. Не думать. Забыть. Спрятать. Накрыть, как одеялом, любыми другими мыслями. О темноте вокруг. О лесе. О Байеме. О старом Драконе, оставшемся вместе с Коброй на волшебном берегу лесных дев. О брате и племянниках. О чем угодно… И пусть себе бесы их читают. Лишь бы не добрались до этой… Ей даже жарко стало, и Катти принялась расстегивать куртку. Старательно подсчитывая про себя число пуговиц на ней. Кароль, шедший впереди, оглянулся, словно что-то почувствовав. – Все в порядке? – спросил. – Да, – коротко сказала она. Он отвернулся, прибавил шагу и догнал Раскеля. Сказал ему негромко: – Жди знака, – и выразительно покосился на кошку у него за пазухой, чего Катти, разумеется, видеть не могла. Да ей и не до них было – покончив с пуговицами, она принялась усердно напевать про себя старую колыбельную песенку. А потом – вспоминать все остальные песни, какие только случалось слышать. …Мысль эта могла стать спасением. И лучше было кое-кому не знать о ней. Чтобы не успеть подготовить ответный ход… * * * Полчаса, о которых говорил Идали Хиббит, еще не истекли, когда вдруг рассвело. Так внезапно и стремительно, словно, сделав очередной шаг, они переступили через какую-то невидимую границу и вышли, как выходят из темной комнаты в освещенную, из ночи в день. Минуя утро. И одновременно – из леса в поле, минуя все, что могло хотя бы отдаленно напоминать переход из одной местности в другую. Лес просто кончился и пропал, как не было его, и стала ровная, пустая земля со всех сторон, поросшая реденькой буроватой травкой. День оказался серым и пасмурным, как обычно в этих странных краях. К тому же кругом, куда ни глянь, клубился довольно густой туман, в том числе и впереди, не позволяя видеть, куда ведет проложенная Идали тропа. Если эта дымовая завеса и была иллюзией, то какой-то особенной – застила глаза не только живым, но и призракам, поэтому Дуду, забеспокоившись, поднялся выше, туда, где она редела, распадаясь на отдельные клочья, и попытался высмотреть в предполагаемом конце дороги своих. Но не увидел никого и ничего и забеспокоился еще больше. Собрался уже лететь на разведку, как вдруг из гущи тумана впереди вырвался Димыч и понесся ему навстречу. Вид у бывшего военного командира тоже был встревоженный, и сообщил он еще издалека: – Не нравится мне это! – Что именно? – спросил Дуду. – Ворота там стоят, – сказал, приблизившись, Димыч. – Открытые. А за ними – такой туман, что в шаге ничего не видать. Засада, будь уверен! – Какая еще засада? – А я почем знаю? Своим бойцам сразу запретил нос туда совать. И тебе не советую. Чует мое сердце – кто влезет, тот не выберется! – Погоди… как нос не совать?… ведь они-то точно туда пойдут! – испуганно сказал Дуду, поглядывая вниз, на тропу, по которой во главе маленького отряда живых все так же быстро и целеустремленно шагал Идали Хиббит, всем своим видом говоря – «отстающих не ждут!» – И им бы не советовал, – Димыч тоже посмотрел на тропу. – Да разве послушают? Оба прибавили лету, опережая живых. И меньше чем через минуту впереди действительно показались высокие железные ворота с распахнутыми створками. Ограды слева и справа от них было видно всего с полметра, все остальное утопало в тумане, а за самими воротами, вплотную к ним, но не выступая наружу ни на миллиметр, пелена его стояла ровной стеной – белесой, плотной, как кучевое облако, в слабом пошевеливании внутри которой чудилось что-то… плотоядное. – Ну, видал? Не лезь туда, ради всего святого! Без тебя обойдутся, – сказал Димыч, сворачивая к кучке своих «бойцов», поджидавших в стороне. И, приземлившись, обратился уже к ним: – И чтоб никто – ни-ни! Зуб даю – нас, духов, там ждут с особым нетерпением! – Да поняли мы, поняли, – отозвались те нестройным хором. – Не дураки, кажется! Дуду и самому хватило всего лишь одного взгляда на эту пелену, чтобы понять – Димыч прав. От нее так и веяло опасностью. Ловушкой, западней. Черной дырой, ведущей прямиком в изнанку вселенной, в исполненный неведомого ужаса хаос, из которого возврата не будет… Поежившись, он присоединился к собратьям. Еще через минуту из тумана, скрывавшего тропу, вынырнул Идали Хиббит. И, несмотря на всю свою целеустремленность, при виде ворот и наводящей страх пелены за ними он все-таки остановился. Повернулся к остальным, подоспевшим следом. И сказал сурово: – Последний шанс. Пока еще можно повернуть обратно. Потом – никак! Дуду уставился на Пиви. Надеясь, вопреки всем своим прежним чаяниям, что она повернет… и не придется идти за ней туда. Бог с ними, с чаяниями. В конце концов, и в сумеречных областях можно жить. Вдруг отыщется какой-нибудь другой способ избавления от чар… а нет – ну что ж, на все Божья воля… Пиви посмотрела на ворота, потом на Юргенса – с кривоватой улыбкой, больше похожей на гримасу. И легонько кивнула. Что это значило, Дуду не понял. Но Юргенс ответил ей такой же гримасой, после чего обратился к старшему брату: – Пошли уже! – Ну… пошли. Тот обвел всех напоследок испытующим взором. Развернулся и шагнул в белесую пелену. Растворился в ней мгновенно, как не было. Но это никого не обескуражило. Вторым туда вошел Раскель, третьим – капитан Хиббит. За которым без малейших колебаний последовала Катти. – Дай руку, – сказал Юргенс, взглянув на Пиви. Они еще раз улыбнулись друг другу. И, взявшись за руки, тоже шагнули за ворота. Дуду зажмурился. Медленно двинулся вперед. Услышал крик Димыча: – Не ходи! – но остановиться уже не смог. Что поделаешь, если он должен быть рядом с этой дурой… Глава 16 Тут же потеряв из виду всех и вся в этом адовом тумане, капитан Хиббит выругался. Нет чтобы сообразить заранее, что так будет… и хоть как-то подстраховаться! – Эй, – позвал он, – Идали, где ты? Тишина. – Раскель! Тишина. Замечательно… Ну и куда теперь идти, спрашивается? Кароль сделал шаг наугад, вытянув на всякий случай перед собой руку. И в тот же миг все вокруг переменилось.