– Ну нет, – довольно жестко ответил тот. – Уж если ты и в самом деле хочешь, чтобы все всё поняли и убрались восвояси, так изволь дать людям полную информацию. На все вопросы ответить. И даже то рассказать, о чем спросить не додумаются. А то я знаю тут некоторых, – он с мимолетной усмешкой взглянул на Катти, – кто… – Ох, делай что хочешь, – перебил его Идали, махнув рукой и отвернувшись. – Только побыстрее. – Спасибо, – хмыкнул Кароль. – Приступаю! И приступил: – Так вот, друзья мои сумасшедшие… не знаю, как вам удалось нас догнать и зачем вы вообще это сделали, но… снимаю шляпу. Думаю, что и домой таким же образом вернуться сможете – если захотите, конечно. Пока не поздно!.. Ситуация вам на самом деле известна, обсуждали уже, если помните. И остается добавить только, что единственным выходом из нее Идали считает подписание нового договора. Он возобновит служение демону, тот отпустит его жену. Моя же предполагаемая помощь заключается в том, что я должен буду обеспечить дальнейшую безопасность Клементины – переправить ее на родину, под защиту клана асильфи… Катти подняла брови. Он заметил это. – Первый вопрос? Она покачала головой. – Да какой уж тут вопрос… Мы от самой Клементины успели узнать достаточно, чтобы понимать – новый договор дела не спасет. Его просто нельзя подписывать! Ведь тогда она не сможет ни остаться с мужем, потому что для нее губительна близость зла, ни расстаться с ним, потому что разлуки тоже не вынесет. И о какой ее безопасности речь, скажи на милость? Этот договор станет для нее приговором! – В точку, – кивнул Кароль и посмотрел на старшего брата. – Слышал? Тот не ответил, глядя куда-то в темноту леса. – Барышней сформулирована суть, – нажал Кароль. – Весьма тактично, заметь, без употребления страшного слова «смерть»… – И что барышня может предложить? – спросил Идали, все еще сдержанно, но чутким слухом Катти уловила отдаленное рокотание грома. И быстро ответила: – Прежде чем что-то предлагать, мне хотелось бы услышать, как звучал первый договор. Полностью, слово в слово. – Зачем? – громыхнул Идали. – Пожалуйста! – Мне тоже этого хотелось бы, – поддержал ее Кароль. – И мне, – подхватил Юргенс. – Давай, брат, говори! А вдруг окажется, что ты не самый среди нас умный? Что-то да недопонял? – Теряем время, – сказал Идали. Все промолчали. Не дождавшись дальнейших понуканий, он повернулся к ним наконец. И как-то так случилось, что первым взглядом, на который он наткнулся, был Каттин ожидающий взгляд. И почему-то он не отвел глаз. «Два солнечных озерца…» – вспомнила она. Сейчас его глаза казались черными, и вместо солнца в них плескалась такая боль, что если Катти до этого мгновенья еще и сомневалась в чем-то, то теперь со всей уверенностью поняла – никуда и ни за что она не уйдет, оставив этого человека без помощи. Даже если помочь ему сможет только тем, что сама станет выкупом за Клементину… Он как будто прочитал это в ее взгляде. Дрогнул и сдался. – Хорошо, – сказал чуть охрипшим голосом. – Слушайте… Только это был не договор. Была клятва. – Как?… – заикнулся Кароль. – Мне было шестнадцать лет, – перебил его Идали, по-прежнему глядя Катти в глаза. – Все казалось несусветной романтикой. Я, совсем еще мальчишка, – и уже паладин Тьмы, первый из первых!.. Мне обещана сила, которая сделает меня равным Творцу… Ну, не совсем равным, конечно, – криво усмехнулся он, – но в таком возрасте все кажется возможным, а уж превзойти своего учителя!.. Я принес бы любую клятву, какую Феррусу вздумалось от меня потребовать. Но обошлись следующей… Он сделал паузу, предупредил: – Там звучало мое настоящее имя, которого я не назову, – после чего размеренно произнес: – «Я, такой-то, клянусь служить тебе, ангелу Тьмы, известному мне под именем Феррус, всеми силами и знаниями, которые ты даруешь мне; клянусь исполнять все твои повеления и желания. Буде я нарушу эту клятву, откажусь от служения тебе, в чем-либо ином обману доверие и ожидания моего господина, да отнимутся у меня все дары твои, все полученные от тебя силы и знания. Да будет так»… Он перевел дух, добавил: – Это было записано, подписано обеими сторонами и скреплено печатью. И отвел наконец глаза. Некоторое время все молчали, осмысливая услышанное. Потом Кароль сказал: – Выходит, он тебе вообще ничего не обещал. – Выходит, так. – Жаль, что ты подписывал это не тогда, когда шестнадцать лет было мне. Уж я-то романтизмом не страдал, объяснил бы тебе, что к чему… Впрочем, ты ведь и тогда не стал бы со мной советоваться. – Не стал бы, – сказал Идали. – И проку нет сейчас это обсуждать. Он снова уставился на Катти. – Ну, – спросил не без вызова, – и что это дает? – Немногое, – ответила она. – Во всяком случае, к той мысли, которая у меня уже была, ничего, к сожаленью, не добавляет. – Что за мысль? – встрепенулся Кароль. – Какое право он имел дарить кому-то живое, разумное существо, ему не принадлежащее… – Но в суд по этому поводу, как я уже сказал, – встрял Юргенс, – подавать на него бесполезно. Катти сдвинула брови. – А теперь я думаю, зачем он вообще это сделал. С какой стати решил вдруг подарить своему слуге деву света? Разве он не понимал, к чему это может привести? В глазах Идали, по-прежнему устремленных на нее, появилось что-то новое. Похожее на интерес… – Конечно, понимал, – сказал он медленно. – Для того и сделал. Что сам я, к сожалению, понял слишком поздно… лишь когда услышал от Арабеса, что наша встреча с нею была подстроена. Но зато уж понял все до конца… Кароль прав, наверно. Нужно вам о нем рассказать. Может, тогда опомнитесь и… – Я прав всегда, – перебил Кароль. – Рассказывай. А там посмотрим, будет ли от чего опоминаться! Идали перевел взгляд на него, невесело усмехнулся. – Ну, – сказал, – тебе-то точно не от чего. Кто-кто, а ты поймешь его лучше всех. Кароль тоже усмехнулся. – Кажется, уже понял… Игрок? – Игрок, – кивнул Идали. – Шахматист. Кукольник… Он понурился и на протяжении всего остального своего рассказа глаз больше не поднимал. – Это я знал о нем всегда, еще ребенком, поскольку он, конечно, сразу начал посвящать меня в правила игры. Учил обнаруживать так называемое дьявольское семя, имеющееся в каждом человеке, распознавать пороки и слабости. А потом – конструировать обстоятельства и ситуации, дающие возможность этому семени прорасти. Искушать, постепенно превращая скрытую, дремлющую в человеке мерзость в явную и действующую. Делать из него служителя Тьмы – отнюдь не называя вещей своими именами и не подписывая никаких договоров. Получать душу практически бесплатно… Ведь официальные договоры заключаются на самом деле с редкими людьми. С теми, кто способен послужить ему не по мелочи. Но чего я до последнего времени не знал – или попросту не хотел знать! – так это того, что и с такими людьми, заложившими душу вполне сознательно, Феррус продолжает свою игру. Он испытывает их снова и снова. Проверяет на верность злу. Подстраивает ситуации, подсовывает людей, которые могут заставить их нарушить или даже расторгнуть договор… В качестве такого испытания, конечно, он и устроил мне встречу с Клементиной. Другого объяснения нет. Ведь в результате я начал буквально разрываться между Светом и Тьмой… но все же умудрился продержаться тринадцать лет – пока не понял, что моя жена умирает. И все эти годы он терпеливо ждал, откажусь я, в конце концов, от служения ему или же позволю Клементине угаснуть. Желательней для него, разумеется, было бы последнее. Ведь она – дитя Света, и, погубив ее, я позволил бы Тьме окончательно восторжествовать над тем божественным, что еще осталось в моей душе, растоптать его… После чего на самом деле я стал бы Феррусу не нужен. Вернее сказать, неинтересен. Даже странно, как я не понимал этого раньше – он ведь говорил мне, и не раз, что ему интересны душевные метания человека, а вовсе не его окончательный и не подлежащий пересмотру выбор… Законченный подлец или святой подвижник – уже не игралище страстей. Для демона они – отработанный материал. Ибо суть его «работы» – игра на слабостях, перетягивание каната. По-настоящему верный слуга – свой в доску, с ним больше не поиграешь… И если бы в моем лице ему был нужен только верный слуга, то Клементины в моей жизни, разумеется, не было бы. Никогда. Мы даже и не знали бы о существовании друг друга. Отняв ее сейчас, он не наказать меня решил, не проучить – это всего лишь продолжение его игры со мной. Очередной ход в партии, ответ на который ему прекрасно известен. Не вернуться я не могу, даже зная, что теряю свою жену в любом случае… я должен, по меньшей мере, отправить ее туда, где он до нее уже не дотянется. А потом он сделает следующий ход. Какой – предугадать я не в силах. Знаю только, что в покое он меня не оставит. Поэтому…