Ответа не последовало. Нора постояла еще немного, пытаясь припомнить, как эти камни и скалы выглядят при дневном свете. Затем с некоторым трудом вытащила ноги из вязкой грязи и спустилась ближе к стоячей воде. Там она обо что-то споткнулась, и это нечто откатилось в сторону. Она сделала еще несколько шагов и нащупала эту вещь, пошарив вокруг себя рукой. Она сразу узнала ту корзину грубого плетения, которую взяла с собой Джози. Внутри корзины были какие-то ветки, заляпанные странной, мерзко пахнущей, липкой пеной. От излучины реки донесся голос Харлана. Но в голосе этом не было ни прежней легкости, ни прежней уверенности. Он выкрикивал имя Норы так отчаянно, словно подозревал, что она может и не откликнуться. – Что случилось? – крикнула она. – Оставайся на месте. – Что там с тобой такое? А что там действительно такое, в этих тростниковых зарослях? Нора не помнила, чтобы хоть раз видела этот песчаный нанос в дневное время. Хотя, пожалуй, он был больше похож на сползшую лавину, состоящую из осколков камней, поломавших и прибивших к земле стебли рогоза. В середине наноса высился аккуратный холмик, вокруг которого собиралась вода, а точнее, жидкая грязь, и хлопья пены; казалось, что холмик потихоньку движется вместе с тростником вдоль русла реки, хотя Нора и не могла быть в этом до конца уверена. Она снова пригляделась, рассмотрела холмик внимательнее со всех сторон и увидела, что он, как ни странно, обут в сапог. Харлан уже возвращался, с шумом пробиваясь сквозь тростник. Она попробовала встать и не смогла: все в ней как-то сразу разладилось, во рту стоял горький привкус, в голову снова бросилась кровь. Да еще и сапоги совершенно засосала эта проклятая грязь. Она снова бессильно рухнула на колени, словно стреноженная. В таком виде ее и застал Харлан. Он вытащил ее из грязи, поставил на ноги и некоторое время поддерживал, а она просто глаз не могла отвести от этого – от сломанного тростника и одинокого сапога. Харлан тоже наконец заметил сапог. Он втащил Нору на высокий берег и снова окликнул Джози – но на сей раз как-то иначе, довольно резко, словно ребенка, которого застиг за какой-то опасной забавой. Потом он спустился вниз, в тростник, и вскоре Нора услышала его изумленный возглас. Первым делом Харлан приподнял голову девушки; по лицу Джози ручьем текла жидкая грязь. Затем он перевернул ее, взял на руки и стал подниматься на берег, с трудом шагая по вязкой жиже, которая насквозь пропитала одежду Джози, сделав ее страшно тяжелой. Сама девушка была абсолютно неподвижна и безжизненно обмякла у Харлана на руках. Нора на коленях сползла к ним навстречу, пальцами приоткрыла Джози рот и стала прислушиваться, дышит ли она. – Джози, очнись! – рявкнул Харлан и влепил девушке пощечину, но она продолжала лежать неподвижно. И вдруг застонала. – Ну, слава богу! – выдохнул Харлан и устало провел рукой по лбу, оставив там темный грязевой след. В залитых лунным светом бочажках стоялой воды снова самозабвенно запели лягушки-быки. * * * – Джози, что с тобой случилось? – Оно меня ударило… избило… – Кто тебя ударил? Кто? – Не знаю, голова ужасно болит, – только и успела вымолвить Джози и снова потеряла сознание. – Ну, по крайней мере, твои-то пальцы явно все целы. – И Харлан, разжав кулак, показал Норе горстку крошащихся тонких желтоватых косточек, очень похожих на пальцы. – Это, слава богу, не твои. – А что это? – в ужасе спросила Нора. – Бабки. Я их вон там нашел. – Господи, что же с ней такое приключилось? – Одно плечо Джози явно было вывихнуто и как-то чересчур свободно болталось в суставе, а нога, обутая в сапог, была повернута под каким-то странным углом. – Нога у нее почти пополам сломана, – прошептал Харлан, глядя куда-то вниз по течению реки. Потом повернулся и посмотрел в другую сторону, словно пытаясь охватить взглядом всю обозримую длину берега. – Она не просто упала. Кто-то ее столкнул и как следует над ней… потрудился. Он снова присел возле Джози на корточки. Странно, подумала Нора, почему мы разговариваем шепотом? Ведь только что мы орали во все горло, шутили, и нас наверняка было слышно и наверху, и на дне ущелья. Да, мы шутили, шутили, а бедная Джози лежала здесь, в этой жидкой грязи! Да и потом мы сильно шумели, когда вытаскивали ее на берег, когда заставляли ее дышать. И если там кто-то прячется, выжидая удобного момента, чтобы на нас напасть, то мы сами подсказали ему, где сейчас находимся. Пузырь грязной слюны надулся в уголке распухших губ девушки, и Нора осторожно стерла его краем рукава, почувствовав сквозь ткань острые обломки передних зубов. – У нее, похоже, несколько зубов сломаны или выбиты, – тихо сказала она Харлану, и он, ловко подсунув палец под губу Джози, ощупал ее десны. На нее он при этом не глядел, по-прежнему уставившись куда-то во тьму. – Похоже, это медведь, – сказал он, аккуратно складывая руки Джози у нее на груди. – Должно быть, набрел не нее в темноте и сам опешил от неожиданности, а когда она убежать попыталась, нагнал и свалил в речку. Правда, кабаниха с детенышами тоже на такое способна – убьет человека, а есть не станет. Джим Уэйнсбрук из Форт-Холлоу прошлым летом мчался сломя голову, пытаясь от разъяренной кабанихи удрать, но она все-таки его нагнала, вырвала глаз и все ребра переломала, а потом бросила, сочтя мертвым. – Я помню, – кивнула Нора. Джима тогда нашел Бертранд Стиллс, а потом написал об этом так, словно он сам сражался с этой кабанихой, не вооруженный ничем, кроме своего язвительного ума. – Странно, никаких укусов на ней не видно, – пробормотал Харлан. – Бедная Джози. – Темное, холодящее кровь осознание того, что все это происходит в действительности, наконец пробралось сквозь пелену охватившего Нору ужаса. – Что же я Тоби-то скажу? – Пока что тебе ничего ему говорить не придется. Для начала нам троим нужно благополучно до дома добраться. Нора ласково погладила Джози по облепленной грязью голове, казавшейся на удивление маленькой, поднялась и, покрепче упершись ногами, стала ждать, когда Харлан объявит, каким образом они будут отсюда выбираться. Но как быть с Тоби? Как найти свидетельства того, что несчастье – Нора уже решила называть это именно так – случилось с Джози только что? Как скрыть тот факт, что Джози, которую Тоби считает самым дорогим своим другом, пролежала на дне ущелья невесть сколько времени, в грязи, с переломанными конечностями, всеми забытая – точно никому не нужное мертвое бревно? Как скрыть от Тоби то, что его легкомысленная мать, забыв о своих ненавистных обязанностях по хозяйству, наслаждалась полной свободой в обществе шерифа Харлана? – Значит, так, – сказал Харлан. – Я сейчас возьму ее и стану потихоньку подниматься наверх. А ты иди следом за мной и ступай как можно аккуратней. – Я бы хотела… избавить Тоби от этого зрелища. Ни к чему мальчику ее видеть. – Не говори глупостей. – Харлан! – Тогда остается только амбар. На какое-то мгновение Нора с ужасом подумала, что Харлан сейчас просто вскинет Джози на плечо, точно свиную ногу, однако она ошиблась: он поднял ее бережно, точно младенца, и стал осторожно и ловко, как краб, всползать с ней наверх по осыпающемуся берегу, пока не добрался до твердой поверхности черепицеобразных скал. Они поднимались в гору наискосок друг от друга, низко наклоняясь к земле и выставив вперед руки, чтобы на ощупь определить, что ждет впереди. Сами скалы были огромными, стесанными и унесенными сюда давно исчезнувшим бурным потоком, но глубокие трещины между ними таили опасность, готовые с легкостью проглотить ступню или даже ногу целиком. Норе всегда казалось, что эту тропу она знает прекрасно. Но, увы, это было не так: она без конца спотыкалась и падала. И каждый раз, пока она успевала подняться, Харлан уходил все дальше и дальше от нее. Сапоги на изуродованных ногах Джози то и дело со стуком задевали скалы. Вот наконец и bajada – то, что некогда было берегом этой древней реки. Здесь уже можно было выпрямиться и идти рядом. Оба двигались осторожно, высматривая впереди край ущелья, где стоял столбик с табличкой, отмечавший основную тропу. Дальше в темноте шевелилась и шуршала темная масса леса. Нора шла сзади, чувствуя запах Харлана. Он весь взмок и дышал часто-часто, даже чуть присвистывая носом. Потом вдруг остановился. Чуть впереди высилось нечто непонятное. И, увы, слишком близко, так что поздно было проявлять осторожность. Сперва Норе показалось, что это просто какой-то очень высокий куст, но потом неведомое существо пошевелилось, сопровождая каждое свое движение странным металлическим пением или звоном. То, что она приняла за высокий коленчатый столб, оказалось ногой, неторопливо выдвинувшейся из густого облака шерсти и облепленной засохшей грязью. Какая это нога – передняя или задняя, – Нора сказать не могла, но к медведю она явно отношения не имела. Вспомнив, что в кармане у нее лежит шестизарядник, она не глядя нащупала ствол и перевернула револьвер так, чтобы можно было выстрелить прямо сквозь карман – она не раз читала истории о жестоких стычках, связанных с нарушением территориальных границ, и знала, что истинные аризонцы всегда стреляют сквозь карман. И тут – она была достаточно спокойна, чтобы ясно себе представить, насколько странно стрелять в медведя в темноте сквозь карман собственных штанов, – оказалось, что это вовсе не медведь. Это огромное существо – кем бы оно ни было – стояло совсем рядом и высотой в холке достигало футов восьми, а воняло от него, как из отхожего места. Харлан, по всей видимости, этого еще не понял, потому что было слышно, как он почти беззвучно говорит: «Эй, медведь!», стараясь не вызвать раздражения зверя своим появлением. Неведомая тварь резко вскинула голову. Голова ее то ли тряслась, то ли слегка покачивалась, но никаких рогов видно не было. Значит, это не лось и не олень, а кто-то намного крупнее лосей и оленей. У животного был странный, какой-то рваный силуэт, а голова-перископ казалась опутанной густой паутиной дурно пахнущей пены или слюны. Оттолкнувшись плечом от ствола дерева, неведомое существо с топотом выбралось на открытое пространство и ринулось на Нору и Харлана. За какую-то долю секунды до того, как ее то ли сдвинули, то ли отшвырнули с тропы, Нора успела поднять глаза и, кроме длинных ног, длинной шеи и той странной липкой паутины, сумела разглядеть запавшие черные глазницы и оскаленные зубы всадника, который что-то громко вопил, направляя животное вниз. Затем руки Норы непроизвольно сжались в кулаки, что-то сильно ударило ее в грудь, и они с Харланом полетели в разные стороны. Когда она пришла в себя и сумела сесть, животное уже кружило внизу, в ущелье. Теперь оно выглядело, пожалуй, более знакомым. Нора почти узнавала и эти покатые плечи, и странную походку, когда задняя часть туловища покачивается как бы отдельно от передней. Животное повернуло обратно, взлетело по тропе, кинулось к той впадине, куда до этого отбросило Харлана и Джози, и исчезло среди деревьев. Довольно долго было слышно, как оно ломится сквозь подлесок, направляясь куда-то вверх, в сторону от тропы и от дома. – Харлан… ты жив? – Не совсем. – Что значит «не совсем»? – По-моему, я что-то вывихнул. Нора подошла к нему. Он упал крайне неудачно, угодив в трещину между скалами, и сейчас сидел, изо всех сил вцепившись в левую ногу. Его левая штанина быстро темнела. Чуть выше комком сбившихся юбок и вывернутых конечностей лежала Джози, похожая на одного из тех ярмарочных уродцев, которых родители «изготавливают» специально, с рождения засовывая в маленькие бочонки различной формы, чтобы не давать их телам и конечностям развиваться нормально. Нора перевернула Джози на спину, расправила ей руки и ноги. Девушка ненадолго пришла в себя, поморгала и снова погрузилась в беспамятство. – Что это было, черт побери? – прошипел Харлан. – Не знаю, – сказала Нора. – Там был какой-то всадник. – Кто там был? – Всадник. – Чтоб его черти в аду съели! Харлан попытался встать, но стоило его левой ноге коснуться земли, как она словно подломилась, и он снова плюхнулся на задницу. И они стали думать, как теперь быть. Харлан хотел оставить Джози здесь, подняться с Норой наверх, а потом вернуться за девушкой, но уже с помощниками. – Нет, пожалуйста, не надо ее здесь оставлять, – умоляющим тоном поспешно сказала Нора, тряся головой. И, глянув на Харлана, поняла: он только и ждал, чтобы она об этом попросила. Он снова попытался встать, из-за чего черное пятно на левой штанине еще больше расползлось и стало быстро опускаться вниз. – Я отнесу Джози наверх, – решительно заявила Нора. – И сразу же вернусь за тобой. Она отдала Харлану свой револьвер и попыталась поднять девушку, как это делал он. Но Джози почему-то оказалась слишком большой и тяжелой, а ноги ее беспомощно скользили и цеплялись за землю. На мгновение Норе показалось, что она сражается с какой-то огромной птицей. Господи, как часто она называла бедную девочку гусыней! Она положила голову Джози себе на плечо и попыталась перехватить ее так, чтобы не касаться перекрученной, бессильно повисшей руки. Ей всегда казалось, что она гораздо выше ростом, чем Джози, что соответствовало истине. Но сейчас у нее складывалось впечатление, что это Джози выше на добрых шесть дюймов. Харлан с тревожным нетерпением наблюдал за тщетными попытками Норы, потом посоветовал: – Надо снять с нее все эти юбки. И он, рывком перебросив свое тело на какой-то валун, принялся раздевать Джози, а Нора баюкала девушку, положив ее голову к себе на колени и глядя, как из-под синей ткани платья появляются кружевные оборочки нижнего белья. Тонкая талия Джози тоже казалась сломанной. Перепачканное платье расстегиваться явно не желало, и на третьей пуговице Нора не выдержала. Смахнув в сторону неловкие пальцы Харлана, она велела ему: «Отвернись», и он с облегчением перенес ноги на другую сторону валуна, повернулся к Норе спиной и вытер руки о штаны. На платье определенно не хватало нескольких пуговиц. Нора, быстро расстегнув оставшиеся, рывком распахнула ворот, задубевший от грязи. Больше всего ее беспокоило вывихнутое плечо Джози. Пожалуй, тут не обойтись без помощи Харлана. Но в итоге Нора все-таки сообразила, что ей надо просто зайти с другой стороны и тащить платье на себя, как в жизни. Так дело пошло легче, и вскоре ей удалось высвободить из рукава одну бледную руку Джози, а затем и вторую. Наполовину вынутая из жесткой верхней одежды, девушка была сейчас похожа на лопнувший стручок. Голые руки и ноги беззащитно торчали из наивных белых кружев. Пальцы Норы то и дело натыкались на следы былых травм: вот здесь Джози укусила огромная хищная пчела, а здесь остался шрам от пореза острой, как бритва, проволокой – этот порез Нора сама зашивала прошлым летом, но сейчас удивилась, что шрам, оказывается, такой длинный. А неровная цепочка стежков и вовсе ее удивила: неужели она сама так неаккуратно их накладывала? Она бы с удовольствием отреклась от подобной неряшливости, однако ясно помнила, как нагревала иглу и сердито убеждала Джози сидеть, черт побери, спокойно, протаскивая грубую нить сквозь живую плоть. Встав, Нора рывком сдернула с девушки мокрую трясину бесчисленных юбок. Левый ботинок ей с некоторым усилием тоже удалось снять, но правая ступня Джози была настолько искалеченной и опухшей, что снять с нее ботинок, даже весь его расшнуровав, оказалось совершенно невозможно. Вся одежда девушки весила, должно быть, фунтов двадцать, и Нора решительно запихнула ее в кусты. В этот момент она почувствовала в кармане платья Джози что-то тяжелое. Правый карман оказался пуст, а в левом она обнаружила резную деревянную фигурку буйвола. Роб делал, догадалась Нора. Страх за Тоби настолько притупил все ее чувства, что о старшем сыне она и думать забыла. А что Роб, сказала Ивлин, просто он ее любит. Как странно было осознать это именно сейчас. Нора и вообразить себе не могла ту женщину, которую Роб способен будет полюбить. Если честно, ей всегда казалось, что Роб ни одну женщину полюбить так и не сумеет. Она всегда видела в нем бродягу. И заранее смирилась с тем, что вскоре его место в доме опустеет и она лишь время от времени будет получать от него весточки. И вся любовь, какую ему дано было получить в жизни, уже будет им получена, прежде чем он навсегда перешагнет порог родного дома и двинется навстречу своей судьбе, трудной, кочевой, с ночевками под открытым небом, с остановками в залитых мутным светом салунах Монтаны или в голубых северных долинах. Норе было тяжело сознавать это неизбежное одиночество сына, однако ей и в голову не приходило, что жизнь Роба может сложиться совсем по-другому. Вот она, та девушка, которую Роб полюбил. Джози вдруг села и с явным трудом промолвила: – Я вам помогу.