— Нина Петровна, — тихо обратилась я к ней, встав рядом. Она, помолчав, обернулась и смерила меня презрительным взглядом. — Зачем вы все это затеяли, Ольга? Для красочной статейки в вашем похабном листке? — Ее голос звучал хрипло и нервно. — Нет. Для собственной безопасности, — ответила я. — Жить-то хочется. — Что?! Да кто вам угрожает? Вам-то! — Нина едва не сплюнула, было видно, что ей очень хотелось, но она сдержалась. — А, понимаю, — продолжила она, — такие же нормальные люди, как и я, которых вы довели своими бессовестными репортажами! Я пожала плечами: — Может быть, я и не совсем права, но мне нужно было с вами поговорить. А этот разговор имеет такое большое значение для меня, что лучше вести беседу с позиции силы. Мне нужно задать вам несколько вопросов. — Слышать ничего не хочу. Проваливайте! — Она резко отвернулась от меня. — Уйду, конечно. И скоро уйду. Но, как бы вам ни противно было меня видеть, неужели вам не интересно, чего же я все-таки добиваюсь? Нина не отвечала, тогда я повернулась и вышла из кухни. В комнате изменений не произошло. Виктор стоял около окна, Фима сидел за столом и молча барабанил по его столешнице пальцами. — Так что же ты хочешь наконец? — спросил Фима и посмотрел на меня серьезно и выжидающе. Я подошла к своему стулу и села на него, положив ногу на ногу. — Фимочка, — начала я, — со мной происходят разные непонятные вещи… — Я не психиатр, — проворчал он, — и не экстрасенс. Могу только это… того… помогает, кстати! — Он оживился, как всегда это с ним бывает, если затрагивается его любимая тема. — Не ерничай, — прервала я его клоунаду. — Все это началось после моего посещения концерта Монсеррат Кабалье. Мне в сумку подложили кое-что, косвенно указывающее на Карманова. В этот же вечер нас с Виктором едва не убили. Ты знаешь об этом. Вчера попытка была повторена, причем было четко указано на театр как повод для нападения. Впечатление такое, что хотят убить Владимира Ивановича, а мне отводится в этой игре роль девочки для битья. Меня это не устраивает, как ты сам понимаешь. — А при чем здесь я? — возразил Фима. — То, что ты рассказываешь, похоже на плохую сказочку. «Кое-что, косвенно указывающее…» Что такое это «кое-что»? — Это десять тысяч баксов с фотографией Карманова и его телефонами. — Десять штук? — присвистнул Фима. — Все равно не понял, при чем здесь я? Меня-то ты сюда как пристегиваешь? — Кто мог бы заплатить такую сумму из присутствующих в ложе? Боксер, что ли? Ему-то зачем убивать своего босса? Ирина? Мне кажется, у нее интересы не те. А вот ты… У тебя есть мотив, — не выдержала я и повысила голос. — Еще совсем недавно я даже не подозревала об этом. Даже когда Николенко дала мне твою фотографию, где ты вместе с Ниной Петровной. Нина Петровна может ощущать ненадежность своего положения как жены и, избавившись от мужа, получает все. Ты, как ее бойфренд — ненавижу слово «любовник», — тоже не остаешься внакладе. Не знаю, на чем вы договорились — на деньгах или на замужестве, — но то, что вы оба можете быть заинтересованы в устранении Карманова, — это очень вероятное предположение. А теперь я хочу, чтобы ты мне сказал, кто подкинул мне эти деньги и какая планировалась для меня роль? Козы отпущения, так сказать? В комнату вошла Нина и, держа сигарету в руке, задумчиво посмотрела на меня. Чувствовалось, что она с самого начала разговора прислушивалась к нему. Фима сидел с совершенно ошарашенным видом и переваривал то, что я сказала. — Вы не правы, Ольга, — произнесла Нина и, подойдя к столу, тоже присела на стул. — Я не хочу смерти своему мужу… Хотя понимаю, что для вас мои слова… только слова и не больше… — Минутку, — вдруг сказал Фима, — минутку. Во-первых, я не знал, что ты будешь в театре. А во-вторых, я попал туда случайно, между прочим. Еще утром я не знал, что иду на этот гребаный концерт. Вот! — Он поднял вверх указательный палец. — Утром не знал, — повторил Фима. — Мне позвонила Нина и сказала, что есть лишний билет. Да я бы лучше дома на диване полежал… А между прочим, и Нина тоже не собиралась идти! — Это правда? — спросила я у нее. — Да, — тихо ответила Нина. — Меня Володя уговорил… — Не поняла. — Я решила снова закурить и потянулась к сумке. Фима напрягся, Нина, очевидно, совсем забыла о том, что там лежит, и никак не отреагировала. Она думала о своем. Я закурила и спросила: — Что означают ваши слова, что вы не собирались идти в театр? Нина вздохнула и ответила: — Владимиру Ивановичу пришлось пригласить и… — Нина помялась, — этих тоже. Когда я узнала об этом, то идти просто отказалась. — Кого «этих»? — не сообразила я. — Юльку с ее дочерью, кого же еще. Да ты же с ними знакома. Они к тебе приходили, Фима рассказывал. Юлька появилась в нашей семье неделю назад. Вползла как змея… Я тоже только утром узнала, что они не идут, потому что Юльку бог наказал — она под машину попала. Светка, дочь ее, без мамочки идти отказалась. Владимир Иванович уговорил пойти меня. Я пригласила Фиму. Вот и все. — А до вашего отказа у вас был билет? — спросила я. — Конечно. Мы еще Маргариту взяли с собой, секретаря Владимира Ивановича. А вот вы-то как попали в нашу ложу? — Потом скажу, — уклончиво пообещала я. — Вы сказали «наша ложа». Это значит, что билет в нее, кроме членов вашей семьи и близких людей, никто больше получить не может, я правильно поняла? — Нет, что вы, Ольга! — Нина слабо махнула рукой. — Я имела в виду, что мы к ней привыкли, потому что ходим только в нее. Владимир Иванович так договорился с дирекцией. Мы берем обычно пять билетов, а в тот раз пришлось взять шесть. Пятый — Боксер. Без него — никуда, сами понимаете. — А кто четвертый? — спросила я, сообразив, что членов семьи Кармановых трое. — Маргарита Львовна постоянно ходит с вами? — Нет, она была только в этот раз. А четвертый — Илюша, жених Ирочки. Они уже скоро поженятся… На кухне засвистел чайник. Нина, тяжело опираясь на стол руками, поднялась и пошла на кухню. Она как-то сразу осунулась и вроде даже постарела. Теперь уже была видна разница в их с Фимой возрасте. Вся создавшаяся ситуация действовала на Нину угнетающе. — Фима, — сказала я, — сходил бы помог даме, к тому же ты здесь почти хозяин. Или действительно хозяин? — Мадам платит, — гаденько улыбнувшись, ответил он и засеменил на кухню. Чай пили в молчании. Каждый сидел и думал о своем. Наконец Нина не выдержала и задала мне давно ожидаемый вопрос: — Так что вы решили дальше делать, Ольга Юрьевна? — Вы это о чем? — спросила я. Нина помолчала и ответила тихим голосом, не поднимая глаз: — Вы же взяли кассету… Я понимаю: глупости все это, не нужно было этого делать… Но тогда казалось — так весело… Вы ее оставите у себя? — Нет. — Я заметила, как Фима вздрогнул и посмотрел на меня с прищуром, шустрым адвокатским умом выискивая в моих словах подвох. — Не оставлю, — сказала я, обращаясь уже конкретно к нему, видя, что он сомневается в моих словах, — но вы, Нина Петровна, рассказываете мне не все. Она тяжело вздохнула и устало посмотрела на меня. Помолчав, Нина опять спросила: — Что же вас еще интересует? — Два вопроса: почему Юлия Афанасьевна имеет такое неоправданно большое влияние на вашего мужа и разве вы не просили Боксера проследить за контактами этой дамы? Я заметила, что Фимочка после моих слов заерзал на своем стуле, закряхтел и закашлял, явно стараясь обратить на себя внимание Нины. Но она, опустив голову, размышляла о чем-то и не обращала на него внимания. — Какая вы… цепкая, — наконец сказала она и положила до фильтра докуренную сигарету в пепельницу, услужливо пододвинутую Фимочкой. — Все равно же узнаете — не от меня, так от других… Дайте, пожалуйста, сигарету, мои на кухне остались… Я протянула ей свою пачку, она опять закурила. — Юлька утверждает, что Света — дочь Владимира Ивановича. Такие вот дела, Ольга… — А Ирина? — спросила я. — Ирина — тоже его дочь, потому что он ее воспитал и другого отца она не знает. Как и он другой дочери не знал… До недавнего времени. Фима зачмокал губами и что-то зашептал, отвернувшись в сторону. Я поняла смысл ответа Нины: Владимир Иванович не был отцом Ирины. Теперь становилась ясна причина надежд Юлии Афанасьевны. — А что касается слежки, — продолжила Нина, — да, я попросила Сашу, то есть Боксера, и он мне не отказал. Должна же я была знать, что замышляет эта сука… Оказалось, что не зря я это делала: узнала про ее визит к вам в газету. Потом еще и Фима рассказал про фотографии. Вы будете их печатать? — Конечно, нет, — ответила я, и впервые за все это время ее лицо немного просветлело. Я продолжала задавать вопросы: — После того как вы узнали про фотографии, вы попросили Боксера выкрасть их, — спокойным, утвердительным тоном произнесла я, нарочно оставляя пока «за кадром» случай с наездом машины на Юлию Афанасьевну. — Вы что? — очень натурально удивилась Нина. — Саша бы не пошел на это никогда. Не знаю, конечно, как бы он поступил, если бы ему приказал Владимир Иванович, но меня он не послушался бы точно! — горячо сказала она, и я ей поверила. Я посмотрела на часы. — Ну вот, Виктор, прогуляли мы с тобой весь наш обед. — Я встала. — Нина ответила на твои вопросы, — напомнил мне Фимочка и кинул красноречивый взгляд на мою сумку. — Выполняй обещание. — Виктор, отдай, пожалуйста, кассету и поехали в редакцию, я уже устала за сегодняшний день, а он еще и не кончился, — сказала я и, попрощавшись с хозяевами, направилась к выходу. Виктор нагнал меня в коридоре. Открыв входную дверь и оглянувшись, я увидела Нину и Фимочку, выглядывающего из-за ее плеча.