Пока я тянула время, я видела из окна, как проехала по нашему двору машина «Скорой помощи». Вскоре появилась милицейская «семерка». За ней еще одна машина — зеленый «уазик»-микроавтобус с надписью по борту: «Специальная». Я затушила в пепельнице последнюю сигарету и негромко напомнила себе: — Значит, сегодня вечером, Оль… После этого напоминания я начала собираться на работу. Не было никакого желания вертеться перед зеркалом, поэтому я ограничилась самым необходимым: минимумом макияжа, простым бежевым костюмчиком, коричневыми туфлями. С утра накрапывал мелкий дождик, и я решила взять с собой зонтик. Самым сложным для меня после выхода из квартиры было спокойно пройти по двору. Я опасалась, что не выдержу, остановлюсь рядом с местом, где вчера разыгралась та жуткая сцена, и начну ее переживать заново. Или по крайней мере хотя бы посмотрю в ту сторону. А проявлять интерес было нельзя. Я прекрасно понимала, что мой маньяк уже уехал на спецтранспорте. Наверняка теперь около торца дома толпятся старухи-соседки и увлеченно рассказывают подъехавшим милиционерам о том, чего сами они не видели. А милиционеры будут искать свидетелей. Поэтому чем больше равнодушия, тем меньше ко мне будет внимания со стороны милиции. Во мне крепли решимость и азарт расследовать все самой. Стараясь дышать ровно и смотреть прямо, я промаршировала вдоль дома и даже носа не повернула направо, туда, где краем глаза я заметила стоящий милицейский «жигуленок». — Девушка, можно вас на минутку? — вдруг окликнул меня мужской голос, и я, вздрогнув, остановилась как вкопанная, словно не ожидала этого. Медленно обернувшись, я увидела подходившего ко мне старшего лейтенанта милиции. Козырнув, он невнятно пробормотал свою фамилию и назвался нашим участковым. — Слушаю вас внимательно, — равнодушно ответила я и, слегка нахмурившись, посмотрела на часы. — Я спешу на работу, — добавила я тише. — Я вас долго не задержу, — проговорил, как бы извиняясь, незнакомый мне старший лейтенант. — Скажите, пожалуйста, вчера около двенадцати ночи вы случайно не выходили на улицу? — Нет, — удивленно ответила я, всем своим видом выражая искреннее недоумение по поводу этого вопроса. Затем, как бы подумав и вспомнив, я уточнила: — У меня вчера были гости. Когда они уходили, я проводила их до такси. Это было примерно в одиннадцать… Может быть, минут на десять раньше или позже. Не помню точно. А в чем дело? — Вчера вечером здесь был убит мужчина. Ему сломали шею. Мы опрашиваем всех жильцов дома, возможно, кто-то что-то видел, — стал объяснять он, внимательно глядя на меня. Я не стала, как скверная артистка, восклицать: «Боже мой, какой кошмар!» Ни в коем случае! Я покачала головой, вздохнула и спросила: — Это кто-то из соседей, да? — Его личность сейчас выясняется, — уклончиво ответил участковый. — Во сколько вы, говорите, проводили своих гостей? — Я не помню точно, около одиннадцати, кажется, я же вам сказала. А что, это так важно? — Я еще раз посмотрела на часы и тихонько притопнула ногой. Но так, чтобы он заметил. Как еще яснее показать, что я дама занятая и мне недосуг общаться даже с блюстителями моего покоя? Он кивнул, сказал: — Очень желательно и может помочь следствию. Я тогда пообещала уточнить время отъезда своих вчерашних гостей. — Мы все вместе работаем, и я скоро их увижу. Возможно, потом смогу сказать точно. Если они помнят, конечно, — вежливо добавила я. Спросив у меня номер моей квартиры, старший лейтенант пообещал зайти сегодня вечером. Важно кивнув ему и демонстрируя, что уже опоздала по его вине, я быстрым шагом пошла ловить мотор. Из осторожности я не стала садиться в первую же остановившуюся машину, а подождала вторую. Водитель второго мотора — пожилой мужик, немилосердно дымящий «Астрой», показался мне таким надежным, что я, не раздумывая, села к нему и поехала в редакцию. В редакции все было, как обычно. Пройдя в кабинет, я закурила и выглянула в окно. Не заметив на улице ничего и никого подозрительного, я сказала Маринке, уже вносящей поднос с кофе: — Пригласи сюда, пожалуйста, Виктора и Сергея Ивановича. Есть о чем поговорить. — Сейчас, — сказала она, аккуратно поставив поднос на мой стол. — Ну ты как вчера, сразу уснула или нет? — спросила меня Маринка. Чувствовалось, что ей хочется рассказать мне о чем-то очень для нее интересном. Она даже подошла ближе и встала рядом со мною, тоже посматривая в окно. — Погода совсем испортилась, — вздохнула Маринка. — А что за совещание? — спросила она. — Если про верстку нового номера, то все в порядке. У Сергея Ивановича ошибок не бывает. — Мне сейчас не до газеты, — ответила я. — У меня начались неприятности. — Господи! — Маринка прижалась к моему плечу и заглянула мне в лицо. — Ну-ка, рассказывай, — потребовала она. Я кивнула: — Все расскажу, все. Зови народ. Через несколько минут подошел народ: и Сергей Иванович, и Виктор. Маринка принесла еще чашки, мы все расселись вокруг моего стола, и я, не переставая курить — так было легче скрыть волнение, — рассказала про свое ночное приключение. — Давайте думать вместе, что мне дальше делать? — попросила я. — Не могу сказать, что я осталась в восторге от Мастера и от того придурка, который решил, что я этого Мастера скрываю. — Переселяюсь, — коротко ответил Виктор, что означало, что теперь до самого конца этого дела он будет жить в моей квартире. — Спасибо, Виктор, — поблагодарила я его. — Твой попутчик, у которого ты выиграл билет, был высокий красивый парень с ехидной улыбкой? Он кивнул. — Рубашка, брюки, стрижка — то есть впечатление менеджера из солидной конторы, да? Виктор снова кивнул и добавил: — Саша. — Это тебе он так представился, — сказал Сергей Иванович. — В другом месте он уже Паша и так далее. И как вы думаете, Ольга Юрьевна, что все это значит? — Игра! — быстро высказалась Маринка. — Правильно ты, Ольга, сказала: игра! Эти козлы так развлекаются. Намечают жертву и охотятся на нее. А потом окажется, что деньги Ольге всунули за участие. Гонорар, так сказать. — То есть жертва выбирается фактически жребием, и ее определителем является билет в театр, вы это хотите сказать? — спросил Сергей Иванович. — Конечно! — ответила Маринка. — Это элемент случайности. Никто из охотников заранее не знает, кто будет жертвой. А потом они начинают ее искать. — Не получается, — возразила я. — Тот первый, которого я приняла за маньяка, требовал, чтобы я ему сказала, где находится Мастер. Причем он его даже не знал в лицо или знал очень плохо, потому что принял Виктора за этого Мастера. Пока он со мной… — я поморщилась, — беседовал, скажем так, настоящий Мастер подкрался и убил его. Если это охота, то не на меня. Моя роль здесь по-другому называется. А вот как — не знаю. — Да, — произнес Сергей Иванович, — вы похожи на подсадную утку. Даже более того, создается впечатление, что у вас в руках что-то есть, и это «что-то» указывает на Мастера, и он на это «что-то» ловит своих противников. Ведь «маньяк» не знал, где искать Мастера, а Мастер прекрасно знал, что появится этот «маньяк», и поджидал его. Иначе трудно объяснить его своевременное появление. — Причем они оба знали, как ее зовут, — напомнила нам Маринка. — Значит, следят, сволочи! Я в растерянности оглядела весь свой штаб. — А что у меня есть, Сергей Иванович, что нужно им? — спросила я Кряжимского. Тот в ответ пожал плечами и отвел глаза. Внезапно дверь кабинета тихо скрипнула и начала медленно приотворяться. Я вздрогнула и едва не вскрикнула. Нервы уже были ни к черту. Виктор резко развернулся на стуле, Маринка застыла, а Сергей Иванович снял очки и начал быстро их протирать. Как видно, мой рассказ подзавел всех. Дверь открылась больше, и в кабинет заглянул Ромка, оставленный, как всегда, «на всякий случай» в редакции. Маринка перевела дыхание. Виктор расслабился и спокойно повернулся к столу. — Ольга Юрьевна, — сказал Ромка, — к вам пришли… Ромка зашел в кабинет и прикрыл дверь за собой. После этого он тихо уточнил: — Та самая пришла, в тапочках, которой наши стены не нравятся. Маринка тут же поднялась со стула. — Я сейчас выясню, что ей, заразе, нужно, — сказала она мне и вышла вместе с Ромкой. — Вас оставить наедине с клиентом? — спросил у меня Сергей Иванович. Виктор только поднял голову, но тоже ожидал моего ответа. — Я думаю, что не стоит, — ответила я. — Поговорю с ней при вас. Может быть, потом мне потребуется ваша помощь. Вернулась Маринка. — Они-с имеют желание-с пообщаться с вами лично-с, — доложила она и добавила: — На этот раз про стены промолчала… — Пригласите, — подыграла я ей. Маринка распахнула дверь. Вошла Света Николенко. Осмотрев мой кабинет, она прошла ближе к столу, поздоровалась со всеми, и я предложила ей присесть на свободный стул. — Три дня прошло, — без вступления заявила Света и, сев на стул, стала ожидать моей реакции. Я поняла, о чем идет речь, но решила немного наказать нахалку, показав ей, кто в этом кабинете хозяин. — Я не понимаю вас, — ответила я. — У меня была договоренность с Юлией Афанасьевной о встрече с нею сегодня. А что хотите вы? — Она в больнице, — поморщившись, ответила Света, — и попросила меня зайти и выяснить, когда вы будете печатать фотографии. Я, не торопясь, достала сигарету из пачки и закурила, обдумывая ответ. — Мы не будем публиковать то, что нам передала Юлия Афанасьевна, потому что для нас это не представляет интереса, — медленно сказала я, с любопытством рассматривая, как изменяется выражение Светиного лица. — Так, значит, — угрожающе спросила Света и вскочила, оттолкнув стул, — вы думаете, я не видела, как вы шушукались с этой… Ниной Петровной, а потом с секретаршей? Договорились, да? И почем нынче пресса? — Совсем неинтересно вас слушать, — едва не зевнув, призналась я. — Отдайте мою расписку и получите ваши фотографии, а потом можете предлагать ваш так называемый компромат кому угодно. Расписку верните, пожалуйста.