Он уходит, а она торопливо пишет сообщение Лукасу. Подробности. Ответ приходит через несколько минут. Поговорили. И? И ничего. Славный парнишка. И это все? Лукас… Она добавляет эмодзи – расстроенное личико. Парень закрылся, когда я спросил о Лили. Что это значит? Закрывается, потому что напуган, или напуган и поэтому закрывается? Что он знает? Что видел? Может быть, у него шок? Чем меньше говорит им Джош, тем больше она хочет знать, что случилось. Нужно, необходимо найти Лили. Спросить мнение Лукаса она не успевает – от него приходит сообщение. Совет, Принцесса. Не спрашивай о Лили. Она фыркает. Это насмешливое прозвище дал ей в детстве отец. Ладно. И что же все-таки делать? Сидеть и ждать? А если Лили больна или ранена? Если ее уже нет? Что тогда? Как сказать Джошу, что мама никогда за ним не придет? Как выяснить, где она? В свое время скажет сам. Но ты же сказал, что он не знает. Оливия ждет, когда замигают три точки. Лукас??? Она добавляет сердитое эмодзи. Он не отвечает. Поставил точку. Глава 10 Оливия сидит на заднем дворе, перед костровой чашей, докуривая вторую сигарету. Наклонившись к огню, снова и снова прокручивает телефон. Джош уже спит. Его вторая ночь с ней. Прошло больше двадцати четырех часов, а от Лили по-прежнему ничего. Можно подать официальное заявление – пропала сестра. Наверно, это следовало сделать еще накануне, когда Джош только появился, но она сделает это утром – в зависимости от разговора с Итаном. Его номер только что прислала Эмбер. Нервы выбивают чечетку в животе, дрожат руки. Что-то похожее она испытывала перед прыжком с тридцатифутовой скалы, когда они спускались по реке в горах Сьерра-Невада. В сообщении Эмбер его номер подчеркнут. Нужно только коснуться ссылки пальцем, но заставить себя сделать это она не может. Если взбеленилась, увидев сообщение от Мейси в телефоне Блейза, то какой будет ее реакция на голос Итана? Тебя лично это не касается, говорит себе Оливия. Думай о Джоше. Ему нужна мать. Надо надеяться, что его отец знает, как ее найти. Если Итан действительно его отец. Разговор с Джошем зародил в ней сомнение. Перед тем как племянник лег спать, Оливия спросила, знаком ли он с отцом. Лично – нет, такой вывод следовал из его сбивчивого объяснения. – Твой отец – Итан Миллер? Джош покачал головой. – Нет? – Она пристально посмотрела на него – не лжет ли. Может быть, Лили назвала ему кого-то другого. – Кто твой отец? Как его зовут? Он потянул губу. – Его зовут… зовут… Не могу… – Рука упала. Джош нахмурился и снова взялся за карандаш. – Не можешь вспомнить или не можешь сказать? – не отставала Оливия и, увидев, как пальцы сжались в кулаки, наклонилась, чтобы увидеть его лицо. Щеки потемнели, в глазах беспомощность. Она попросила написать имя отца, но получила в ответ какие-то непонятные закорючки. Злость, как подарочная лента, обвила тело; ее острые края царапнули кожу в нежных местах. Его глаза не вспыхнули искоркой узнавания при упоминании Итана. Зачем бы Лили лгать сыну насчет Итана? Только если отец не он. Выяснить это можно только одним способом. Она в последний раз затягивается сигаретой и гасит ее в пепельнице. В соцсетях у Итана только один аккаунт, профиль в Инстаграме с фотографиями, иллюстрирующими его путешествия. Изъездил весь мир. Когда-то они вместе говорили о путешествиях после колледжа. Он будет писать книги, она – картины. Они не станут задерживаться надолго в одном месте, но будут вести кочевой образ жизни. Но теперь она прочно обосновалась в родительском доме, проданном ей за один бакс, а Итан – уважаемый трэвел-журналист. Занимаясь поисками в интернете, Оливия прочитала несколько его статей. Думал ли он о ней? Когда смотрел на Черное море или подставлял лицо ветру, проплывая вокруг Крита, вспоминал ли о ней? Жалел ли о том, что ее нет рядом? Брал ли с собой Лили? Горький комок у горла. Оливия сжимает зубы. Как жаль, что ничего у них не получилось. И как она ненавидит себя за эти чувства. Лили украла у нее шанс посмотреть мир с Итаном. Хватит. Прекрати. Возьми и позвони. Она звонит. Итан отвечает после второго звонка. – Оливия? Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Так странно слышать свое имя, произнесенное его голосом. Ну да, ее номер не изменился со времен колледжа. А вот у него другой, потому что однажды она случайно позвонила ему, когда уронила телефон. И пока она лихорадочно пыталась дать отбой, механический голос сообщил, что номер не обслуживается. – Да. – Горький комок в горле растет. – Это ты? – Это я. Недолгая пауза. Короткий неуверенный смешок. – Действительно ты. – Судя по голосу, он почти счастлив слышать ее. Так неожиданно. Еще одна пауза. – Ты как? – Итан. – Язык отвык от этого имени и произносит его неуклюже, зажато, как мышца, утратившая эластичность из-за того, что долго не разрабатывалась. – Джош здесь. – Какой Джош? Она хмурится. Он что, играет с ней? – Ваш с Лили сын. – Я не… – Он умолкает. На линии тихо. – Все еще думаешь, что отец – я? Рука сама тянется за сигаретой. У Дуайта есть фотографии. Он не лгал. Лгала Лили. Лгала даже своему сыну. – С Лили что-то случилось. Ты нужен Джошу. – Она в порядке? – Не знаю. Мы пытаемся выяснить. – Где она? – Я надеялась, что ты знаешь. Или она с тобой. – Послушай, я не видел Лили с моего последнего года в университете Южной Калифорнии. Сигарета падает на землю. По рукам бежит холодок. Иголки по коже. – Ты не знал, что она сбежала? – Знал. Но не думал… Так она не вернулась? Оливия сглатывает. – И вы ее не искали? – спрашивает он шепотом, на выдохе. Итан хотел детей. Будь Джош его ребенком, он ни за что бы не позволил Лили забрать у него сына. Он преследовал бы ее по всему миру, настаивая на своем праве видеть ребенка. И уж по меньшей мере предложил бы ей финансовую поддержку. Она считала само собой разумеющимся, что он так и сделал. У нее нет слов. Все эти годы она верила, что Итан предал ее. Неужели ошибалась? Неужели ошибался Дуайт? В таком случае кто там, на тех фотографиях? Отец Джоша. Нужно поговорить с Дуайтом. – Ты где? – спрашивает Итан.