Сильная, решительная, отчаянная. Держится пойманным зверем, готовым вцепиться мне в глаза при том, что я объективно сильнее. Она даже не пытается задуматься о собственном поражении или слабости. Любопытно. Она не попыталась вызнать хоть что-то о своей семье. Она не попыталась манипулировать мной. Она немедленно попыталась меня убить – это было самым важным её приоритетом. Почему? Когда Саша пришла в себя, тело её было слишком тяжёлым, чтобы шевелиться. Она рассеянно посмотрела в окно. Мимо промелькнул указатель на Москву. В ней робко шевельнулась надежда на то, что Кристиан везёт её обратно, к родителям, но она понимала, насколько далека эта мысль от реальности. Язык её не слушался, так что задавать вопросы она не могла. По щеке её стекала собственная слюна, сглатывать было трудно, очень ломало пальцы рук и ног. Любое положение тела в пространстве казалось неудобным. – С твоими родителями всё хорошо. С друзьями тоже, – обратился к ней Кристиан, увидев, что она проснулась. – Отец и братья уже думают, что ты мертва и ищут твоё тело. Только мать надеется, что ты жива. В доме царит угнетающая атмосфера. Им без тебя плохо. Саша молча смотрела на Кристиана, ненавидя собственную беспомощность. – Но я не повезу тебя домой, – отрезал он. – Так вышло, что я уже занят делом, и его нужно закончить. Я не могу немедленно приняться за твоё. Ты немного мне поможешь, и мы выясним, на что ты годишься. Способность говорить тем временем стала к ней возвращаться. Саша сказала: – Я убегу, хочешь ты того или нет. Кристиан молчал. Взгляд его казался спокойным и задумчивым. Наконец, он произнёс: – Ты погибнешь, если убежишь. – Мне наплевать. Он заинтересованно сказал: – А как же твоя семья? – Ты ничего не понимаешь. Ты и впрямь слепой… Ты умрёшь, Кристиан, – тихо протянула Саша, глядя на него. Ты будешь страшно умирать. – Очень может быть. Но не от твоих рук, – ответил он спокойно. Чего именно я не понимаю, сумасшедшая? Не пытаешься ли ты сказать мне, что отчаялась когда-либо вернуться домой? Я в это не верю. Даже не пытайся строить из себя человека, которому нечего терять, это нелепо. – Почему ты выбрал своей жертвой меня? – спросила Саша. – Я уже говорил, что не выбирал тебя. Мы нашли друг друга. До тебя были другие. – И что с ними стало? – Исчезли из моей жизни, – легко ответил Кристиан. – Точнее, я был вынужден заставить их исчезнуть. – Ты убивал их? – презрительно спросила она. Кристиан медленно покачал головой: – Нет. И да, в каком-то смысле. Им было слишком интересно кое-что знать обо мне, Александра. И я пару раз ошибся. Иногда истина убивает. – Бесполезно, – мрачно отсекла Саша. – Говоришь загадками, напускаешь туман. Мне наплевать. Ты обыкновенный маньяк, мне нет дела до твоих секретов. Я просто хочу, чтобы ты заплатил за то, что сделал со мной. – Всего-то? – Может ты окажешь мне любезность и убьёшь себя? – саркастично поинтересовалась Саша. – Ты ещё пожалеешь о том, что говоришь. – О, едва ли! – Я заплачу за то, что отдал тебя в ту клинику. Но ты не будешь этому рада. Через три дня тебе не захочется от меня убегать. Саша нервно рассмеялась: – Как же ты ошибаешься! Кристиан проигнорировал её. Перестав смеяться, она некоторое время смотрела на него уже более спокойно и осмысленно, хотя чёрная ненависть осталась в глубине ее глаз. – Знаешь, что я думаю, Кристиан? Я думаю, ты взял на себя какую-то роль. Ты придаёшь ей большое значение, хотя по факту она – пустышка. У твоей деятельности всего одна цель – тешить твоё непомерно раздутое эго. И ты думаешь обаять меня. Ты думаешь, я сочту тебя интересным, поверю в то, что ты – кто-то значимый. Но ты не значимый, Кристиан. Ты просто творишь хаос вокруг себя, потворствуя больным желаниям. И что бы ты ни придумал, как бы ты ни изощрялся, я очень быстро докажу тебе, что в твоей деятельности просто нет горячо любимого тобой смысла… – Заткнись! Это было сказало ледяным тоном, который даже обескуражил Сашу. Кристиан смотрел на неё с едва заметной гримасой искреннего отвращения. Она кожей ощутила в ту секунду опасность своего положения. Это хлёсткое слово – первая и единственная произнесённая вслух грубость, прозвучала, как сигнал тревоги. – Я заплачу за то, что сделал с тобой, – в полной тишине произнёс Кристиан. – И ты станешь тому свидетельницей. Я позволю тебе огрызаться, шипеть и вести себя, как истеричка. Можешь вновь попытаться выколоть мне глаза. Но есть то, чего я тебе не позволю. Не смей быть необъективной. Даже не пытайся говорить неправду и ошибаться. Потому что если я пойму, что ты такая же, как остальные, то избавлюсь от тебя и забуду, позаботившись о том, чтобы твоё тело никогда не нашли. Когда небо перестало крошиться на город сединой мертвого снега, и утих свирепый, словно припадочный, ветер, машина въехала во двор многоэтажного дома на Давыдковской улице. Им являлась одна из тех редких построек, на крышах которых стояли башни – они придавали зданию таинственный вид. Едва Кристиан открыл машину, Саша попыталась бежать, но ослабевшие ноги её не слушались. Он заткнул ей рот рукой и заставил ковылять подле себя к подъезду. Это удавалось ей не без труда – разбитые о лед и асфальт ноги едва ворочались, выполняя свою функцию. – Добрый вечер, Кристиан, – приветствовал Фишера охранник в будке у входа в подъезд. – Добрый вечер, Антон Семёнович, – вежливо ответил он, запихивая свою жертву в подъезд. Саша с силой укусила Кристиана за палец, и тот небрежно выпустил её из своих рук. Дверь в подъезд с щелчком открылась. У Саши не получилось её открыть. Кристиан за шиворот потащил её к лифту. Она понимала, что кричать бесполезно по реакции охранника в будке. В крохотной кабине лифта, оснащенной зеркалом, оказалось слишком светло, но эти двое не стремились смотреть друг на друга. Девушка неподвижно стояла, сцепив пальцы рук домиком и скрестив ноги, опираясь на стену и съежившись. – Похоже, тут никого не удивляет род твоей деятельности. – А ты знаешь, чем я занимаюсь? – флегматично поинтересовался Кристиан. – Мир спасаешь? – поинтересовалась Саша с сарказмом. – На целый мир меня пока не хватает, – совершенно хладнокровно ответил он. – Бедный мир! Как же он без тебя? Саша думала, что взбесит его, но он почему-то только молча улыбнулся. Она со страхом дернулась в сторону от Кристиана, когда тот помог ей опереться на себя, едва гостья покачнулась. На двери квартиры значились серебристые символы «97». В пустой, аккуратной прихожей она обняла себя руками и осталась стоять на пороге, не сходя с темного, колючего прямоугольника коврика. Жмурясь от света, она смотрела вниз, будто ее полуголой втащили на сцену. – Тебе неприятны прикосновения? – заинтересованно спросил Кристиан. – Любые? Девушка окончательно вжалась в стенку и мельком посмотрела на ключ, висевший на гвоздике рядом. – Да, любые, – с нажимом произнесла она. – Какая ирония! Случай насилия в раннем возрасте? – холодная флегматичность в голосе обожгла тревогой. Саша метнула в него колючий взгляд: – Я не настолько предсказуема. – Именно настолько, просто не хочешь этого признавать, – ответил он, с явным сомнением в голосе. Саша огляделась. В квартире было безукоризненно чисто. Минимум мебели и предметов, все идеально сочеталось по цветам, составляя обстановку. Возникало впечатление, что это – картинка из страниц журнала о ремонте и дизайне помещений. Кристиан кивнул в сторону одной из пяти пар одинаковых, серых домашних тапочек: – Надевай. Ванная прямо перед тобой, по коридору. Не закрывайся. Саша не изменила своей позы и говорила, опустив голову: – А если закроюсь? – Ты можешь это сделать, но эта дверь не станет для меня препятствием, если я вздумаю к тебе заглянуть.