– Ты не понимаешь, – ответила она, когда к каталке подтащили капельницу. – Это же не люди! Это психи безнадежные! Никого у них нет! И тебя сюда прописали явно не из-за большого умственного здоровья. А так эти психи на благо науки служат. Они делают большой вклад, который окупится со временем очень большим добром. Так и делается история, милая, просто обычно об этом молчат. Почти за любым великим свершением стоит чья-то жертва. И не одна. Я не ожидаю, что ты оценишь. Честно говоря, ты даже на нормального человека похожа. Мне тебя почти жаль. – Точно больные, – подытожила Саша, потерянно глядя, как в вену ее поступает какой-то мутный раствор. – Что со мной будет? То же, что и с ней? – Нет, это бессмысленно, ты не подходишь. Зачем время на тебя терять? Полежишь тут, отдохнешь, и обратно тебя покатим. – Я так понимаю… вы что-то сделаете с моей головой. – Да, кому нужна твоя голова, – рассмеялась она. – Ты же не гений какой. Беспокоиться о твоих мозгах тут кто-то будет, думаешь? Радуйся, дура, что жива останешься! – Кому-то… всё же нужны мои мозги. Теперь… я начинаю понимать, зачем я здесь, – она улыбнулась. – Наверное, он убьёт вас всех… Когда Саша открыла глаза в следующий раз, она была связана и лежала в большой комнате, в которой было очень шумно. И она и все остальные люди были там раздеты и связаны. Только у большинства были капельницы, а у Саши она отсутствовала. Она помнила, что ничего не испытывала. Ей очень хотелось почувствовать протест, страх, но у нее это не получалось. Она спокойно смотрела по сторонам. Женщины по большей части кричали и рычали. У всех были налившиеся кровью глаза. Через несколько часов пришел Василий Вячеславович, осмотрелся, кивнул: – Почти у всех характерные изменения глаз и зубов, как мы и полагали. Остальных вышвырнете. Прочих отвезите на базу. И не забывайте регулярно пополнять запас подопытных. И чтобы больше ко мне в гости никто не приезжал, это ясно? – Ясно, – ответила жена заведующего. – Ваш адрес еще значится в базе данных, как дом одного из умерших пациентов… – Надежно? – Конечно. – Тогда пока оставьте. Проверьте реакцию их ЦНС и развозите. Я скоро уеду. За девчонкой следите. И узнайте на всякий пожарный, кто там о ней печется. – Кто-то серьезный, – ответила она. – Давайте ей побольше седативных потом, чтобы очухалась и мать родную вспомнить не могла. Женщины продолжали стонать и рычать, пытаясь отгрызть себе губы и лицо. Было впечатление, что что-то жжет их изнутри, как кислота. Их движения напоминали судороги от боли пациентов в паллиативном состоянии – жуткие, ломаные, трясущиеся. Когда подопытным проверяли ЦИС, им что-то кололи. Кололи нечто такое, от чего у некоторых начинались припадки ярости, истерики и появлялась кровавая тошнота. Но самое жуткое началось, когда женщин отвязали. Это случилось через два дня. Теперь они выглядели спокойно, напоминая манекенов. Одной из них сказали убить ту, что стоит подле нее. Второй велели не сопротивляться. Обе выполнили приказание. Женщина, играющая роль палача – невысокая и симпатичная дама тридцати лет со светлыми кудрями волос – схватила свою соседку за шею и начала душить – грубо, решительно и наивно-неумело. Та и правда не сопротивлялась. Она царапала себе ноги, глаза ее закатывались, она хрипела и пыталась дышать. Наконец, лицо ее стало синюшно-багровым. Все остальные даже не наблюдали, а вяло смотрели перед собой. Саша внимательно рассматривала обеих женщин, но ничего не чувствовала. Она видела, как у «палача» из глаз катятся слезы. – Аномалия, – сказал медбрат, обратив на это внимание. – Такая мелочь? – с досадой вздохнула его помощница. – Всё равно запиши, надо быть точными. Кристиан, выслушав Сашу, открыл свой ноутбук. – Всё это время адрес этого человека был у меня под носом, – пробормотал он. – Тут огромная адресная книга. За годы здесь умерло много пациентов, – вяло откликнулась Саша. – Вот, где истинное зло. Он… совсем не похож на тех, кого ты ловишь. – Он, говоришь? – пожал плечами Кристиан, садясь за руль. – Полагаю, ты опять думаешь о своем возлюбленном йети. – Он тебе едва не навалял, вот ты и бесишься! – Нет, я просто завидую его бороде. Думаю, там можно спрятать гнездо аиста. – Возможно, ты чувствуешь, – задумчиво произнесла Саша, – что помимо его невероятной силы, в нём есть то, чего нет и никогда не будет у тебя. Кристиан молчал. – Душа, – добавила она негромко, глядя в окно. Когда они снова поехали вперед, и мимо лица Саши за окном стал пролетать пейзаж, она пробормотала: – Это десятки покалеченных женщин. Часть из них лишили памяти и воли. Часть… превратили в какие-то автоматы. Еще часть – сожгли. Я видела, как их, не снимая с каталок, завозили в огромную печь, и глаза их были еще открыты. Например, ту женщину, которая плакала, когда ей приказали душить соседку. Воняло горелой человечиной. Я очень старалась всё запомнить. Всё до мелочи. И строила у себя в голове ассоциативные связки. – Поэтому заведующий сказал, что ты бормотала что-то про людей, которые являются кормом для одного человека. Поэтому при первичном анализе портрета преступника ты была уверена, что за всем стоит один единственный человек, – резюмировал Кристиан. Саша не произнесла это вслух, но в те минуты она рассуждала о том, что Фишер не зря столь жестоко запихал ее в клинику. Она должна была это видеть. Спокойные лица врачей и санитаров, убежденных в том, что они не делают ничего плохого. – Не могу понять… их логику, – ответила она тихо. – Как ни пытаюсь… Почему им было всё равно? Задав этот вопрос, она просила меня прочесть ей небольшой экскурс в демонологию. – Он так действует, – будто нехотя ответил Кристиан. – Он? – негромко пробормотала Саша. – Ты знаешь, что эмпатия – норма для человека? Люди с очень чувствительной и неустойчивой нервной системой, вроде твоей, могут быть чрезмерно ею наделены, но, в целом, эмпатия нормальна. – Да, я знаю. Читала о зеркальных нейронах, когда пыталась понять, что со мной. Кристиан не хотел ничего рассказывать, потому что вообще никогда никому не говорил о том, кого ловит. – Он блокирует работу зеркальных нейронов. Для этого он незаметно внедряется в разум человека смысловой формулировкой. Это – как незаметный взлом, как троянский конь. Смысловые кодировки примерно такие: «Ты всё равно ничем не поможешь». «Нет ничего страшного в том, чтобы жертвовать ради великого дела». «Если судить логично, то человеческая жизнь в нашем мире ничего не стоит». Обычные, в целом, почти безобидные установки рядового циника. Но если их внедрить поглубже и поставить в пирамиду личных приоритетов на одно из первых мест, то из этих яиц вылупятся чудовища. И они будут жрать личность, проецируя слово «ничего» на всё, что увидят. «Какая разница», «всёравно», «не имеет смысла», «ну и пусть мучается», «а что такого» будут цепляться ко всему, без исключения, что не нравится ему. Основная кодировка «зло = норма». Если представить размах его крыльев, ты увидишь, что они накрыли уже больше половины планеты. Ты увидишь, что небо давным-давно черное, а земля горит в огне. – Он – это… – Демон. Саша очень четко ощутила, что сейчас что-то происходит. Кристиан вел машину, сидя перед ней. Перед отъездом в квартиру заведующего он успел перекраситься обратно, но его волосы всё равно были темнее, чем раньше. Он не смотрел на Сашу и, кажется, как обычно, отвечал, лишь бы она отвязалась. Но всё-таки что-то происходило. Она опять слушала его внимательно, не собираясь насмехаться над его словами. И знала, что Кристиан ловит что-то там не альтруистичных побуждений ради. Причина казалась ей странной, непонятной, немыслимой. – Крис, – выговорила она нерешительно, – то, о чём ты говоришь… это же из разряда психологии деструктивности. – И как я могу говорить, что демоны – не сравнение и не эпитет? Она посмотрела на него и кивнула: – В общем, да. Но ты не ответишь. – Нет. – Я думаю, ты… маньяк со сверхценной идеей. – Я знаю. – Кристиан, если ты – ненормален, как я могу с тобой работать? – А как со мной работают органы правопорядка? Она замолчала. – Мы скоро выходим. Идти долго. Я оставлю машину за пару километров от поселка. Он остановил машину в районе села Малое Василево, дальше они передвигались пешком. Затем он свернул на обочину в сторону редкого осинника. Саша вдруг подумала, что теперь ей часто придется делать спортивные забеги по заснеженной, мало проходимой местности, и для этого нужна совсем другая обувь. – Этот поселок предназначается для довольно богатых и влиятельных людей. Они тут как бы в закрытой зоне. Скоро здесь построят охотничье-рыболовный курорт, – начал рассказывать Кристиан. – Забор видишь? Сейчас Александра покажет нам чудеса акробатики! «Где я, а где чудеса акробатики? Я передумала! Я никуда не хочу! Почему я вечно напрашиваюсь с ним?!» Саша взяла оружие, посмотрела на него и с нервным испугом, шепотом выдавила: – Я не умею стрелять из этой штуковины. Кристиан забрал у нее шокер и спокойно указал: – Снимаешь блокирующую насадку и нажимаешь на спуск. Можешь целиться в бедро. В шею не стоит – промахнешься.