Ренно очень хотел, чтобы отец назначил его одним из гонцов к белым, но тот уже выбрал трех старших воинов. Впрочем, юноше не стоило жаловаться на судьбу. Вскоре после того, как отец назвал имена гонцов, Ренно вместе с другими воинами позвали в длинный дом. Там уже сидели Гонка и еще один вождь, Сун-ай-йи. Последними подошли три младших воина, в том числе и Эл-и-чи. — Вас избрали, — произнес великий сахем, — чтобы отомстить за честь сенеков. Сун-ай-йи отведет вас в селение гуронов, и вы уничтожите его защитников! Ренно не помнил себя от радости. Наконец-то он будет сражаться!.. Выступление назначили на следующее утро. Воины разошлись, остались только Гонка и оба его сына. — Эл-и-чи, — обратился великий сахем к младшему. — Таково было желание Сун-ай-йи, чтобы ты вместе со своими товарищами отправился в поход. Делай, что тебе прикажут, береги себя и не позорь наш клан. Эл-и-чи наклонил голову, его темные глаза сверкали от радости. — Я добуду славу моему отцу и клану Медведя. Потом Гонка повернулся к Ренно и обнял за недавно зажившее плечо. — Хотел бы я, чтобы ты остался дома, пока болезнь не уйдет из твоего тела. Ренно торопливо расправил плечи. — Но я здоров, отец. — Хорошо, — сказал великий сахем, старательно пряча улыбку. — Сун-ай-йи очень просил отправить тебя с отрядом. Он считает, что ты заслужил это право. Я тоже так считаю, так что не смог отказать ему. Ренно поблагодарил отца. — Ты уже доказал свою доблесть, так что не рискуй понапрасну. Я думаю, ты еще многое можешь сделать для народа сенеков. — Я не сделаю больше того, что должно быть сделано, — ответил Ренно, — но обещаю, что вернусь и принесу много скальпов гуронов. — Не сомневаюсь. — Гонка вздохнул. — Теперь мне нужно поговорить с женщинами из нашей семьи и сказать им, что сыновья отправляются на войну с гуронами. Братья поклонились, а когда великий сахем вышел из дома, бросились друг другу в объятия. Сбылась самая заветная мечта, и они были счастливы, даже несмотря на то, что Эл-и-чи и другие младшие воины не должны были участвовать в самом сражении. Ренно отправился в дом воинов, чтобы подготовиться к походу, и только поздним вечером пришел к родителям на прощальную трапезу. Ина и Са-ни-ва приготовили самые любимые лакомства детей и были спокойны, как всегда. Ина собрала два кожаных мешка с сушеным маисом и вяленой олениной. Гонка гордился сыновьями, но не стал говорить о сложностях предстоящего похода. Вместо этого речь зашла о гонцах к белым. — Я приглашу чужеземцев в селение сенеков. Вы вернетесь еще до того, как они приедут, так что будете присутствовать при переговорах, когда мы предложим белым шкуры в обмен на огненные дубинки. — А что ты сделаешь, отец, если эти белые потребуют, чтобы сенеки вступили в войну с другими белыми, теми, что с севера? — Ты слышал, что я сказал на совете. Я откажусь. Я не доверяю белым, так что не могу принять их как братьев. Ба-лин-та, сидевшая между Ренно и Эл-и-чи, не вытерпела: — Ренно, ты принесешь мне куклу гуронов? — Если смогу, то принесу, — заверил старший брат, — но не обещаю. Маленькой девочке сложно понять, что такое война. Ба-лин-та не унималась: — Я хочу рубашку и еще барабан. — Будь уверена, — попыталась успокоить ее Ина, — Ренно не забудет о тебе! — И еще игрушки! Тут вмешался Гонка: — Ба-лин-та, гуроны очень похожи на сенеков. Старинные легенды говорят, что когда-то мы были одним народом. Злые маниту поселились в сердцах гуронов, они ушли от нас и стали нашими врагами, но их игрушки и барабаны такие же, как у нас. Девочка наконец замолчала, не желая сердить отца, но по-прежнему не сводила с брата умоляющего взгляда. Ренно улыбнулся и кивнул. После еды Ина намазала лица сыновей золой, а Са-ни-ва дала им мешочки с травами, чтобы уберечь от злых духов. Ренно и Эл-и-чи крепко обняли Ба-лин-ту и отправились по домам. Отец простится с ними утром. В эту ночь Ренно долго не мог заснуть, но, помня о том, что ему придется провести в пути много часов, все-таки заставил себя расслабиться и наконец задремал. Юноша проснулся задолго до назначенного часа, неторопливо нанес боевую раскраску, проверил оружие и вышел на улицу. У дальнего конца дома виднелась женская фигурка, и Ренно догадался, что это Йала пришла проводить его. Он подошел ближе, и девушка молча протянула маленький кожаный мешочек. Ренно развязал ремешки и вытряхнул на ладонь вырезанную из дерева фигурку ястреба. Юноша не мог вспомнить, говорил ли Йале про сына женщины-маниту, обещавшего ему воинскую силу. Ренно просто склонил голову в знак благодарности. Йала потянулась к фигурке. Пальцы их встретились. Рука Ренно задрожала, а девушка положила фигурку обратно в мешочек и подвесила его к ожерелью из медвежьих когтей. Шнурок натянулся. Ренно уже знал, что, вернувшись из похода, пойдет прямо к Йале. Девушка прижала ладонь к его груди и исчезла в темноте так же молча, как и появилась. Ренно вместе с остальными пошел в длинный дом, где жили три старших воина, отправляющиеся в набег. Эл-и-чи и другие младшие уже отправились в путь, чтобы успеть поохотиться. Вскоре в длинный дом пришли Гонка и Сун-ай-йи. Сун-ай-йи был грузным, с большим животом и седеющими волосами, но все знали о необыкновенной отваге этого воина. Вот уже много лет он был военным вождем сенеков и пользовался полным доверием великого сахема. Все вышли на улицу. Сун-ай-йи повернулся к отряду и подал знак. Воины выстроились у него за спиной. Гонка поднял руку, прощаясь сразу со всеми, и только глаза его блеснули при взгляде на старшего сына. Деревня еще спала, когда отряд миновал частокол, пересек маисовое поле и направился в лес. Воины бежали рысцой. Это было одним из военных секретов сенеков, и каждый мальчик с детства учился быстро и подолгу бегать. Даже вождь, которому давно уже исполнилось сорок, спокойно выдерживал темп. Младшие воины добыли дичь, развели костер и ждали остальных на маленькой полянке. Воины радовались, что отправились в поход, но говорили тихо, чтобы голоса не разносились по лесу. Эл-и-чи подошел к брату, и они уселись бок о бок, с ломтями жареной оленины в руках. — Йала приходила проститься с тобой сегодня утром? — осторожно спросил Эл-и-чи, искоса взглянув на кожаный мешочек. Ренно кивнул. — Она сделала тебе подарок? — Да. Эл-и-чи был еще слишком мал для таких разговоров. Он с трудом удержался от смеха: — Она очень нравится нашей матери и тете. Ренно оживился: — Надеюсь. Но почему ты так уверен? — Я слышал, как они говорили об этом с отцом. — Что он сказал? Эл-и-чи пожал плечами. Обычно, когда речь шла о браке, все решали женщины, и только если у мужчин имелись серьезные возражения, они высказывали свое мнение. — Ба-лин-та, — продолжал младший брат, — много раз говорила Йале, что ждет не дождется, когда они станут сестрами. Ренно скривился. Жаль, что девочек, в отличие от мальчиков, не учат держать язык за зубами. — Мне бы тоже этого хотелось, — добавил Эл-и-чи. — Самая красивая девушка ирокезов станет моей сестрой! — Ты болтаешь совсем как Ба-лин-та, — сказал Ренно и взял еще один кусок мяса. Эл-и-чи тихо рассмеялся. Он во всем брал пример с Ренно и решил, когда наступит время, тоже жениться на очень красивой девушке. Ренно оценил восхищение брата и смягчился: — Только смотри, не говори об этом никому. — Да уже весь поселение знает, что вы с Йалой думаете друг о друге. Ренно было приятно, что другие интересуются его делами. Он радовался, что семья одобряет их отношения, и надеялся, что родители Йалы тоже довольны. Но теперь не время думать о таких вещах. Если воин в походе будет только и делать, что болтать о женщинах, он непременно попадет в беду. На ночь выставили часовых, а остальные уснули прямо у костра. Сенеки поднялись еще до рассвета, доели остатки мяса, напились воды из ручья и двинулись в путь. День пролетел незаметно.