С противоположной стороны на лужайку вышли три воина, раскрашенные в боевые цвета гуронов. Они громко смеялись. Ренно понял, что враги не заметили ни его, ни туши, подвешенной на дереве. С поясов воинов свисали свежие скальпы, а один нес целую связку одежды и украшений. Скорее всего, гуроны возвращались из очередного набега. Ренно дождался, пока гуроны войдут в хижину и разведут огонь, а потом тихонько подкрался к окну. Над очагом сохли окровавленные скальпы и кожаная рубаха. Судя по вышивке, рубаха принадлежала сенека. Ренно прислушался. Воины обсуждали подробности набега, и юноша догадался, что те разорили маленькую деревушку к северу от главного поселения. Ренно осторожно подошел к двери. Ударила молния, на несколько мгновений осветив лес, и заревел дух Грома. Маниту взывали к мести. Ренно выкрикнул боевой клич и шагнул в открытую дверь. Щурясь от яркого света молнии, гуроны обернулись к нему, но юный воин оказался проворнее. Не успели враги опомниться, как первая стрела вонзилась в глаз одному, а вторая попала в грудь другому. В это время оставшийся в живых воин выхватил из-за пояса диковинную металлическую трубку с изогнутой рукояткой и навел ее на юного сенека. Раздался странный звук. Гурон пробормотал проклятие, швырнул оружие на землю, выхватил нож и бросился на врага. Ренно ловко отвел руку гурона в сторону. К счастью, он еще утром смазал все тело жиром, чтобы защититься от пронизывающего ветра, и теперь имел преимущество. Воин был выше и тяжелее молодого сенека и быстро сбил его с ног. Противники катались по полу, стараясь ножами достать друг друга. Каменное лезвие мелькнуло у самого лица, и Ренно понял, что не выдержит долгой борьбы. Он сделал вид, что целится в горло, но неожиданно ударил ножом в живот, потом еще и еще раз. Гурон начал слабеть. — Все, кто желает зла сенекам, умрут, — произнес сын великого сахема и ударил ножом в горло. Ренно медленно поднялся на ноги. Нужно было снять скальпы, но сначала ему хотелось посмотреть на незнакомое оружие. Предмет оказался на удивление тяжелым, чуть длиннее руки, с трубкой толщиной в палец. Отверстие было только с одной стороны, в отличие от духовых ружей, которыми пользовались онондага. Ренно все еще рассматривал необычную вещь, как вдруг почувствовал резкую боль в левом плече, и тут же сильный удар сбил юношу с ног, а на спину опустилось что-то очень тяжелое. Отчаянно извиваясь, Ренно как-то ухитрился повернуться. Огромный гурон с жутким красно-белым лицом покачивался у него на груди, коленями прижимая к земле руки юноши. Ренно попытался сбросить врага, но не смог. Плечо невыносимо болело. Гурон занес нож, металлическое лезвие блеснуло в свете пламени. — Послушай мои слова, сенека, прежде чем отправиться в долгий сон, — торжественно произнес он. — Ты убил трех моих воинов, и ты умрешь. Плечо горело, но лицо Ренно оставалось неподвижным. Сенеки умирают с честью. Алан де Грамон, или Золотой Орел, как его называли индейцы, зло рассмеялся: — Хорошенько запомни, что я тебе скажу! Ты и я не похожи на остальных воинов. Мы с тобой оба из другого мира. Ренно с удивлением заметил, что глаза врага не темные, как у всех, а голубые, и кожа под краской почти такая же, как у него самого. — Вот уже много лун я не встречал ирокеза, равного мне по силе. Я — Золотой Орел, величайший из воинов. Запомни это имя! — Я унесу твое имя в иной мир, Золотой Орел. — Я передумал. Ты отправишься туда, но позже. Ты слишком молод и не обрел своей силы. Сейчас я сильнее тебя, но придет время, ты станешь старше и выйдешь на тропу войны. Я дарю тебе жизнь, молодой сенека, чтобы ты стал воином. Может быть, ты окажешься врагом, которого я искал. Если бы не боль в плече, Ренно решил бы, что это сон. — Это мой дар, юный сенека. Прими его, и мы встретимся равными, если такова будет воля маниту. Металлический нож, дрожа, врезался в землю в нескольких дюймах от головы Ренно. — Кто ты? — спросил Грамон. — Я хочу знать имя врага Золотого Орла. — Меня зовут Ренно. — Мы еще встретимся, сенека Ренно. Слово Золотого Орла, величайшего из гуронов. Белый гурон встал и растворился во тьме. Ренно потерял сознание. Через какое-то время Ренно услышал, как кто-то зовет его. Что было потом, юноша помнил плохо. Кажется, его несли на носилках, слышались голоса воинов и отца. Потом Йала назвала его по имени, Ренно удивился и снова погрузился во тьму. Когда он проснулся, голова уже не болела. Откуда-то доносилось пение. Ренно попытался сесть, но тут же опустился обратно на постель. Пахло горящим табаком, кто-то посыпал тело юноши толчеными травами. Ренно узнал голос матери. Пение внезапно оборвалось. Юноша скосил глаза и увидел, как Са-ни-ва подает Ине чашку с горячим травяным настоем. Мать поднесла напиток, и Ренно начал пить маленькими глотками. Боль прошла. Юноша лежал в доме родителей. Ба-лин-та подкладывала дрова в очаг, а Йала крошила в огонь табачные листья. Ренно осторожно потянулся к левому плечу. Мускулы были напряжены, но боли совсем не чувствовалось. Мать и тетка улыбались, но лицо Йалы оставалось печальным. Ина сказала несколько слов Ба-лин-те. Девочка вышла на улицу. Воздух наполнился шумом трещоток и мужских голосов. Хранители веры пришли помочь Ренно обрести силы. Люди в огромных масках вошли в дом. — Пепел унесет твою боль! — пропел верховный хранитель веры, отец Йалы. Он умел общаться с маниту леса. — Мы развеем пепел, и ты поправишься. Пепел поднялся в воздух и стал медленно оседать на тело Ренно. Голова снова начала кружиться. Маска отца Йалы оказалась совсем близко, и вдруг в отверстиях блеснули голубые глаза. Жесткая бизонья шерсть, венчавшая маску, превратилась в бледно-желтые волосы, и Ренно узнал маниту из своего видения. «Ренно, сын Гонки, — сказала маска женским голосом. — Ты прошел испытание и одержал победу. Теперь ты — воин». Потом маска приняла прежний вид. Хранители веры пели до тех пор, пока у Ренно не заболели уши. Мать, тетя и Йала тихонько смахивали с тела юноши пепел. Хранители веры уходили. — Теперь тебе надо поесть, — сказала Ина и торжественно вручила Йале деревянную чашку. Девушка опустилась на колени рядом с Ренно и начала кормить его с большой ложки. Ренно проспал весь день, а когда проснулся, увидел сидящего рядом отца. Гонка держал в руках красивый головной убор из девяти перьев. — Это твое, сын мой. Перья принадлежали гуронам, которых ты убил в лесу. Скоро ты поправишься, наденешь это на голову, заткнешь за пояс три скальпа, и тогда тебя объявят воином. Великий сахем достал из-под своей накидки металлический нож. На рукоятке стоял знак Золотого Орла. — А ты видел металлическую трубку, отец? Гонка наклонил голову: — Эл-и-чи принес ее, когда нашел тебя. — Я никогда не видел такого оружия. — Ты все узнаешь на совете ирокезов. — Гонка не хотел говорить на эту тему. — Теперь объясни мне, как этот нож оказался в земле рядом с твоей головой. Ренно рассказал про встречу с белым гуроном, который называл себя величайшим из воинов. Отец задумался. — Верно, — наконец промолвил Гонка. — Золотой Орел — могучий воин. Я всегда мечтал встретиться с ним в бою. Он самый страшный из наших врагов. Но, может быть, он прав, и тебе, а не мне суждено сразиться с ним. И если так случится, не испытывай жалости. Ты должен убить его. — Я слышал твои слова, отец. И сделаю, как ты велишь. Гонка подал сыну металлический нож. Ренно положил оружие под тюфяк: — Когда маниту войны пошлют мне встречу с Золотым Орлом, я убью его этим самым ножом. Гонка встал и вышел из дома. Вскоре Йала принесла Ренно ароматную похлебку из бизоньего мяса, помидоров и маиса. Юноша не смог справиться с любопытством: — Почему ты ухаживаешь за мной? Йала отвернулась, пряча улыбку: — Правду говорит Са-ни-ва, что даже великие воины думают, как дети.