Она обрадовалась, когда Байрон, хмуро посмотрев на Перси, выбрал последовать за братом, возможно, чтобы предостеречь того от очередного безрассудства. По коже побежал холодок, когда Ангел смерти приблизился к ней. – Ты уже забрал Лилиан, но возможно ли такое, чтобы умерший остался здесь, на земле? – Сигна жалела Элайджу. Так сильно, что казалось, будто в сердце прожигают дыру. – Сигна, – заговорил Ангел смерти таким тоном, словно боялся ее спугнуть. – Все живое должно умереть. Так устроен мир. Но, боже, как же ей хотелось, чтобы все было по-другому. Жизнь казалась такой хрупкой, когда одна за другой рушились у нее на глазах. – Мне невыносимо больно смотреть на него. – Отчаяние все сильнее охватывало ее. – Все эти люди… Как ты справляешься? Как живешь, оставляя после себя сломленных людей? Сигна тут же умолкла, ненавидя себя за то, что произнесла это вслух, но Ангел смерти просто обнял ее, положив подбородок ей на голову. – Человеческая жизнь прекрасна, – сказал он. – Вы, люди… вы чувствуете. Чувствуете так глубоко, что это поглощает вас. Я наблюдал за некоторыми людьми, хотя стоило мне моргнуть, а они уже на пятьдесят, шестьдесят лет старше, и наступало время нашей встречи. Долгое время мне было жаль их из-за коротких жизней. Признаю, с возрастом я стал более черствым. Но также начал восхищаться людьми. Вам отведено так мало времени, поэтому вы должны так глубоко чувствовать. Должны пережить за одну жизнь то, на что мне требуется целая вечность. Когда я вижу людей, похожих на Элайджу, то, вместо того чтобы чувствовать вину за свой поступок, вспоминаю, что он горюет, потому что любил так сильно. И если бы меня не существовало, не будь я Ангелом смерти, он никогда бы не испытал такой любви. Так что лучше? Жить вечно или жить и любить? Его руки скользнули вниз по ее плечам, и он взял ее руки в свои. – Не бойся меня, – нежно произнес он. – Пожалуйста, не отвергай меня сразу после того, как я обрел тебя. Ведь я делаю этот мир прекрасным. Как бы она ни старалась, но не могла ненавидеть Ангела смерти. И подумала, что в некотором роде он прав, но это не меняло того, что она оставалась всего лишь человеком. Если верить его словам – если люди так глубоко чувствуют и так сильно любят, – то потому ли ее душа так болит за эту семью, за то, кем все они стали для нее? Вот почему она любит их? Держа Ангела смерти за руку, она позволила себе убедиться в этой мысли. Пусть она успокоит ее сердце и укрепит решимость. Да, она любила их. И сделает что угодно ради спасения и воссоединения семьи. Глава 41 Дни в Торн-Гров больше не были упорядочены делами. Исчезли уроки и любые признаки этикета, сменившись мрачностью, опустившейся на дом, словно траурная вуаль. Но все же жители поместья желали вернуться к некоторому подобию нормальной жизни. Это было очевидно по тому, как низко опускали голову слуги, не смея обсуждать случившееся на балу и внезапное исчезновение Марджори три ночи назад. Без гувернантки, которая следила бы за ее обучением, и с Хоторнами не в лучшем состоянии Сигна оказалась предоставлена сама себе. В основном она обыскивала поместье, а при свечах изучала с Сайлесом оставшиеся записи о персонале, знакомясь с обитателями поместья и пытаясь найти зацепку. Ключ, который бы указал, куда двигаться дальше. Элайджа снова пристрастился к алкоголю. Дни он проводил со своими больными детьми, а вечерами бродил по коридору в поисках жены, которую никогда не найдет. Блайт потихоньку шла на поправку, но все еще была слишком слаба и соглашалась только на визиты отца. И хотя сейчас Сигне больше всего хотелось навестить ее, она понимала, что раз Блайт настаивает на своем одиночестве, значит, по крайней мере, пребывает в ясном сознании и находит в себе силы для застенчивости. Перси наконец-то начал ходить без поддержки, но еще не пришел в себя после появления матери. Его кожа уже не выглядела такой бледной, а в глазах появился блеск, но он все равно ел и пил так мало, что проступали кости, а изможденное лицо больше походило на лицо скелета. Он проводил дни, как отец проводил ночи, бродя по коридору и разговаривая сам с собой, настолько потерявшись в собственных мыслях, что Сигна могла только смотреть, не смея произнести ни слова. Она решила, что такое поведение вполне обычно. Перси верил, что к нему приходил призрак матери. Чего еще можно от него ожидать? Чего Сигна не могла ожидать, так это продолжительных исчезновений по вечерам, когда он думал, что его никто не видит. Со своего открытого балкона она следила, как он уходил и направлялся в конюшни, а спустя пару минут уже скакал верхом в сторону леса. И возвращался ближе к ночи с таким количеством грязи на руках, что Сайлес отправил записку накануне вечером, детально описывая его внешность. – Вам нужно отдохнуть, – сказал он ей, когда Сигна пришла к нему в конюшни после очередного исчезновения Перси, твердо решив выяснить, где именно бывает кузен. Она выглядела изможденной, волосы выбились из прически, а под глазами залегли глубокие тени. – Вы уже и так много сделали для Хоторнов. И посмотрите на себя. Сигна прислонилась к стене, потирая переносицу в ожидании, пока приготовят лошадь. – Неважно, что со мной. – Ей пришлось прикусить язык, чтобы слова не прозвучали резко. Она не столько злилась на него, сколько расстраивалась из-за сложившейся ситуации. Было в этой головоломке что-то еще, чего она не видела, и Сигна не успокоится, пока не выяснит всю правду. Хоторны стали ей ближе всех, почти как настоящая семья. Если потребуется еще тысяча бессонных ночей, чтобы убедиться в их безопасности, значит, так тому и быть. – Можете, пожалуйста, просто запрячь лошадь? – Что такого вы узнаете сегодня, что не может подождать до завтра? – настаивал Сайлес на этот раз строже. – Вам нужно позаботиться о себе. Она оттолкнула его и направилась в сарай за седлом. Ее тело дрогнуло от тяжести, и хотя Сайлес был рядом – сердито смотря и скрестив руки, – но не пошевелил и пальцем, чтобы ей помочь. Когда Сигна поджала губы и прищурилась, он только пожал плечами. – Разбирайтесь сами, раз у вас так хорошо получается. Она едва не швырнула седло ему под ноги. Такой грубиян вполне заслуживал этого, но все же приходилось признать, очень привлекательный грубиян, от которого непросто отвести взгляд даже в минуты головной боли. Несмотря на ее чувства к Ангелу смерти, в такие моменты рядом с Сайлесом – с его широкой ухмылкой, волнующим накачанным телом и растрепанными волосами – в душу закрадывались сомнения. Крошечное мучительное любопытство, каково бы ей было рядом с ним. Вряд ли это что-то значило. Он уже говорил, что в его жизни есть дорогая ему девушка, а теперь и у нее был кое-кто. Сигна только хотела узнать, кто же именно украл его сердце. Однако сейчас это мало ее волновало. Более неотложные дела требовали внимания. – Вы со мной или нет? – наконец спросила она, отбросив лишние мысли, когда вошла в стойло Митры и взвалила сиденье на спину лошади, которая уткнулась ей в руку. Только тогда Сайлес вздохнул, понимая, что битва проиграна. – Конечно, с вами. Отойдите. – Он взял уздечку и закончил седлать Митру, в его движениях сквозило раздражение, и Сигна старалась сдержать улыбку. Вскоре они уже скакали верхом в сопровождении Гандри. Сайлес повел их сквозь заснеженные вересковые пустоши в сторону леса, простиравшегося впереди и готового захватить их в ловушку голыми ветвями. – Вероятно, он отправился в сад, – заметила Сигна, глядя вниз на следы копыт, уходящие к деревьям. – Он что-нибудь говорил, пока ждал лошадь? – Ваш кузен не из тех, кто ведет беседы с прислугой, – задумчиво ответил он. – Настоящий джентльмен. Сигна двигалась по следам сквозь цепкие ветви в гущу леса, где обнаружила то, что заставило ее остановиться – новую пару следов на снегу, слишком маленьких, чтобы принадлежать Перси. Сайлес спешился и наклонился, изучая их. – Кому бы они ни принадлежали, он все еще может быть здесь. – Он перешел на шепот. – Отпечаток четкий, а значит, следы свежие. Сигна проследовала взглядом по пути Перси. После отравления он был не совсем в своем уме, и ради его безопасности стоило выяснить источник новых следов. – Следуйте за Перси, – сказала она. – Посмотрим, удастся ли вам выяснить, что он задумал, и убедитесь, что он не наделает глупостей. А я пойду по новым следам. Возможно, они принадлежат Марджори. По его напряженным плечам стало ясно, насколько он недоволен таким решением. Погладив подбородок, он снова вздохнул и вскочил в сиденье. – Встретимся в конюшнях через час, – твердо сказал он. – Если вас не будет, я отправлюсь на поиски. – Через час, – пообещала она, пристально посмотрев на него и схватив поводья. – Увидимся там. – И легонько подстегнув Митру, оставила его, отправившись по следам, уводящим ее по пути, который только предстояло исследовать. Она скакала все глубже и глубже в лес, пока следы не исчезли под травой, ежевикой и лесной подстилкой. Деревья здесь росли гуще. Местность дикая, идеальная для растительности, если бы не снег. Сигна спрыгнула с Митры, хрустя ветками под ногами и крепко держа поводья. Было что-то успокаивающее в зиме; тишина, которая часто поглощала ее. Но оказавшись в такой чаще с пульсирующей от боли головой, эта тишина только раздражала. Мурашки побежали по коже, когда Сигна прижалась к теплому лошадиному боку, сомневаясь в безопасности их дальнейшего путешествия. Она наклонилась проверить, сможет ли раздвинуть кусты ежевики, когда за спиной раздался голос, тихий и знакомый: – Осторожно. Куст ядовитый. Сигна обернулась и увидела Шарлотту, от ее дыхания образовывались облачка пара. Одетая в плотное изумрудное пальто, девушка держала в руках плетеную корзину. – Он называется ядовитый сумах, – пояснила Шарлотта, давая знак отойти прочь. – Вызывает жуткую сыпь, если хотя бы оцарапаться им. – И уже с улыбкой добавила: – Я узнала об этом на личном горьком опыте, когда впервые нашла этот лес. Разумеется, следы принадлежали Шарлотте. Сигна вспомнила, как Блайт рассказывала, что Шарлотта живет по другую сторону леса, хотя не могла представить, что заставило ее выйти в такую погоду. Взгляд Сигны проследовал к корзине. Когда она прищурилась, головная боль усилилась, а блики от снега поплыли перед глазами. Должно быть, она покачнулась, потому что Шарлотта протянула руку, чтобы поддержать ее. – Ты больна? В таком состоянии лучше не кататься верхом в одиночестве, – наставляла ее Шарлотта. – Пройди и присядь на камень. Сигна на мгновение прикрыла глаза, спасаясь от кружащегося мира, а затем позволила Шарлотте усадить ее. – Всего лишь головная боль. Скоро пройдет. Когда Сигна открыла глаза, то увидела, что Шарлотта хмурится. Она откинула крышку корзины, демонстрируя различные лесные дары. Каштаны, сосновые шишки, крошечные грибы странных цветов и кусочек коры, который протянула Сигне. – Лучше заваривать, но если ты разжуешь ее, она облегчит боль. Без лишних вопросов Сигна положила кору в рот и начала жевать. Она была готова на все, чтобы избавиться от пульсирующего ореола, затмевающего зрение. – Что ты тут делаешь? – спросила Сигна, продолжая жевать и морщась от горечи. – Могу спросить тебя о том же, – заметила Шарлотта. – После рождественского бала я не ожидала так скоро увидеть тебя или кого-то из Хоторнов за пределами поместья. И уж точно не в таком месте. – Ты все равно стараешься меня не замечать. – Сигна сама удивилась своей прямолинейности. – Мне бы хотелось поговорить с тобой в ту ночь. Да и в любое другое время. Но кажется, между нами непреодолимая стена. – Похоже на то, – призналась Шарлотта. – Но это вовсе не твоя вина. Ты видела стервятников, которые нас окружают, Сигна. Если кто-нибудь узнает о моем прошлом – о связи между моей матерью и твоим дядей, – это погубит мою репутацию. Мы уехали так далеко, чтобы избежать скандала, поэтому представляешь мое удивление при виде тебя всего за два месяца до дебюта. – Она присела на камень и посмотрела на Сигну теплыми светло-карими глазами. – Прошло сколько времени, и я не знала, каким человеком ты стала. А я просто хочу составить хорошую партию и позаботиться об отце. Возможно, кора все же помогла или все дело было в разговоре, но Сигна почувствовала себя чуточку лучше. Ситуация неприятная, но ей стало радостнее от того, что Шарлотта разделяла ее чувства. – Понимаю, – ответила она. И это было правдой, ведь ее мучили те же страхи, когда она увидела подругу в Торн-Гров. – Я думала, ты отказалась от лесных сборов с приближением дебюта, – пошутила Сигна, ковыряя мох на камне. – Тебя могут назвать ведьмой за это твое чудесное лекарство. – Нужно быть ведьмой, чтобы знать об этом, – усмехнулась Шарлотта. – Думаешь, я не видела, как ты выходишь из аптеки? Ты всегда любила растения, так же как и я любила открывать дары леса в различные сезоны. – Она закрыла корзину и высоко подняла голову. – Приятно иметь занятие, для которого не нужно наряжаться и выставлять себя напоказ. Но я продолжаю заниматься этим в основном потому, что ивовая кора помогает отцу справляться с артритом. – Очень мило с твоей стороны, – сказала Сигна, стараясь смягчить тон, чтобы Шарлотта поверила ее словам. И та наконец немного расслабилась.