Глава 24 — Но как же? До свадьбы пожить нужно, притереться. Во всех смыслах. Я отметила, что Максим впервые попытался отстоять свое мнение перед Марией, но делал это уж очень вяло. Будто не очень-то и хотелось. — Напритирался уже, — отрезала Мария. — Двадцатый раз притираешься. Последний раз, имей в виду. А если снова не получится, так я уж Бэллу попрошу, чтоб девчонок пощадила, и лучше за тебя принялась. Авось и послушает меня, все ж не чужие люди. Были. Плечи Марии мелко затряслись, вся она как-то сгорбилась, и зашаркала к своему дому. Словно кто-то разом выпил все жизненные силы из этой бодрой женщины. — Я тебе все объясню! — воскликнул Макс, отвечая на мой невысказанный вопрос. — Только надо подумать, куда тебя поселить… — Как это? — мне хотелось прикрикнуть на Максима, убедить его не слушаться всяких сумасшедших теток. Но я из последних сил держала себя в руках, отчаянно цепляясь за нашу с Максом сказку. Я все еще верила, что эту сказку можно спасти. Ну или хотела верить. — Я все объясню, — повторил Макс, и его голос звучал уже не так ласково. — Может, мне лучше уйти? — я вспомнила маму, частенько сожалевшую о том, что я веду себя как размазня, и позволяю всем желающим на мне ездить. Мне не хотелось, чтобы Макс видел во мне безвольное существо. Поэтому я решила проявить характер. — Отдай, пожалуйста, мои сумки, — я протянула обе руки, готовая подхватить свои вещи и действительно покинуть Агарт, если это понадобится. Правда, в моих мечтах Макс сумки мне не отдавал, а снова становился нежным, клялся в любви и уговаривал остаться. Сумки он мне и вправду не отдал. Но во всем остальном повел себя совсем не так, как я ожидала. — Ты не сможешь уйти, — сухо сказал Макс. — Клятву дала. Сама. Никто не заставлял. — Это ты о той глупой клятве, которую я за тобой повторила? — уточнила я. — Что-то там про «я доверяю свою жизнь хозяйке села»? Все происходящее стало казаться мне сюром. Даже яркие чувства к Максу будто потускнели, и я задумалась о том, не совершила ли огромную глупость, связавшись с парнем из моих снов. Уловив мое настроение, Максим смягчился, даже резковатые черты лица вдруг словно стали плавнее. Он притянул меня к своей груди, и я не отстранилась. Наоборот, уткнулась в его футболку, жадно втягивая носом запах мыла, туалетной воды и еще какого-то волнующего запаха, назвать который я не могла. Так пахнет любовь, подумала я, успокоившись. И главное — никаких ароматов сладкой гнили. Я снова верила, что все делаю правильно. Да и Макс не выказывал ни малейших сомнений — он уверенно повел меня по тихим деревенским улицам в только ему известном направлении. По дороге я смотрела во дворы агартовских домов, где днем сновали бледные молчаливые дети. Сначала мне показалось, что во дворах пусто. Но когда мои глаза привыкли к темноте, я заметила, что почти за каждым забором были люди. Взрослые люди. Они вели себя еще тише, чем дети несколько часов назад — мужчины и женщины сидели на скамейках, бревнах, или прямо на земле, тесно прижавшись друг к другу. Не играла музыка, не звучали разговоры, не слышался смех. Было так тихо, что у меня заложило уши. — Почему здесь такие странные люди? — спросила я у Макса. Он стрельнул глазами в сторону двора, мимо которого мы как раз проходили. Там, на земле, сидели совсем молодые парень и девушка, прислонившись спиной к спине. Они могли бы напоминать влюбленных, если бы проявляли друг к другу хотя бы минимальный интерес. Но нет, и парень, и девушка безразлично смотрели каждый в свою сторону. Как будто чего-то ждали, причем чего-то не особо интересного — вот как школьники ждут звонка на перемену, который возвестит об окончании скучного урока. Макс никак не пояснил поведение местных. Вместо этого он остановился у аккуратного одноэтажного домика и указал на него ладонью. — Пока тут поживешь, — в голосе Макса зазвучали убаюкивающие и даже несколько заискивающие интонации. — Тут и до моего дома недалеко. Я буду к тебе каждый день приходить, обещаю! — А ночь? — я попыталась сглотнуть вставший в горле колкий ком. — Одна буду ночевать? Рядом с этими? Я качнула головой в сторону соседнего участка, где по-прежнему безучастно сидела молодая пара, прислонившись друг к другу спинами. Макс недоуменно посмотрел в указанном мной направлении. — А! — воскликнул он. — Извини, Лерочка, я, к сожалению, уже привык к подобным… к подобным картинам. Неприятно это видеть, я понимаю. Но они, эти люди, не причинят тебе вреда. Они… они вроде как зомби, понимаешь? Ты им неинтересна, поверь. Зомби! Только этого не хватало. Я хмуро смотрела перед собой, не делая попыток следовать за Максом в дом, в котором он вознамерился меня поселить. Тогда Макс немного раздраженно вздохнул, и заговорил серьезно: — Зайдем. Я все объясню, и ты все поймешь. Доверяй мне, Лера. Это все ради тебя. Ради нас. И я ему доверилась. Рука об руку мы вошли на пустующий участок, заросший невысокой травой. Казалось, что хозяева уехали отсюда совсем недавно, и сорняки не успели разрастись и заполонить все вокруг. Вблизи я увидела, что довольно большой дом выкрашен бледно-голубой, потускневшей от времени краской. Дверь была закрыта, но Макс быстро нашел ключ, вытряхнув его из стоящего на крыльце ведра. Вслед за Максом я перешагнула через порог и огляделась. Внутри было чисто и приятно пахло деревом. Мы прошли через пустую прихожую, где на стене висела только вешалка, на которой одиноко болтался древний плащ, и попали в большую комнату. Макс пошарил рукой по стене, щелкнул выключателем, и над нами загорелся мягкий свет. Вдоль стен комнаты стояли раскладной диван, круглый деревянный стол и несколько стульев. В углу приткнулся высокий холодильник, а рядом с ним, прямо на полу, стояла плитка с одной конфоркой. Имелось в комнате и кое-что поинтереснее: на низком комоде красовался громоздкий телевизор — подобное чудо техники было у нас дома лет пятнадцать назад, когда я еще жила с родителями. А сверху на телевизоре стояла штука, которую я опознала как проигрыватель дисков. Вроде у родителей тоже такая была, но я не помнила, как этим проигрывателем пользоваться. Не передать словами, как я обрадовалась этой старинной технике. — Смотри! — воскликнула я, указывая пальцем на обнаруженное техническое богатство. Я думала, что Максим разделит мою радость, но он только мельком глянул на телевизор и неопределенно хмыкнул. — Толку от этого добра немного, — заявил он. — Ни один канал тут, в Агарте, все равно не показывает. А дисков на плеере не видно, так что и вставить в него нечего. Я было расстроилась, но Максим меня подбодрил. Он указал на приоткрытую дверь справа и сказал: — В этой комнате, в шкафу, целая куча книжек. Можно почитать. В основном дамские романы, про любовь, тебе, наверное, понравятся. И кровать там хорошая… Во всяком случае, была хорошая. Пойдем посмотрим! Мы пошли проверять кровать, которая оказалась на месте и действительно выглядела добротно. Только не было на ней ни матраса, ни постельных принадлежностей — один деревянный каркас. Но это было и к лучшему — я бы все равно не улеглась спать на чужом белье. Мало ли кто здесь раньше спал… Тем более Макс уверил меня, что сбегает к себе и принесет все нужное для сна. Меня немного смущало, откуда Макс так хорошо знает, где и что расположено в этом доме. Книжный шкаф стоял в этой же комнате и, когда я беглым взглядом окинула книжки за стеклянными дверцами, то сразу поняла, что Макс был прав. Томные девушки и мужественные красавцы на обложках подсказывали, что бывшая хозяйка этой комнаты зачитывалась исключительно любовными романами. — А кто здесь раньше жил? — спросила я без обиняков. Максим отвел глаза. — Ну кто… Кто жил, того уж нет. Пойдем лучше присядем, и я все тебе расскажу. Давно пора это сделать. Макс кивком пригласил меня вернуться в большую комнату, и я последовала за ним, не задавая лишних вопросов. Мысленно отчитывая себя за слепую покорность, от которой я, как мне казалось, избавилась после смерти отца, я села к столу на предложенный Максом стул. Хотя вообще-то предпочла бы устроиться на мягком диване. Так что мы сели четко напротив друг друга, будто партнеры на деловых переговорах. Меня даже затошнило от такой ассоциации, но Макс протянул руку и так ласково погладил меня по щеке, как мог, наверное, только он один. — Тебе очень идет макияж, — заметил он. — Но, если позволишь высказать мне свое скромное мнение — косметика тебе совершенно ни к чему. Твое чистое лицо невероятно прекрасно, ты, наверное, и сама не представляешь, насколько… Все мои сомнения как ветром сдуло. Мне захотелось стать кошкой, начать мурлыкать и тереться головой о руки Макса, чтобы хоть как-то выразить нахлынувшие на меня чувства. — У тебя глаза сияют, — улыбнулся он. — Я никогда не встречал никого красивее. Это правда, Лерочка. Ты — совсем не такая, как все те, другие… — Так, может, расскажешь мне про других? — тихо спросила я. — Сейчас и расскажу. Теперь уж точно пора. … Когда одна за другой погибли сразу три девчонки — утонувшая Бэлла, сбитая насмерть Анюта и замерзшая в старом доме Танюша — Максим здорово испугался. Он не верил в байки местного полицейского о том, что к нему приходила то ли Бэлла, то ли ее призрак. Не верил, но стал раздумывать, а не приносит ли он сам, Макс, несчастье девушкам, которых угораздило в него влюбиться. Макс даже поделился этими своими соображениями с матерью, но та только посмеялась над ним. Сказала, что современному молодому человеку должно быть неловко верить во всякие бабкины суеверия. После разговора с матерью Максу стало поспокойнее. Она была человеком рациональным, в мистику не верила, и всегда говорила сыну, что любому, даже самому необычному явлению, всегда найдется логичное объяснение. — Посуди сам, — говорила мама, уверенной рукой нарезая хлеб. Они с Максом как раз садились ужинать, когда он завел разговор о несчастных девчонках. — Тут, по сути, деревня. Местные и в сглаз верят, и в порчу, и в прочую ерунду. Так давай, сынок, оставаться людьми разумными. Мы же не жили всю жизнь среди мракобесов. А что до девочек… Ну они были неосторожны, разве нет? Мама поджала губы и осуждающе покачала головой. Макс слушал ее, склонившись над аппетитным, исходившим горячим паром, борщом. Есть ему не хотелось. — Бэлла сама пошла на реку, — мать аккуратно, ложку за ложкой, отправляла в рот огненно-красную жидкость, и сохраняла такое спокойствие, которое в итоге передалось и Максу. — Аня вообще неизвестно что делала на окраине села. Может, ее туда какой-нибудь взрослый извращенец заманил? Наобещал гор золотых, а она и повелась. С Татьяной так вообще ничего непонятно. Знаешь, иногда подростки так боятся провалить экзамены, что сами решают свести счеты с жизнью. А Таня очень серьезно относилась к учебе, и еще неизвестно, не давили ли на девочку родители. Чужая семья потемки… В голове Макса промелькнула мысль о том, что идти замерзать в холодном доме — слишком странный способ избежать неудачи на экзаменах. Но мать казалась настолько уверенной в своей правоте, что и Максим в ее рассуждения поверил. Ну а что? Отличная мысль — глупые девчонки сами во всем виноваты. А Максим тут совершенно ни при чем! Макс с аппетитом поужинал, совсем уже не думая о бывших девушках. Он делился с матерью впечатлениями о недавно прочитанной книге, а она его внимательно слушала и кивала. Мама вообще всегда была внимательна к Максиму, выслушивала его, что бы он ни хотел сказать, и никогда не отмахивалась от сына, ссылаясь на дела. После ужина мама ушла к себе смотреть телевизор — тогда еще в Агарте показывали несколько каналов — а Макс вымыл посуду и отправился в свою комнату. Он хотел почитать, но его разморило от вкусной еды и, не раздеваясь, парень повалился на кровать, ощущая, как по всему телу разливается сладкая предсонная нега. Максим уже проваливался в сон, когда его потревожил непривычный звук. Это было не обычное поскрипывание старого дома и не приглушенный звук телевизора из комнаты матери.