– Что вы, тора Яна, разве я могу отпустить… то есть допустить, чтобы вы скитались по чужим домам? – Можете. Но меня этот вариант тоже не слишком устраивает, поэтому предлагаю заключить определенное соглашение. Это уже было поле купца. Федор прищурился. – Слушаю вас, тора? Яна пожала плечами и бросила на стол еще одну карту. – Дело в том, жом, что я серьезно больна. Смертельно. Она даже не солгала. Жизнь – это смертельная болезнь с летальным исходом. И половым путем передается. Вот кто это сказал, Яна в упор не помнила, но идея верная. И в ее случае – особенно[9]. – О как… – Примерно так, жом. Я смертельно больна, и осталось мне не так долго. Купец искренне огорчился. Видимо, уже губы раскатал… щ-щас! Размечтался! – А чем же вы так, тора? Яна нехорошо улыбнулась. – Когда нас убивали, всю нашу семью, меня ранили. В ране остался осколок, он движется к сердцу, медленно, но верно. Дойдет – помру. Федор Михайлович кивнул. Бывали такие случаи, чего уж там! Сам видел, как человек с осколком в голове сорок лет прожил… но то голова, она – кость. А сердце? Эх, лекаря б хорошего, да поди найди такого… – Вы уверены, тора? – Будет чудом, если я увижу следующую зиму. И столько уверенности было в словах Яны, что купец поверил. Осознал. И задумался. – Так какое соглашение вы хотите заключить? – Вы, Федор Михайлович, доставите мою семью в Герцогства. Вы там будете жить, они будут жить… а когда люди рядом живут, то и помогать друг другу могут. Присмотрите за моими детьми. – Детьми? Ах, да… – Воспитанники и внебрачные сыновья не наследуют трон. – В наше-то время? – Это закон, – отмахнулась Яна. – Я готова вам заплатить, чтобы вы приглядели за мальчишками и научили их своему ремеслу. Понимаете? С малолетства. Чтобы помогали в лавках, чтобы видели, как, что и откуда… – Тора, да это ж… – Невозможно? Почему? – Они ж… вы из них купцов вырастить хотите? Яна поняла смысл возражения. И вздохнула. – Что всегда остается с человеком, Федор Михайлович? Семья может погибнуть, деньги – пыль, а что творится в нашей стране, вы сами видите. Если из мальчишек не выйдет купцов, найдите им дело по душе, я плачу именно за это. За образование, которое они получат, за присмотр, который будет иной раз и в подзатыльниках выражаться – что поделать? Надо… – Тора, так никогда не делалось. – Почему? Никогда не бывало, что кто-то просил бастарда пристроить? Неприятное слово резало язык. Но… иначе купец не поймет. А закладывать ему Нини? Нет, не вариант. В Герцогствах Яна сама что-нибудь придумает, свяжется с сестрой… будет видно! А здесь и сейчас ни к чему давать людям в руки такой козырь. – Бывало, да… – И? – Не императорского ведь!!! Яна пожала плечами: – Все когда-то бывает в первый раз, Федор Михайлович. Вы согласны? – Да. – Тогда… поговорим про оплату. Купец только рукой махнул: – Вы моего зятя похоронили, как смогли, дочери помогли, внуков привезли… я видел, что детей четверо. Я вам и так по гроб жизни должен, ваше величество. – Вы опять?! – зашипела Яна. Мужчина развел руками. Мол, есть вещи, которые иначе и не скажешь. Ладно же… – Тогда поговорим не об оплате. А об инвестициях в ваше дело, которые наверняка пригодятся. С инвестициями вышло получше. Всю свою долю добычи, полученную от бандитов, Яна с громадным удовольствием спихнула купцу. Вышло там очень нескромно. Себе она оставила деньги на расходы, несколько побрякушек – так, на всякий случай, – а остальное они договорились вывезти в Герцогства, конвертировать в золото и вложить в дело. Там каждая монетка понадобится, еще и не хватить может. Конечно, Яна рисковала, но… такое уж купеческое сословие. Деньги и еще раз деньги. Ничем иным уважение купца не заслужишь, только капиталами и их правильным применением. Вот и пусть работают. А Гошка пусть учится. Захочет он стать военным – купит себе офицерский чин, в Лионессе это практикуется, к примеру. Гадкая страна, торговать военными чинами… Считай, смертников плодить в случае войны, нигде ж не сказано, что эти люди смогут грамотно командовать. А захочет – станет моряком, станет купцом… деньги дают свободу, это Яна хорошо понимала. Свободу выбора пути. И пусть торговать поучится, да. Вместе с Потапом. Чтобы мальчишек никто обмануть не мог, где еще, если не в торговле? Там-то священный принцип: не обманешь – не продашь. Вот, пусть учатся. А в целом все сложилось неплохо. Надоевших хуже горькой редьки лошадей пристроили, ухаживать за ними больше не надо. Жить они будут у купца. Яну официально представили всем домашним как гувернантку для детей. Всех сразу. А что? Так проблем точно не будет. Что девушка делает в доме? Работает. А дальше – в меру испорченности человеческой, каждый же по себе меряет. Кто-то подумает – гостья, кто-то – гувернантка, кто-то и про купца нехорошее подумает, все ж он мужчина… Яну это не волновало. Репутация? Хелле рассказать, она долго смеяться будет… А возиться с детьми ей было только в радость. Сколько бы времени ей ни осталось, она его проведет с сыном. Гошка, радость моя родная… * * * Новую жиличку домочадцы купца приняли радушно, как-никак детей привезла. Внуков Федора Михайловича. Собой рисковала, а их тащила через охваченную войной страну. Заслуживает уважения. И только вечером, в конюшне, Аким рассказывал дружкам: – Я, значитца, ворота ей открыл, она Федора Михайлыча просит… Я так и так, мол, почиваеть он… А она меня как обложила! Сразу видать – человек ученый! Не репка с грядки! Я и слов-то таких половины не знаю… – Каких слов-то? – Либераст недодавленный, демократ ушастый, чебурашка рогатая… – Да… сразу видно ученого человека. Глава 4. Или сердце свое горючее? Или в землю стучалась дремучую?