На небольшом удалении от этого места стоял человек, опираясь на ружье, и разглядывал дымящиеся руины. Он стоял уже какое-то время, но не подозревал, что на холме есть еще кто-то живой. Но вот внимание его привлек Хромоногий. Негр, убедившись в смерти своего врага, не мог больше сдерживать свою свирепую радость, принялся приплясывать, выкрикивая при этом: – Хо! хо! Мертв! Какое развлечение для старого негра! Только подумать, что это старый негр послужил причиной войны между белыми и краснокожими! Ха! ха! ха! Это слишком хорошо, чтобы в это поверить! Но это правда! Это правда! Закончив эту речь, чудовище неожиданно подпрыгнуло в воздух и упало замертво лицом вниз. Из спины его торчал длинный охотничий нож. – Будь ты проклят, черный пес! Если ты послужил причиной одной войны, то к другой уже не сможешь приложить руку! Я поклялся не проливать кровь белых и не поднимать оружие против краснокожих, но черная кровь в мои условия не входит! Говоря так, Крис Кэррол выдернул свой нож из тела негра и хладнокровно ушел с этого места. Глава XXX. ЛИШЕННЫЙ РАДОСТИ МЕСТИ Добравшись до лагеря, Вакора распустил воинов и в одиночестве вошел в свой вигвам. Остаток ночи он провел в размышлениях. Неужели кровь белого человека в жилах заставляла его думать о бойне, которую он приказал устроить и в которой сам принял участие? Странное несоответствие природы. Героический вождь, все еще в воинской раскраске народа своего отца, не мог сдержать дрожь, вспоминая последние несколько часов. Дух матери, казалось, возник перед ним; глаза у нее печальные и укоризненные, на сердце камень. – Это были люди моей расы и твоей тоже, ты принес их в жертву своей мести. Так, казалось, она говорила. Голова Вакоры упала на грудь. Он тяжело вздохнул. Долго продолжал он мрачно размышлять, и мысли его были тяжелей свинцового грузила. Медленно ползли ночные часы, но он не шевелился. Страх и недобрые предчувствия заполнили сердце воина. – Я все это сделал ради лучшего, – говорил он. – Свидетель мне Великий Дух – ради лучшего! Ради будущего народа моего отца я закрыл свое сердце для жалости. Не только из-за наших нынешних несчастий призывал я своих людей к убийствам. Они должны начать великое дело возрождения народа уверенными в своих силах, убежденными в своей непобедимости… Подобно всем легковозбудимым натурам, Вакора поддался приступу уныния. Когда не нужны были действия, возбуждение спадало, светлая надежда сменялась мрачными сомнениями. Солнце высоко поднялось в небе, когда он шевельнулся и попытался стряхнуть тяжелые мысли. Сделав усилие, он вышел из вигвама, чтобы посовещаться с воинами своего племени. А когда вышел, увидел медленно приближающегося Марокоту. Спящая ненависть мгновенно пробудилась. В глазах молодого индейца он прочел, что у того есть новости. – Говори. Ты нашел его? – Да. Он найден! – Я имею в виду Уоррена Роди. Не ошибись, Марокота. Скажи мне снова, что Уоррен Роди найден. – Он найден! – Тогда все хорошо. Быстрей приведи его ко мне – я хочу взглянуть в лицо этому бледнолицему псу! Марокота ничего не ответил и стоял неподвижно. – Ты меня слышал? Приведи ко мне этого пса. Глаза мои жаждут увидеть его лицо. Я хочу видеть, как он побледнеет от страха, как будет дрожать передо мной. Марокота продолжал молчать. – Клянусь Великим Духом, Марокота, почему ты не идешь за ним? Почему ничего не отвечаешь мне? – Марокота страшится твоего гнева. – Ты, индейский воин, боишься? Что это значит? – Что я ослушался твоего приказа. – Ага, несчастный, я понял! Ты нашел его, но он сбежал! – Нет… – Но что тогда? Говори! Он победил тебя? Оказался слишком силен? Тогда призови наших воинов, и даже если это будет стоить жизни всем индейцам Флориды, он должен быть пойман! Отвечай мне, или я накажу тебя! – Марокота заслуживает наказания. Молодой вождь, теперь уже основательно разозленный, бросил свирепый взгляд на потупившегося индейца. Вакора едва сдерживался, чтобы не бросить Марокоту на землю. С огромным усилием он заставил себя сказать: – Больше никаких загадок! Говори! Где он? – Он мертв! Вакора сделал шаг к нему и воскликнул: – Ты убил его? – Да, я! Марокота стоял, бесстрашно ожидая удара. С проклятием Вакора бросил свое оружие на траву. – Несчастный! – воскликнул он. – Ты лишил меня радости мести! Пусть рука, которая отняла у него жизнь, вечно висит у тебя на боку неподвижно! Пусть – о, будь ты проклят! Марокота опустил голову на грудь. Он не смел встретить гневный взгляд вождя, боялся его больше, чем удара томагавка. Некоторое время оба молчали, и Вакора нервно расхаживал взад и вперед, как тигр в клетке. Глава XXXI. ПЕЧАЛЬНОЕ ЗРЕЛИЩЕ Немного погодя вождь остановился перед молчащим воином. – Расскажи, как это случилось, – сказал он, очевидно, успокаиваясь. – Рассказывай все, как было! Марокота поведал ему обо всем. – Значит, ты выстрелил в чудовище, чтобы спасти жизнь Нелати? – Да. – А он? Где Нелати? – Недалеко. Вместе с Сансутой. Вон они идут! Вакора посмотрел в указанном направлении и увидел приближающихся брата и сестру. Вздох, больше похожий на стон, вырвался из его груди. Прекрасная девушка, теперь бледная и печальная, склонив голову на плечо Нелати, казалось, поглощена рассматриванием полевых цветов, которые держала в руке. Другие цветы были вплетены в ее волосы. Только так брату удалось увести ее с того места, на котором погиб ее соблазнитель. Он уговаривал ее, как мог, каждый раз останавливаясь и позволяя ей срывать цветы, растущие вдоль тропы. Подойдя к Вакоре, Нелати протянул к нему руки, и двоюродные братья со слезами на глазах обнялись. А Сансута не отрывала глаз от букета. Беспокойными движениями она непрерывно перебирала цветы, напевая печальную индейскую песенку. – Нелати, – сказал Вакора, – какое печальное зрелище!