Толпы, собиравшиеся на ступенях «Метрополитена» в более теплый сезон, давно уже рассеялись, лишив Джону удобного прикрытия. Пришлось наблюдать издали, как Ив подходит; красная куртка на белых ступенях — что винное пятно на гостиничных простынях. Она вроде бы не удивилась отсутствию Сэма, подождала пять минут и ушла. Джона следовал за ней, соблюдая дистанцию. На 85-й Ив свернула в парк, прошлась по Конной тропе вдоль пруда: в темноте, в такой холод тут разве что совсем уж упертые джоггеры встретятся. Как бы не выдал его хруст гравия под ногами. В западной части парка Ив ускорила шаги, пришлось и Джоне поспешить, чтобы увидеть, как она входит в здание на углу 96-й стрит и Коламбас. На доме реклама: роскошные апартаменты. Консьерж приветствовал Ив, дотронувшись двумя пальцами до шляпы. Быть может, это не ее квартира, прикинул Джона, быть может, тут у нее любовник. Нетрудно представить себе кучу ее любовников и ее в роли женского инварианта многоженца, который рано или поздно попадет в газеты со свитой из четырех разочарованных в жизни серых мышек. Он толковал мне, что окромя меня в жисть никого не любил. Джона заготовил пятерку, смял ее в кулаке и решительно пересек улицу. — Та женщина, что только что вошла, — с порога заявил он консьержу, предъявляя купюру. — Она выронила деньги. — Как это? — Сходила с автобуса и выронила из сумочки. Минуту назад она в этот дом зашла. Консьерж усмехнулся: — Порядочный человек. — Он снял трубку с переговорного устройства, нажал кнопку. — Мисс Коув? Пришел джентльмен, он подобрал деньги, которые вы уронили на улице. О’кей. — Отключился и сообщил: — Сейчас она спустится. — Знаете что? — сказал Джона. — Не стану ждать. Скажете, это был добрый самаритянин. — Он оставил деньги на стойке консьержа и вышел. Кейт сказала: — Не могу же я не верить собственным глазам. — Ты понимаешь, что я тебе говорю? — Я… — Ты понимаешь, что ты говоришь? — Я же это видела, Джона. — И я пытаюсь тебе это объяснить. — Повисла пауза. — Кейт! — Да? — Я же твой брат. — Знаю. — И ты в самом деле так обо мне думаешь? — Нет. — Ты считаешь меня каким-то чудовищем. Она сказала: — Так я никогда о тебе не думала. — Думала. — Ты же ударил ее. Что я должна была подумать. — Ты должна была дать мне возможность оправдаться. Она промолчала. Джона вздохнул: — Выслушай до конца. Ему понадобилось пятнадцать минут. Когда он закончил, Кейт прошептала: — Господи, черт побери! — Вот именно, — подхватил он. — Господи, черт побери! — Почему ты сразу нам не сказал? — Не хотел вовлекать вас в это. — Джона, это… это же безумие! — Знаю. — И ты впустил ее к нам в дом? — Я… — Ты позволил ей дотронуться до Гретхен? — Кейт уже вопила во весь голос. — Да о чем ты только думал?! — Если б ты послушала меня, а не поспешила сдружиться… — Ушам своим не верю, Джона. — Теперь Кейт включила «разочарование», обычно этого хватало, чтобы разделаться с Джоной. — Поверить не могу, чтобы ты мог быть столь не… — Заткнись. За-ткнись! Потом будешь орать на меня сколько вздумается, но сейчас от тебя требуется помощь, чтобы я смог избавиться от нее, пока она ничего со мной не сделала, можешь ты уделить мне минуту? Пауза. Кейт сказала: — Извини меня. Он выдохнул: — Ничего страшного. — Я… я поспешила с выводами. — Забудь. И никому не рассказывай. — Я прошу прощения. — Послушай меня, я не обиделся за то, что ты так обо мне подумала, — солгал он. — Но обещай, что ничего не скажешь папе с мамой. — Они еще не знают? Им нужно сказать. — Нет, не нужно. Зачем их пугать? — А меня? — Все под контролем. Обещай, что не расскажешь им. — Мне кажется, было бы лучше, если бы… — Неважно, что там тебе кажется, ясно? Обещай мне. Кейт сказала: — Обещаю. — Хорошо. Спасибо. Теперь тащи свой выпускной альбом. Ее фамилия Коув. Он прислушивался, как Кейт подтаскивает табуретку, пыхтит, перелистывает страницы. — Черт меня побери, — негромко выговорила она. — Есть? — Есть. — Как ее зовут?