Наконец, в-четвертых, до меня все же дошло, что в деле участвует магия, а это, в свою очередь, моментально возводило невооруженного и неопасного с виду пса в ранг чрезвычайно важной цели. Быть может, даже важнейшей цели, которую устранять надо в первую очередь. Потому что если серебро нас всего лишь ранит и, застревая в телах, не позволяет совершить полноценный оборот, то магия убивает. Вот почему псы вели себя настолько беспечно. И вот по какой причине волки не стали менять ипостась раньше времени: если серебряное оружие застанет их в человеческих телах, то лохматые всего лишь временно утратят способность принимать звериную форму. А если они будут в волчьих ипостасях, то велика вероятность, что зверь попросту сойдет с ума. И тогда в мире появятся еще несколько полоумных нелюдей, шансов вернуть которых к нормальной жизни будет катастрофически мало. Я об этом, к сожалению, не подумала, потому что в последние годы слишком мало интересовалась людскими делами и позабыла, что такое оружие уже давно вошло в обиход, причем не только в королевской армии. А вот волки помнили. И не зная, кто именно и с какими «подарками» решил пожаловать, предпочли не рисковать. Все эти мысли промелькнули в моей лохматой голове практически одновременно. Но еще до того, как они окончательно оформились, выпущенный на свободу зверь стремительно прыгнул, а пятеро псов практически одновременно спустили арбалетные скобы. К несчастью, урод с магической железкой стоял слишком далеко, чтобы я избавилась от него прямо в прыжке. Пока арбалетные болты искали свои цели, я все еще летела ему наперерез. И лишь в самый последний момент, когда этот гад уже порывался нажать виднеющийся сбоку рычажок, я сбила его с ног, вмяла в траву и одним движением откусила голову. Дальше раздумывать было некогда, поэтому, выронив из пасти чужую башку, я снова прыгнула, не обращая внимания на раздающиеся тут и там вопли. Кто орал, было неважно. Но вот что я успела заметить, это то, что Роар все-таки упал. Наран, кажется, увернулся от залпа. А пятеро оставшихся в живых псов отбросили ставшие бесполезными железки и один за другим начали трансформироваться. Вы когда-нибудь видели, как происходит оборот у обычных нелюдей? Ну и хорошо, что не видели, потому что зрелище, надо признать, не для слабонервных. Хруст костей, выламывающая тело боль, жутковато изогнутые конечности и стремительно вытягивающееся, страшновато деформированное лицо, которое прямо на глазах обрастает шерстью и превращается в звериную морду. Обычно этот процесс проходит тяжело, до крайности болезненно и неоправданно долго, что не только неудобно, но порой и опасно. Однако сегодня ни у волков, ни у псов не было времени на раздумья, поэтому смена формы происходила бурно, с воем, рыком, брызгами крови и летящими в стороны ошметками плоти, которые стали ценой за ускоренную смену ипостаси. Не успев толком опомниться, псы рванули к отчего-то замешкавшимся противникам. Правда, одного из них я успела зацепить когтями, поэтому в атаку ринулись уже четыре оборотня. Но для ощетинившегося сталью Нарана и этого было слишком много. Тогда как Рокхет… А где, кстати, Рокхет? – Ур-р-р! – с ревом метнулся наперерез псам успевший принять боевую форму вожак, и у меня немного отлегло от сердца. Значит, серебро его не зацепило. Отлично, плюс одна боевая единица в отряде. «Свой», – на всякий случай шепнула я зверю, но тот уже ничего не слышал. С ревом и хрустом врубившись в ряды смешавшихся псов, он безостановочно рвал зубами и когтями все, что только попадалось под руку. Пепельно-серый волк от него не отставал, и на совсем короткий промежуток времени на поляне воцарился полный сумбур. В котором испуганно ржали стреноженные неподалеку кони. Жалобно выли заживо раздираемые на части псы. Бешено хрипел отчаянно сражающийся за жизнь седой вожак. И победно выл мой беснующийся от крови зверь, которого вид умирающих врагов подчас превращал в настоящего монстра. Все закончилось в считаные мгновения – круговерть оскаленных пастей, брызжущие во все стороны кровяные фонтаны, крики, вой… а потом на поляну вновь опустилась тишина. Причем настолько полная, что раздавшийся в ней щелчок сдвигаемого с места рычажка показался мне оглушающе громким. После чего я тревожно обернулась. Зверь, почуяв неладное, метнулся в сторону недобитого, уже успевшего принять человеческую ипостась обрубка, который каким-то чудом сумел подтянуться на руках и добраться до брошенной первым уродом металлической палки. Я еще успела осознать, что ее острие, на котором уже вспух и метнулся через всю поляну неприятного вида черный шар, нацелено мне точно в грудь. А потом… Что-то с невероятной силой врезалось мне в бок, отбрасывая с траектории удара. Я негодующе вскрикнула, больно приложилась затылком обо что-то твердое. Непроизвольно зажмурилась, когда на поляне ослепительно полыхнуло. А после того как в глазах перестали плясать черные точки, я обнаружила, что все еще жива, не ранена. Только башка гудит от мощного удара о дерево. А возле моих ног стремительно съеживается, возвращаясь в человеческое обличье, обнаженное мужское тело с безобразным черным пятном на груди, расплывающимся с ужасающей скоростью. Глава 5 Миг осознания был пугающе краток. Казалось бы, только-только на поляне закружился вихрь смертельного боя, но схватка уже закончилась. Успевший выстрелить пес, уронив голову в траву, затих и больше не двигался. Роар сдавленно захрипел и попытался подняться, но тут же повалился, неловко зажимая пробитое арбалетным болтом плечо. Наран, выронив из рук окровавленный меч и отпихнув разрубленную надвое тушу, кинулся помогать молодому волку. А Рокхет, каким-то чудом успев закрыть меня собой, окончательно перешел в человеческую форму и замер, уставившись в потемневшие небеса застывшим взглядом. Я тихо рыкнула, откровенно не зная, что предпринять и кому из мужчин реально нужна моя помощь. Роар был ранен, но все-таки жив. Серебряный болт вошел глубоко в мышцы, порвал крупный сосуд, но рана даже так не выглядела смертельной. Оборачиваться парень какое-то время не сможет, но от самого страшного его уберегла знаменитая волчья регенерация. Наран тоже был ранен – от него пахло железом и солью. А быстро расползающееся на левой штанине пятно красноречиво свидетельствовало, что и второму волку арбалетный залп даром не прошел. К тому же его еще и когтями успели зацепить, пока он безуспешно пытался сменить форму. Хорошо хоть, вовремя сообразил, что после такой раны вызывать оборот бесполезно, и использовал по назначению меч. А вот Рокхет… Увернувшись от серебра, не получив серьезных ран во время основной схватки, упрямый вожак в итоге пострадал больше всех. И я, замерев над его неподвижным телом, оказалась перед сложным выбором, пытаясь понять, хочу ли я, чтобы этот оборотень выжил. В конце концов я пришла к выводу, что он только что спас мне жизнь, поэтому заслуживает хотя бы мизерного шанса. После чего бесшумно подошла, нависла над еще теплым телом и, тихо вздохнув, опустилась прямо на него. Волк под моей тяжестью чуть вздрогнул, и из его груди вырвался совсем уже легкий, невесомый, по-видимому, последний вздох. Тогда как я настойчиво потянулась к его лицу, так, чтобы наши губы почти соприкоснулись. Прикрыла глаза и мысленно взмолилась в надежде, что меня услышат. Наши боги – странные создания. Порой равнодушные и черствые, иногда они были способны на удивительное милосердие. Обычно их не интересовало, во что мы верим, как живем и ходим ли в храмы по выходным. Однако искреннюю молитву боги слышали всегда. И иногда – если хотели, конечно, – могли на нее отозваться. Выглянувшая из-за туч луна вдруг разгорелась с неожиданной силой и в одно мгновение осветила заваленную телами поляну мертвенно-желтым светом, бесстрастно высветив изуродованные трупы, окрасившуюся кровью траву, разбросанное оружие, раненых оборотней. Обласкала мою спину и щедро вызолотила черные шерстинки на загривке. Словно золотой водопад, ее свет скользнул по моим широко расставленным лапам, осветил кончики треугольных ушей, игриво соскользнул с недовольно сморщившегося носа и невесомым покрывалом накрыл лежащего на земле оборотня. Рокхет уже не дышал – заклятие в той палке и впрямь оказалось смертельным. Однако выглянувшая луна, щедро осветив его душу, отчего-то не захотела ее отпускать. То ли потому, что все это время я торопливо молилась, то ли просто поверженный волк и у нее вызвал симпатию, но луна беззастенчиво гладила его своими полупрозрачными лучиками. Красиво вызолотила его светлые ресницы. Бережно приласкала рассыпавшиеся по плечам волосы. Легкими бликами заплясала на помертвевшем лице, то гладя его, словно нежная любовница, то снова пугливо отдергивая пальцы. Но потом ее свет собрался в две яркие точки, которые отразились в широко распахнутых глазах мертвого волка и спустя несколько мгновений полностью в них растворились, после чего поляна вновь погрузилась в непроглядную темноту. – Живи, – шепнула я, выскользнув из звериной формы и все так же низко склонившись над распластанным оборотнем. – Живи, волк. Богиня решила дать тебе еще один шанс. Рокхет не ответил, но, как только я скрепила сделку крепким поцелуем, неожиданно выгнулся, захрипел и совершил долгожданный, прерывистый и наверняка мучительный вздох. М-м-м… какие у него, оказывается, губы. Мягкие, горячие, сухие. Если бы мне раньше сказали, что я буду с таким удовольствием целовать какого-то там волка, ни в жизнь бы не поверила. Но поди ж ты! Практически лежу на нем, целую, не могу оторваться, и мне, бездна, это нравится! – Миледи! – ахнул Наран, когда вожак подо мной дернулся, его пальцы скрючились, а мутный взгляд невидяще зашарил по сторонам. – Что вы делаете?! Я напоследок лизнула губы волка, жадно хватавшего ртом воздух, и со смешком отстранилась. – Уже ничего. Закончишь с Роаром, помоги ему. А ты, мой дорогой, – мурлыкнула я на ухо вожаку, – спи. Сегодня воевать больше ни с кем не понадобится. Рокхет, когда я отстранилась, все же сумел поймать мой насмешливый взгляд, но потом его глаза непонимающе моргнули. Потяжелевшие веки опустились, и, будучи не в силах противиться навалившейся усталости, оборотень снова обмяк, даже не заметив, что безобразное пятно на его груди бесследно исчезло. – Миледи! – настойчиво позвал Наран. И даже скрипящий зубами Роар, из плеча которого собрат только что вытащил серебряный болт, ошарашенно на меня воззрился. – Вы вернули его к жизни! – Не я. Богиня. – Какая еще богиня?! Я одним гибким движением оказалась на ногах, улыбнулась и перетекла в звериную форму. При виде неподдельной оторопи оборотней раздвинула губы в недоброй усмешке, но задерживаться на поляне не стала – ушла на речку мыться. Но напоследок все же одарила спящего волка изучающим взглядом и с удивлением поняла, что даже в таком виде этот мужчина кажется мне привлекательным. Более того, мой непримиримый зверь принюхивался к нему крайне заинтересованно. А исходящий от волка сильный, густой, весьма своеобразный запах больше не казался ему ни неприятным, ни вызывающим. Это было неожиданное открытие, которое требовало осмысления. Поэтому плавала я долго, думала еще дольше, к волкам вернулась только через пару часов и, к собственному удивлению, обнаружила, что за это время Наран успел не только перевязать рыжика, но вдвоем с Роаром они умудрились свернуть временный лагерь и перенести его подальше от залитой кровью поляны. Даже лошадей увели, чтобы не пугались трупов. Да еще соорудили самодельные носилки и как раз грузили на них спящего вожака. Подумав и одевшись, я все-таки помогла им с вещами. А когда Рокхета устроили на новом месте и Наран развел еще один костер, вольготно развалилась на заранее оккупированной попоне. – Так что все-таки произошло? – внимательно посмотрел на меня Наран, перестав волноваться за здоровье старого друга. Роар тоже подсел к огню, неловко прижимая к груди раненую руку, но смотрел так же остро и настороженно. Правда, враждебности в его взгляде не было. Ну что ж, все правильно. Они уже успокоились, все обдумали, разобрались со своими ощущениями и теперь хотели знать, чему именно стали свидетелями. Вполне понятное желание, кстати. На их месте я бы уже взяла меня за грудки и хорошенько встряхнула в ожидании правды. – Что вы знаете о происхождении оборотней? – прикрыв глаза, осведомилась я. Волки, не ожидая такого вопроса, откровенно смешались. – Ты имеешь в виду нас? – осторожно уточнил Роар. – Вас. И нас. Всех. – Ну… считается, что первые двуликие появились еще на заре времен по воле светоносного Роттара. Я благожелательно кивнула: – Так гласят легенды. Но есть несколько уточняющих моментов. К примеру, то, что волков, медведей, лис и прочих клыкастых действительно сотворил Роттар в момент душевного подъема. Вскоре после того, как в мир пришел первый человек. Принято считать, что люди чем-то огорчили солнцеликого. Оказались не так хороши, как ему бы хотелось, поэтому в один из дней верховный решил создать улучшенную, так сказать, версию и подарил одному из людей вторую ипостась. Отсюда пошел ваш род. – Наши предания говорят о том же, – наклонил голову Наран. – Роттара мы до сих пор чтим как своего создателя. Благодаря ему от самого первого нашего предка потом пошло несколько родов: лесные, степные, равнинные… – Да. Но они все были волками, некоторые ветви которых за тысячелетия, к сожалению, выродились в псов и шакалов. А как, по-вашему, появились кошки? – испытующе посмотрела я на серого. – Ты ведь не будешь отрицать, что ничего общего у нас с вами нет, за исключением второй ипостаси? Тот открыл было рот, но потом подумал и снова его закрыл. – На этот счет есть еще одна легенда, – понимающе улыбнулась я. – Она гласит, что после того, как светоносный Роттар создал солнце, землю и первого в мире оборотня, его супруга, луноликая Иллари, захотела привнести во вновь созданный мир что-то свое. Но солнцеликий вроде бы все учел. И заселил земли всеми мыслимыми и немыслимыми видами растений, животных и птиц. Даже человека сумел в какой-то степени улучшить. Иллари же хотелось чего-то необычного. Того, до чего Роттар еще не додумался. И вскоре взгляд богини обратился на ее питомицу, которую обожаемый супруг создал в единственном экземпляре и специально для нее. Вы когда-нибудь заглядывали в храмы верховных, Наран? У волка округлились глаза. И неудивительно – луноликую Иллари издревле изображали сидящей на высоком троне на традиционных золотых одеяниях и с маленькой короной в распущенных волосах. А еще, согласно канону, на коленях богини всегда присутствовала кошка – самая обычная, черная как ночь кошка с золотыми глазами, которые символизировали солнце и луну. – Иллари показалась очень удачной идея подарить своей любимице разум и вторую ипостась, – усмехнулась я, когда до лохматых дошло, что к чему. – Но если Роттар одарил людей звериной формой, то Иллари дала зверю форму человеческую. Так появилась Кхеметт. Единственная в своем роде женщина и одновременно кошка, которая дала жизнь всему нашему племени и которую за это стали почитать как младшую богиню. Считается, что ее потомки унаследовали характерную внешность, силу, цвет шкуры и заодно покровительство Иллари. Потом кошачья кровь смешалась то ли с волчьей, то ли с человеческой, а то ли еще с какой. И тогда появились множество подвидов: серые, рыжие, белые, черные с подпалинами… Одни поселись в лесах, другие освоили пустыню и горы. Некоторые наловчились выживать в подземельях. Ну а баскхи, как утверждают, сохранили чистоту крови, поэтому выглядят так же, как и тысячу лет назад. А еще, говорят, в них живет та самая божественная искра, которую остальные виды за прошедшие века успели утратить. – А я думал, враки все это, что баскхи способны исцелять даже смертельные раны, – прошептал Роар. Я фыркнула: – Мы не способны. Оборотням, если помнишь, магия не дана. Но нас хранит сама верховная богиня. Поэтому иногда, если очень нужно, мы можем попросить ее об услуге. И Иллари чаще всего откликается, поскольку всегда была к нам неравнодушна. – То есть сегодня, миледи, вы попросили ее сохранить жизнь нашему другу? – Да, – вздохнула я, кинув взгляд в сторону безмятежно дрыхнущего вожака. – И, на ваше счастье, Иллари не отказала. – А какова цена? – задал совершенно правильный вопрос Наран. Я отвела взгляд: – Наша покровительница милостива. Ее заботами мы долго живем, почти не болеем и до самой смерти сохраняем прекрасную форму. Но иногда, скажем так, Иллари становится очень требовательной богиней. И нам волей-неволей приходится исполнять ее прихоти. Угу. К примеру, терпеть, когда прямо на глазах рушатся наши планы. Или же тащиться за тридевять земель, чтобы лишний раз увидеться с друидами.