Цереберов допил чай и поставил чашку на стол. — Хватит в чае ковыряться! — гаркнул он на своих «сообщников». — Сегодня мы тут все равно ничего больше не выловим! Но за этой парой стоит проследить! Майор обратился к Соне: — Вы нас проводите? — Да у меня муж — сотрудник милиции! Олег Рыбак! — в отчаянии выкрикнула Соня и сама удивилась тому, что сказала. Цереберов только усмехнулся. — Поставь чашку на место! — цыкнул он на молодого человека в форме сержанта. — Пойдем! Вся троица потянулась к выходу. Соня все-таки отправилась их проводить. — Не забывайте о нас! — сказал Цереберов уже в дверях. — Кстати, девушка, бухать-то он с собой вас берет? А то оч-чень подозрительно! Он вытянул перед собой руку и глянул на часы. — Пятнадцать минут десятого, — покачал головой майор. — Что-то я припозднился… Давайте скорее отсюда! Дел полным-полно! Дверь за непрошеными гостями затворилась. Соня вернулась к Светлинскому. — Ну как вам Цереберов? — усмехнулся Владимир. — Мразь! — только и нашлась Софья. — Угу. Чрезвычайно въедливый тип! — Это еще мягко сказано! — Вы сегодня намерены продолжать расследование? — Еще как намерена! Я уж постараюсь поставить этого хомяка на место! Обломается ему его звездочка! Владимир слабо улыбнулся. — Послушайте, эта Надежда Любовьевна Верящая… По-вашему, какой наилучший способ можно выбрать, чтобы подступиться к ней? На какие кнопки ее психики можно нажать, чтобы она начала выдавать информацию, способную навести меня на размышления? — Даже не знаю. Надя — человек бывалый… Ее мало чем проймешь… — почему-то Владимир при этих словах чрезвычайно смутился. — Это как понять — бывалый? — Неважно, я просто не то слово подобрал… Знаю! Знаю! Соня вскинула брови. — Суеверная она до ужаса! А точнее, верующая! В церковь постоянно ходит грехи отмаливать. Больше всего на свете боится угодить после смерти в ад. — Это какие ж у нее грехи? — удивилась Соня. — Чтобы вот так сразу — раз — и в ад! Светлинский отчего-то снова смутился. — Да так… Мелкие всякие там прегрешения… — Э-э-э… Вы что-то темните! Ну-ка, выкладывайте начистоту. За мелкие прегрешения сразу в ад не отправляют! — Это как сказать… А если они имеют свойство накапливаться? Там ведь ангелы вроде как на весах все взвешивают. — Не темните! Какой смертный грех у нее за душой? — Понимаете, красивая она очень. Влюбляются мужики в нее, а она надежду им дает. Имя у нее такое. Надежда! Не может она страдающему по ней сердцу отказать! А полюбить никого тоже не может. Меня вот только полюбила… — Стоп-стоп-стоп! А мужики эти, которым она надежды направо и налево раздает, они как, состоятельные люди? — Видите ли, Надя привыкла вращаться в кругах бизнесменов и политиков. А сама она бизнес иметь не хотела бы. И в политику ни за что на свете не полезла бы… — Еще бы! — хмыкнула Соня. — Зачем собственный бизнес, когда кругом полно потенциальных богатых любовников? — Вы все не так понимаете… — Скажите честно, она дорогая проститутка? — Что вы, что вы! — Значит, очень дорогая и чрезвычайно привередливая. — Надежда просто не любит человека сразу лишать надежды. Ведь речь идет не только и не столько о похотливом животном чувстве, сколько о духовной, высшей любви. — Тем хуже. Торгует любовью. А прелюбодейство — один из смертных грехов. Вот она и бегает постоянно в церковь, кается. На этом можно неплохо сыграть. — Конечно, но только… — Что еще? — Пожалуйста, не называйте ей мое имя. А то у меня есть подозрение, что Надежда до сих пор меня любит, а мне не хотелось бы оказаться неблагодарной свиньей… — У вас подозрение или надежда? — Не понял? — У вас подозрение или вы все еще тешите себя надеждами на искреннюю любовь со стороны Верящей? — Вы поступаете нечестно! — Просто мне кажется, эта дама на самом деле никого не убивала, а тем более ради вас. Вы можете смело отбросить это предположение. — Но она могла сделать это и ради корысти… — Вы думаете — как вам ни обидно это будет слышать, — у нее не было кавалеров побогаче и повлиятельнее вас? — Да, но я еще и красивый! — Думаю, для таких, как она, красота ничего не значит. По крайней мере, судя по вашим словам, ее у Верящей в избытке. — Все равно стоит проверить, — упрямо гнул свою линию Светлинский. — Ладно. Разберемся. Предоставьте это мне. А я бы вам сейчас посоветовала больше думать не о прекрасной Надежде. — А о ком же? — О Цереберове!!! * * * Дома Соня тщательно продумала план действий и сама поразилась своей изобретательности. Она позвонила одной из своих бывших коллег по театру, Татьяне, и попросила подругу о помощи. Требовался очень экзотический театральный костюм. Договорились, что Соня зайдет в театр после обеда. Софья Невзорова мечтала оказаться в уютной гримерной, где на нее разом навалится куча будоражащих душу воспоминаний. Однако пришлось довольствоваться захламленным подвалом. Таня подвела подругу к большому картонному ящику, откуда тотчас выбежала большая жирная крыса. Соня угрюмо уставилась на дырку, проделанную крысой в одном из углов коробки. — Вот здесь у нас лежит последний оставшийся в относительной сохранности костюм небесного ангела, — представила реквизит Таня. — Светочка Зараева играла в нем, когда у нас ставили «Божественную комедию» Данте. — Он, наверное, очень пыльный, — заметила Соня. — Есть немного. Но ведь ты можешь и постирать! Татьяна принялась вынимать по частям на свет божий (или в полумрак подвальный, что гораздо точнее) содержимое коробки. Заклубилась пыль. Софья принялась отчаянно чихать. К ней присоединилась Таня. Пышное платьице. Пушистые крылышки. Чепчик. — Ну как? Нравится? — радостно вопросила Танька. Соня поморщила нос.