Боксерский клуб стоял пустой и заброшенный. — Нет, — сказал сторож. — Сегодня никто не тренируется. Груши и мешки с песком, скакалки, штанги. Провисший канат вокруг ринга. И запах пота. Застоявшийся запах пота разных людей. Запах напряжения и насилия, запах крови из носа, поврежденных челюстей и натруженных мышц. Все вместе взятое. И чувство удовлетворения: возможность физически, с помощью кулаков излить то, что приходится усилием воли сдерживать в себе. Но сейчас, когда здесь было так тихо, помещение выглядело жалким и убогим. Да, было тихо. Совершенно тихо. И все же, казалось, звуки присутствуют здесь, точно слабое эхо. Глядя на боксерские принадлежности, так и слышишь звуки ударов, падений и прочее. Маттиассон и Валл обошли спортивный комплекс. Иворху, на большой площадке, тренировались две пары теннисистов. В бассейне плавали, ныряли и прыгали с трамплина и вышки, и брызги разлетались во все стороны. Полицейские огляделись. Енса не было видно. Они вышли на улицу, в холод, казавшийся таким чистым по сравнению с запахами боксерского подвала. — Нет, — отвечала Сив с недовольным видом. — Я, конечно, вижу его в школе. Но мы не бываем вместе... после того раза. Элг сочувственно хмыкнул. — А он не пытался возобновить отношения? Позвонить, например? — Пытался. Но я давно уже с ним не разговариваю. И не хочу ничего о нем знать. Она держалась скованно. — Значит, в последнее время вы с ним не встречались? — Нет. И он уже давно не звонит. И в школе не пытался заговаривать. Только после уроков. Подкарауливал, ждал, когда я выйду, и увязывался за мной. Но я... А то звонил и спрашивал, не хочу ли я пойти на танцы или в кино... В последний раз я сказала, чтобы он больше не звонил, и он послал меня к черту... — Нет, — сказал тренер по боксу. — Это мне неизвестно. Вчера он был тут и тренировался. Как всегда, с остервенением и, как всегда, выматывал себя. Провел несколько раундов с нашим чемпионом по юношескому разряду... Есть у нас такой чемпион в легкой весовой категории. Енс идет по полусреднему... Они провели несколько раундов, и я в жизни не видел такой бешеной злобы. Енс и не думал защищаться, он пер напролом и бил, вкладывая в каждый удар всего себя. Ему неплохо досталось, бровь кровоточила... Нет, ничего серьезного. Но он же и давал сдачи будь здоров! Юниор был совершенно сделан. Пришлось их развести. Я спросил Енса, почему он так себя вел, но они не ответил, а немного погодя опять взялся за дело, на этот раз с мешком. Казалось, хотел забить его до смерти... Звякнул дверной звонок, и они оглянулись. В спортивный магазин вошел покупатель. Но это был не Енс. — Если он появится, дайте нам знать, ладно? — Непременно. А что он натворил? — Об этом еще рано говорить, — сказал Валл. — Не знаете случайно, куда он направился вчера после тренировки? — спросил Маттиассон. — Домой, я полагаю... — Из тех, кто здесь занимается, он с кем-нибудь дружил? — Нет. Он всегда был такой молчаливый, всегда уходил в свою скорлупу, вы понимаете, о чем речь. Не было у него настоящих друзей. С ним так трудно найти общий язык. Извините меня... Он отошел обслужить клиента, который вертел в руках ракетку для настольного тенниса. — Возможно, он уехал из города, — сказал Элг, сворачивая на Родхюсгатан. Они наугад объезжали кварталы. — Не исключено, — согласился Карлссон. Вдруг их вызвали по рации. — Школа! — сказал Элг и включил сирену. Сторож встретил их у входа. Это был низенький человечек со светлыми вьющимися волосами, и говорил он быстро, пронзительным голосом, который совсем не вязался с его строгим темно-синим костюмом. Одна щека у него была красная. Он держался за подбородок и энергично жестикулировал. — Он улизнул, прежде чем я успел его схватить. Надо же такое придумать! Завалился спать в гимнастическом зале да еще ударил меня, когда я хотел его выгнать. Енс спал на мате в углу, где был сложен спортивный инвентарь. Сумка с боксерскими принадлежностями все еще стояла возле мата. — Он меня ударил! — жаловался сторож, усердно размахивая руками. — Куда он побежал? — спросил Элг. — Откуда мне знать? Я лежал на полу. — Он пощупал языком зуб и застонал. — Черт! Я только что кончил лечить зубы. Теперь придется идти снова. Но в таких случаях, наверно, выплачивают страховку. — А вы уверены, что это был Енс Линдстрём? — спросил Карлссон, натягивая перчатки. — Конечно. Я его знаю. Он же хороший парень. И какой бес в него вселился? Сторож носил туфли на очень высоких каблуках. Раскипятившись, он попятился, зацепился за мат и шлепнулся на пол. — Вот черт возьми! Элг рывком поднял его на ноги. — Сколько прошло времени до того, как вы позвонили и подняли тревогу? — Минут десять. — Гляди! — сказал Маттиассон. Валл поглядел. — Точно, черт, — сказал он. Он резко повернул руль и поехал против движения. — Сообщи по рации. — Я принял сообщение от Валла и Маттиассона. Они засекли его на Аннефорсвеген и последовали за ним к церкви. Прием. — Они все еще следуют за ним? Прием. — Да. Я поднял по тревоге патрульные машины и мобилизовал весь наличный состав. Постараемся окружить его. Поезжайте туда же. — Едем. Линию для связи оставляю открытой. Прием. — Ладно. Я как раз слушаю донесение Маттиассона. Но вы можете подключиться... — Вон он, — сказал Валл. — Нырнул внутрь. Элг смотрел на вход. Они стояли перед церковью. Худосочный колосс красного кирпича гордо высился на холме, остро врезаясь в небо. Часы показывали без четверти два. На Мариагатан и Престгатан выстроилось шесть патрульных машин. Полицейские в форме толпились рядом и пялились на колокольню, будто рассчитывая увидеть там Енса.