— Что хочу сказать? Да ничего... просто так уж оно есть. Майя отвернулась к стенке и спрятала лицо в подушку. — Ладно, я сплю, — заявила она. Он стоял и смотрел на нее. Вдруг она обернулась. — А ты не ложиться? — Ложусь, — сказал Ханс, лег, погасил свет и закинул руки за голову. Он лежал и смотрел в потолок, в темноту. «Каково это, быть женатым на женщине, которая годится тебе в матери?» — услышал он голос издалека. 41 — Почему ты об этом спрашиваешь? Ханс посмотрел на человека, стоящего рядом с ним на ступеньках веранды. Это был начальник отдела по организации досуга. Оба держали в руке по стакану грога. — Да так. — Тот пожал плечами, тщетно пытаясь спуститься еще на одну ступеньку. — Обычно слышишь... старый хрыч женился на молоденькой красотке... А ты сделал прямо наоборот... Ради денег, что ли? — Да о чем ты, черт возьми? — Но... — Уже второй раз за три дня мне говорят о разнице в возрасте между мной и Майей. Что в этом особенного? — А чего ты злишься? Я же ничего плохого не хотел сказать. — Ну так и не лезь в мою личную жизнь. Мне вот до твоей нет дела. Твоя жена моложе тебя, но я же не говорю, что она... Ханс прикусил язык. — О чем ты не говоришь? — Да ничего... так, ничего... Он обернулся и посмотрел на Майю, которая танцевала со старым муниципальным советником, хозяином вечера. Он почувствовал у себя на плече руку собеседника. — Давай договаривай. Что, черт возьми, ты хотел сказать? — Отвяжись! — Ханс скинул его руку со своего плеча. — Нет, уж ты мне расскажешь... Он вдруг замолчал, и Ханс проследил за его взглядом. Из леса вышла его жена, волосы у нее растрепались, глаза блестели; с ней вместе был городской врач. — Не может быть... а, дьявол!.. Ханс стоял и смотрел, что будет дальше. Его собеседник рванулся вперед, дернул жену за руку, швырнул на траву, нагнулся и закатил ей звонкую пощечину. Потом резко повернулся к врачу и врезал ему свинг справа прямо в нос. Шум поднялся невообразимый. И вскоре все разошлись. По дороге домой, в такси, обсуждали происшествие. Только Майя явно не желала говорить на эту тему. Когда они встретились, ему было двадцать два года. Ей тридцать четыре. Она была женой одного из преподавателей Высшего технического училища в Гётеборге, где он тогда учился. Они влюбились друг в друга. Через год они поженились. После того как она развелась с мужем. Все училище было взбудоражено этим событием. Его родители были в ярости. А ее муж поклялся убить его... Да, есть что вспомнить. Одиннадцать лет назад... Ханс вздохнул в темноте спальни. Ему не спалось. Тиканье будильника, что ли, не давало ему уснуть. Он вспотел. Простыня липла к телу, липли пижамные брюки. В комнате было жарко. Ни капли кислорода. Воздух спертый, душный. Тиканье как будто усиливалось. Казалось, будильник тикает все громче и громче. Ханса подмывало схватить его и швырнуть в стенку. Он слышал сонное дыхание Майи. Удивительно, как много звуков слышит человек, когда вокруг тихо. Тиканье часов... Дыхание Майи... Капанье воды из кухонного крана, шипение в водопроводных трубах, птицы, машины и еще какой-то непередаваемый звук — шум самой ночи... А может, именно так звучит тишина?.. Он повернулся на бок, уставившись в пустоту. В столовой послышался шорох — упал лист комнатного растения. Он зевнул. Майя заворочалась во сне. Зашуршала простыня, зашелестели ее волосы на подушке, скрипнула кровать, и Майя жалобно всхлипнула. Всхлипнула? Что это она? Он повернулся к ней. Ты плачешь? Майя снова всхлипнула. Он потормошил ее за плечо. Она вскрикнула и проснулась. — В чем дело? Он сел на кровати, зажег ночник и посмотрел на жену. Она отвернулась, заморгала, заслонила лицо руками. — Лампа... свет... Он опустил лампу. — Почему ты плачешь? — Мне что-то приснилось... Она потрясла головой, попробовала улыбнуться. Но слезы текли ручьем. Майя села и спрятала лицо в ладонях. — Не смотри на меня так, — всхлипывала она. — Может, тебе нехорошо? Может, ты что-нибудь съела... Или это мигрень. — Погаси лампу, — тихо попросила она. — И... обними меня... Он медлил. Тогда она подняла мокрое лицо и умоляюще посмотрела на него.