— Да-а. — Хорошо, что с ребятами и этой женщиной все разрешилось так быстро и безболезненно, — сказал Маттиассон и почесал за ухом. — Да, для нас... Не хотелось бы совать нос не в свое дело... Но я и понятия не имел, что ты верующий... да еще эта Святая Троица... Маттиассон вздохнул. — Откуда ж тебе знать... — Если б знал, я бы кое-когда придержал язык. — Ерунда, — отмахнулся Ульф. — Это больше жена. Она верующая и бегает по ихним собраниям до одурения. А я так, ради мира в семье. В общем-то, я не... не такой уж богобоязненный. — Мир в семье? Но ты мог бы последовать примеру Валентина... Ульф бросил на него взгляд. — Да нет, — сказал Сикстен. — Я пошутил. — У меня и в мыслях никогда не было разводиться. Да я и не знаю, возможно ли это. По-моему, у них развод не разрешается. — Кстати, из-за чего развелся Валентин? — Понятия не имею. Я никогда не спрашивал. Считаю, что это не мое дело. Так в полиции считали все, потому никто и не знал, из-за чего Карлссон разошелся с женой. 33 Стефан Элг сидел в последнем ряду. Он поглядывал на часы и думал, когда же наконец начнут собрание. Думал, успеет ли он встретить Сагу. Его жена пошла в кино, и они договорились, что он постарается ее встретить. Тогда они смогут прогуляться до дому пешком, по вечерней прохладе. Но тут ему вспомнился один вечер, и он прикусил нижнюю губу. С месяц назад он увидел жену прогуливающейся с другим мужчиной. Мужчиной, который, как ему известно, к Саге очень неравнодушен. Он ничего не сказал ей. И никогда больше не видел их вместе. Но эта картина сидела в нем, как заноза. Вот Валентин избавлен от таких забот, думал Элг. От подозрений или переживаний из-за предполагаемой неверности. Он посмотрел на Валентина Карлссона, который украдкой сунул в рот очередную порцию табаку. — Где же, черт возьми, остальные? — шепнул Элг. — Придут, — сказал Валентин. И точно, несколько минут спустя появились Сикстен Валл и Ульф Маттиассон. — Теперь не хватает только Фрица, — сказал Стефан. — Он забыл, вот увидишь, — ухмыльнулся Сикстен. — Нет. Кэти напомнит и отправит его... — Ты думаешь? — сказал Ульф, оглядывая собравшихся. Бу Борг тоже сидел тут, среди прочих. 34 Незанятых мест было много. Ханс Линдстрём стоял впереди вместе со Стюре Магнуссоном и Стеном Эстом и смотрел на входящих в зал. Он узнал Бу Борга, журналиста, который сегодня пытался интервьюировать его по телефону. Стен пересчитал собравшихся. — Одиннадцать человек, — сказал он. — Какого черта здесь делает полиция? — удивился Стюре и кивнул на мужчин, занявших стулья у задней стены. — Черт их знает, — сказал Ханс. — А впрочем, пускай послушают. — Да, пожалуй, не стоит выкидывать их отсюда, — согласился Стюре. — Хотя очень бы хотелось, — сказал Стен. Стен и Стюре были свояками. Обычно их называли «братья Бобры». И не только из-за имен. Ханс прокашлялся. — Что ж, господа, я рад приветствовать вас, всех, кто сегодня пришел сюда. А также представителей полицейского корпуса. Мы созвали это... собрание, чтобы поговорить о проблеме, которая встала перед нами здесь, в Нюхеме, и о том, что́ мы могли бы предпринять в этом отношении. Так что даже хорошо, что здесь присутствует полиция. Им придется держать ответ. — Начинается, — шепнул Стен. — Хм-м, — пробурчал Валентин. — Для начала, пожалуй, выберем председателя, — сказал Ханс. — Предлагаю Ханса Линдстрёма! — выкрикнул Стюре и сел на один из стульев впереди. — Поддерживаю! — отозвался Стен и сел рядом. — Есть другие предложения? — спросил Ханс. Никто не успел и рта раскрыть, как Стюре снова выкрикнул: — Подведем черту! — Поддерживаю! — сказал Стен. — Так будем считать, что вы доверили мне вести собрание? — спросил Ханс. — Да! — в один голос ответили Стен и Стюре. Справедливости ради следует добавить, что было еще несколько голосов в поддержку этой кандидатуры, — Ладно, — сказал Ханс. — Да, поскольку здесь присутствует полиция, может быть... Стефан вздохнул и подумал, что время остановилось навсегда. Ему было не по себе. Наверное, оттого, что в помещении было жарко и душно. Ему хотелось домой. Во всяком случае, надо вовремя попасть к кино. Он знал, что в Нюхеме проживает около тысячи человек круглым счетом. И только одиннадцать — вместе с ними тремя четырнадцать — пришли на собрание. Это говорит об отсутствии горячего интереса к данному вопросу. Сообщение Ханса обо всем, что происходит в Нюхеме, он слушал вполуха. Избиения, изнасилования, кражи со взломом, ограбления. Он отдавал себе отчет в том, что положение весьма прискорбное, но не склонен был согласиться, что во всем виновата полиция. Он слышал, как Стюре Магнуссон рассуждал о проживающих в Нюхеме нежелательных элементах, которые чинят безобразия и создают проблемы для честных граждан. — У нас живут иностранцы, которые находятся в Швеции уже бог знает сколько лет и не удосужились даже научиться говорить по-шведски, чтобы можно было хоть понять, что они бормочут! — возмущался Стюре. — И этот народ будет осенью голосовать на выборах в муниципалитет... Впрочем, к нашему вопросу это не относится... Дело вовсе не в иммигрантах, думал Стефан. Тяжкие преступления совершают не они, а шведские граждане. Конечно, случались драки среди югославов и среди финнов. И несколько схваченных спекулянтов оказались арабами. Но в конечном счете проблема возникла не из-за иностранцев. И не из-за их детей. Ханс рассказал, как избили его сына. И как полиция не пожелала приехать. Вот тут в дверях и появился Фриц Стур.