– Хорошего понемножку, – я выдернула шнур из телефонной базы. Навынос «Флип Сайд» еду не продавал, так что можно было не опасаться, что мы потеряем несколько заказов. Мы с Ли вернулись к работе, но мысленно я то и дело возвращалась к этим навязчивым звонкам. Как только появилась такая возможность, я оставила Ли и Сиенну в зале одних, а сама отправилась в укрытие своего кабинета. Я сразу же зашла в интернет и принялась за проверку записанного в блокноте номера. Когда на экране возникло имя Иды Уинклер, я ни капли не удивилась. Судя по всему, она решила как следует взяться за нашу закусочную, так что я решила, что стоит обновить телефонный тариф – чтобы был определитель номера и можно было блокировать нежелательных абонентов. Меня вновь охватило раздражение. Почему вдруг из-за Иды я должна тратить деньги на камеры слежения и менять телефонный тариф? Поразительно, как много неприятностей может создать всего лишь одна женщина. Но зато сейчас у меня есть хоть что-то, с чем я могу прийти к шерифу Джорджсону. Конечно, телефонные звонки не доказывают, что это она разрисовала окна, но, может, Джорджсон хотя бы сможет провести с ней воспитательную беседу. Не знаю, правда, поможет это или нет, но Ли права – что-то делать надо. Я бросила взгляд на свой мобильный – почти два часа дня, так что я отправилась в зал помогать Ли и Сиенне убирать со столов. Наши последние посетители уже уходили, а на улице их ждал ясный солнечный день. – Жарко там, – сказала Ли, когда я перевернула табличку надписью «закрыто» наружу. – Да, жарко, – согласилась я, постояв немного у прозрачной двери и наслаждаясь видом океана. В закусочной было прохладно – работал кондиционер, но от асфальта шел жар, воздух над ним как будто плавился и немного подрагивал, солнце сильно припекало: на полуострове наступил период аномальной жары. Мне хотелось пойти на пляж и позагорать, но для начала нужно разобраться с оставшимися делами в «Флип Сайде». Через пару минут я попрощалась с собравшимися домой Ли и Сиенной, а сама следующий час провела за уборкой, приведя зал в первозданное состояние и подготовив его к завтрашнему дню. Закончив, я встала возле кассы и обвела закусочную взглядом. Летом огонь в камине у нас не горел, вместо этого там стоял пышный букет свежих цветов, создававший такое же радостное настроение, как и пляшущие языки пламени. Балки из темного дерева ярко выделялись на фоне белого потолка, и в любое время года закусочная выглядела симпатично и уютно. Я собрала несколько осыпавшихся из букета разноцветных лепестков, забрала выручку из кассы и отложила необходимую сумму в сейф в кабинете – на завтра. К этому времени Томми уже отправился домой, а Иван заканчивал убирать на кухне. Я попрощалась с нашим поваром и пешком отправилась в банк. Не прошло и нескольких минут, как на улице мне стало жарко. В закусочной в джинсах я чувствовала себя прекрасно, а вот на улице было совсем по-другому. К счастью, в банке тоже работал кондиционер, так что я сумела ненадолго скрыться от уличного зноя. Вновь оказавшись на солнцепеке, я пошла по Мейн-Стрит. Добравшись до середины квартала, притормозила возле антикварного магазина. Перебравшись в Уайлдвуд-Ков, я успела уже несколько раз побывать в этой лавке. В один из визитов купила прекрасное старинное зеркало, которое теперь стоит у меня в спальне, но чаще я заходила, чтобы просто посмотреть, что у них есть хорошего. Я постояла возле магазина: с одной стороны, хотелось добраться до дома, а потом – на пляж, искупаться в океане, но поразмышляв еще мгновение, я зашла в магазин. – День добрый, Марли, – поприветствовал меня хозяин, чья лысеющая голова высунулась над полкой с фарфоровыми блюдами и статуэтками. Я улыбнулась в ответ: – Как дела, мистер Горски? – Все хорошо, спасибо. Он вышел из-за шкафа, поправляя круглые очки. – Чем могу быть полезен? – Да я так, зашла просто посмотреть. Мужчина кивнул, и тут зазвонил телефон. – Если что – обращайся, – сказал он. Я пообещала, что непременно позову его, если возникнет необходимость, и он поспешил подойти к телефону. Я медленно прошлась туда-сюда между полками, разглядывая выставленные антикварные вещицы. И хотя я бывала здесь и раньше, каждый раз находилось что-то новенькое. Оказавшись в конце второго ряда полок, я остановилась, чтобы получше рассмотреть несколько ламп без абажуров, расположившихся под самым потолком. Как-то раз, разбирая одну из комнат в унаследованном мною от Джимми викторианском доме, я наткнулась на великолепный плафон. Дальнейшие поиски, однако, успехом не увенчались: саму лампу я так и не нашла. Я осторожно сняла одну из ламп с полки и рассмотрела ее поближе. Затем взглянула на бирку с ценой. Оказалось, что мистер Горски просил за эту лампу совсем немного, и мне показалось, что она бы прекрасно подошла к моему плафону. Судя по всему, и лампа, и плафон относились примерно к одной и той же эпохе, и темная бронза прекрасно подойдет к стеклянному плафону. Я купила лампу, вышла из магазина и, покинув Мейн-стрит, оказалась на Уайлдвуд-роуд, которая, повторяя линию побережья, вела на окраину нашего городка. Когда я добралась до дома, мне ужасно хотелось сделать глоток чего-нибудь холодного, а еще искупаться в океане. Огромные ели, растущие по краю дороги, прятали меня в своей тени, но вскоре, выйдя на гравийную дорожку, ведущую к бело-голубому дому, я вновь оказалась на солнце. На миг забыв обо всех неудобствах, вызванных погодой, я улыбнулась, глядя на свое жилище. И башенка, и резные наличники, крылечки – у главного и у заднего входа – во всем чувствовался характер. До сих пор я все еще не могла поверить, что этот дом – мой, и уже в который раз я мысленно поблагодарила Джимми за такое наследство. На окне восседал рыжий кот Оладушек. Улыбка моя стала еще шире. Оладушек – отличный парень, и жить с ним под одной крышей – одно удовольствие. Я почти добралась до крыльца, как вдруг заметила орлана, низко парившего над океаном. Оставив сумку и лампу на крыльце, я направилась к пляжу, выход к которому был с той стороны дома, – хотелось получше рассмотреть эту великолепную птицу. Я забралась на бревно и, прикрыв глаза рукой, чтобы не слепило солнце, наблюдала за орланом, который кружил над поверхностью воды, а затем направился вглубь полуострова. Когда это удивительное создание скрылось за елями, я заметила знакомую фигуру, идущую по пляжу. – Патриша! – позвала я. Темноволосая женщина остановилась и повернулась в мою сторону. Увидев меня, она улыбнулась, помахала и направилась ко мне. Я спрыгнула с выгоревшего под солнцем бревна и пошла ей навстречу. – Привет, Марли, – поздоровалась Патриша. – Ты с работы? – Да, – ответила я. – Собираюсь искупаться, – я поглядела на океан, ярко блестевший на солнце. – Жарко сегодня, да? Но все же хорошо. Я согласилась с Патришей, а затем спросила: – Вы не будете продавать свои деревянные поделки на ярмарке в выходные? Было бы здорово увидеть там ваши работы. Патриша – мама Сиенны – увлекалась резьбой по дереву: у нее выходили замечательные фигурки животных. Я видела парочку на полках в ее гостинице, которая располагалась через три дома от моего. – Буду, – ответила Патриша. – Но тебе я свои поделки могу и так показать, когда захочешь. – Я собираюсь заглянуть на ярмарку, так что увидимся там. Если вдруг не получится, то ловлю на слове – обязательно зайду посмотреть. Мы перекинулись еще парой фраз, но затем, когда стало ясно, что и в джинсах и футболке я вот-вот расплавлюсь от жары, мы распрощались. Я собрала свои кудрявые волосы в пучок и направилась к главному входу. Добравшись до ступенек, ведущих на крыльцо, на секунду остановилась, не веря своим глазам. Моя сумка лежала на месте, а вот лампа, которую я оставила рядом, пропала. Я резко развернулась и оглядела участок: за елями заметила едва уловимое движение. Не раздумывая, я бегом бросилась к деревьям. Нырнув под ветки, я стала пробираться к дороге – да так, что кеды взрывали землю, усыпанную сухими иголками. Выбравшись на проезжую часть, я внезапно остановилась: стоявшая на обочине коричневая машина с характерным звуком колес резко сорвалась с места и уехала. Было все так же жарко, и я тяжело дышала. И к тому же случившееся меня страшно разозлило. Я смотрела вслед машине, скрывшейся за ближайшим поворотом к городу. Без сомнений, тот, кто сидел за рулем, и утащил мою лампу. И судя по тому, что я успела разглядеть, это была Ида Уинклер. Глава 3 Доложив о произошедшем шерифу, я бросилась в спальню, где наконец переоделась в шорты и майку, а затем заколола свои темные волосы заколкой. Сразу же стало гораздо прохладней, но при мысли об Иде Уинклер и о том, что она учинила, меня вновь бросало в жар. В спальню пришел Оладушек и потерся о мои голые ноги. Он мурлыкал и урчал. Я взяла кота на руки, и гнев мой стал понемногу сходить на нет. Оладушек замурчал еще сильнее и начал тереться мордочкой о мой подбородок: – Я тоже рада тебя видеть, – сказала ему. Я спрятала лицо в его шерсти, прислушиваясь к мурлыканью, а затем опустила его на пол. – Спасибо тебе, приятель. Я почти успокоилась. Оладушек поглядел на меня снизу вверх, а затем удалился из комнаты. Я пошла за ним следом, а когда спустилась на первый этаж, к дому подъехала полицейская машина. С помощником шерифа Кайлом Рутовски мы встретились на крыльце, где я и рассказала ему, что произошло. – Уверена, это Ида Уинклер, – добавила я, закончив свой рассказ на том, что вор поспешно скрылся на машине. – И в «Флип Сайде» тоже наверняка она постаралась. – Те надписи на окнах? – уточнил Рутовски. Я кивнула: – И еще телефонные звонки, сегодня утром в закусочную постоянно звонили. Я узнала, с какого номера нам названивали, и это ее номер. – Насколько я понимаю, доказательств, что миссис Уинклер как-то связана с этими эпизодами, нет. – С тем, что произошло в закусочной, – нет. Но я уверена, что сейчас за рулем той машины сидела именно она. – Вы не запомнили номер машины? С большим удовольствием я по памяти продиктовала нужные цифры и буквы. Наконец у меня были хоть какие-то реальные доказательства против Иды. И если полиция установит, что машина принадлежит Иде, то, учитывая, что именно ее я видела в водительском кресле, получится, что она была рядом с местом преступления. И хотя арестовать ее не выйдет, может, шерифу удастся на нее как-то повлиять. Правда, есть вероятность, что и это не поможет, но я верила в лучшее. Рутовски пообещал все выяснить и уехал. Я же опустилась на ступеньки и призадумалась. Если полиция не арестует Иду или хотя бы не припугнет, то даже не знаю, что буду делать. Краска на окнах, звонки, мелкие кражи – как-то чересчур. Вряд ли ей удастся свести работу «Флип Сайда» на нет, но настроение из-за нее у меня точно портится. Плохо, конечно, что я так легко ей поддаюсь. Кажется, гнев начинал возвращаться. Я все сидела на ступеньках, когда к дому подъехал серебристый пикап. Водитель начал парковаться, и я поднялась на ноги, забыв про раздражение и начав широко улыбаться. Из машины выбрался мой молодой человек – Бретт Коллинз, и я поспешила ему навстречу. Не сказав ни слова, я поднялась на цыпочки и поцеловала его. Как только наши губы встретились, я сразу же обо всем забыла. Он притянул меня поближе, и я крепко его обняла. Через пару секунд мы разомкнули объятия, и я поняла, что напряжение, сковывавшее мои мышцы, прошло, а улыбаться я стала еще шире. – Ого, – сказал Бретт, усмехнувшись. – Вот это приветствие так приветствие. Я убрала с его лба выбившийся светлый локон и посмотрела в его глаза – ясные и голубые, как летнее небо над нашими головами. – Рада тебя видеть. – Я тоже. Я отметила, что Бретт был за рулем своего пикапа, а не грузовика, на котором он ездил, когда работал. – С делами на сегодня все? – догадалась я. – Ага, – ответил Бретт. Руки его лежали у меня на талии. – Я думал, может, проведем вечер вместе.