Не может быть. Это какая-то ошибка. – Это просто ошибка, – сказал я куда-то в направлении вычурного стола. Послышался яростный скрип каблуков. Впервые с начала разговора Диодато посмотрел прямо мне в глаза. Раньше он выглядел раздражённым, полным едва сдерживаемого отвращения, – словно уставшим от людей. Теперь в чертах его лица проявилось новое, неизвестное чувство. – Ошибка? Вот так просто? – Да, господин Диодато. Результаты моего анализа никак не сходились со статистикой Министерств. Значит, я ошибся. – Комиссию удовлетворили Ваши результаты. – Я не знаю и не могу знать их мотивов, – с каждым сказанным словом я всё больше и больше укреплялся в своём решении. – Может быть, они сочли, что сам ход мысли достоин оценки независимо от результата. – Очень смелое заявление. Мне бы Вашу уверенность в себе, господин Кавиани. На лицо Диодато выползла усмешка, та особая гримаса сорта: «Я издеваюсь, и я знаю, что ты это знаешь». – Значит, Вы настаиваете на том, – продолжил он, – что все Ваши вычисления не имеют никакого реального смысла? Никакой прикладной пользы? – Может быть, только как теоретическое упражнение. Разве от выпускников, только прошедших Финальную Сборку, требуется решать существующие проблемы? Это работа Министерств. Только теперь я смог разглядеть сквозь полутьму кабинета, что за чувство никак не мог скрыть Диодато. Удивление, смешанное с разочарованием. Почему-то эти эмоции показались хорошим признаком; словно я иду в верном направлении. Значит, нужно продолжать. – Машины Любви и Благодати не ошибаются. Они больше нас, умнее нас, чище и добродетельнее нас. Ошибки – удел слабых духом белковых… – Не нужно читать мне проповеди, господин Кавиани. Ваше смирение пред ликом Машин похвально, но это соревнование в благочестии Вам не выиграть. Внезапно чиновник хлопнул в ладоши. Я не вздрогнул только потому, что и без того находился на грани паники. На испуг уже не хватило сил. – Что ж, молодой человек, – Диодато отвернулся обратно к экрану, – кажется, Вы пришли не в то Министерство. На негнущихся ногах я развернулся к двери и слегка отстранённо, оглушённо удивился, не увидев там конвоя кланков с чёрным мешком. – Сержант Драйден проводит Вас в более подобающее Вам место, – донёсся от стола негромкий голос. Ах да. На бедного Джосайю даже не будут тратить целый конвой. Воздух на улице ничем не отличается от кондиционированной атмосферы помещений – та же температура, та же влажность, те же самые раструбы оксидизаторов. Но, вывалившись за двери Министерства Демографии, я вдохнул воображаемую свежесть полной грудью. Лучше надышаться, пока ещё могу. Что я сделал не так? Что я не так сказал? Я проявил почтение к Машинам, даже сам Диодато отметил моё смирение. Может быть, даже правильных слов иногда недостаточно. Пока я варился в мутной смеси охвативших меня чувств, сержант, не сбавляя шага, решительно двинулся через всю площадь. Совсем в другую сторону от Храма Нежной Смерти. Я тупо переставлял ватные ноги, уставившись в обтянутую чёрной тканью спину. Не нужно было вычислять траекторию движения кланка, чтобы понять, куда он меня ведёт, – прямая линия шла от Министерства Демографии и упиралась в другой Столп. Снова никакой вывески – только узкий лайтбокс прямо над входом. Сегодня, как и вчера, передают отличную погоду. Солнце и Небо… Такие чистые, такие нереальные, такие недосягаемые. Внутри этот Столп ничем не отличался от Министерства Демографии – точная копия, брат-близнец, отражение в зеркале. Все различия оказались в мелочах. Привычный зеленоватый оттенок биолюминофора смешивался с красными фильтрами, натянутыми на лампы, и создавал внезапный тёплый оттенок: жёлтый по центру фойе, коричневый по углам, где сгущались тени. Этот странный и непривычный свет отражался в полированных подтёках абстрактных скульптур, превращая их в слитки чистого золота. Словно само Солнце заглянуло в Столп откуда-то издалека, с самого верха, сквозь купол, сквозь пепел старого мира. Это ложь. Обман, фальшивка. Но до чего же приятно обманываться. Идти в этот раз пришлось недолго – числа на дверях кабинетов не успели добраться до тысячи. Сержант Драйден проделал привычный ритуал осторожного постукивания и ожидания, после чего отступил в сторону. Снова почти пустой кабинет – как будто чиновникам запрещалось иметь мебель. Но на этот раз света было предостаточно. Я уставился в окно-экран кабинета, потеряв дар речи. Архивная запись окна затягивала в себя, как бездонный колодец: бесконечные волны уходили к горизонту, такому далёкому, что хотелось кричать от ужаса. Где-то там, далеко, они сливались с Небом старого мира, абсурдно, невозможно ярким и чистым. – Это… Это океан? – кажется, я сказал это вслух. – Что? Нет. Это пустыня. Под окном, посреди кабинета, массивно лежал огромный стол из бетона – лежал, потому что стоять такая чудовищная масса неспособна. Неизвестный создатель пытался создать ощущение камня, может быть, природной скалы. Но получилось у него сотворить только рухнувший обелиск – словно еретическая насмешка над незыблемостью Столпов. Из-за стола показался небольшой человек. С неожиданной скоростью он метнулся ко мне; я не успел даже разглядеть лица, как он уже сжимал мою руку в приветственном рукопожатии. – Джосайя Кавиани, добро, добро пожаловать в Министерство Социального Метаболизма!.. Теперь и у тебя есть право называться, как мы тут любим говорить, метаболитом, ха-ха, – с этими словами странный чиновник затряс мою руку; облачко чёрных, курчавых волос на его голове затряслось в такт, словно соглашаясь с его словами. – Я ведь могу называть тебя Джозом, верно? – Это моё детское имя… – Отлично, именно это мне и нужно. Я Гален. Гален Сулайман и прочая, и прочая, – он нетерпеливо покрутил рукой в воздухе. – Но для тебя просто Гален. Твой начальник, а заодно начальник отдела экономической симуляции. Мозг наконец достучался до моего сознания и теперь нетерпеливо подсовывал ему новую информацию. Мне предлагают работу. Нет, кажется, меня уже взяли на работу. Я прочистил горло, пытаясь подобрать вежливые слова. – Но… Я ничего не понимаю в экономике. Я математик. – Во-первых, экономика и есть математика, – Гален прищурился в хитрой усмешке, из-за чего его узкие глаза окончательно превратились в щёлочки, – а, во-вторых, ты ведь уже был у Диодато, верно? – Да… Да, я пришёл прямо от него. – Ты ведь не хочешь вернуться к нему, верно? В глазах Галена показалась тень сочувствия; но в его словах прозвучала неприкрытая угроза. Некоторое время я стоял молча, поражаясь собственному глупому упрямству. Как будто мозг застрял где-то в начале дня и теперь по инерции пытался двигаться по пустым улицам Города, не обращая внимания на круто изменившуюся жизнь. Неужели я настолько отупел после всех этих бесцельных прогулок, всех этих медленно и мучительно убитых дней? – Нет, я не хочу к нему вернуться, – твёрдо сказал я. Гален внезапно успокоился. Он медленно вернулся обратно за стол, скрывшись за ним почти полностью – только пружинистый пучок волос предательски выдавал место, в котором стояло кресло. – Видел твои расчёты. И твою директорию, – раздалось из-за стола. На этот раз я сумел сохранить спокойствие. – Да, я… – Ты ведь не ошибся, верно? В кабинете повисла тишина. Откуда-то издалека, из-за той стороны бетонного монстра, блеснул внимательный и острый взгляд. Истовая вера и смирение не помогли в прошлый раз. Помогут ли они сейчас? Будет ли у меня третий, четвёртый шанс? Если не сработала единственно правильная линия поведения… Главкон их побери, чего они от меня хотят? – Нет, – медленно ответил я, – нет, не ошибся. – Спасибо, что не соврал. Я лично всё проверил. Диодато лично всё проверил. Хотя, конечно, он сохранил это в тайне. – Видимо, не такая уж это и тайна. – Да, ну, он вызвал тебя к себе… Нетрудно догадаться. Раздался протяжный скрип кресла. Над столом показалось лицо Галена – чуть смуглое, с вечно прищуренными глазами и впалыми щеками. Теперь на нём не было и тени улыбки. – Джоз, если верить твоим расчётам, мы должны умереть. – Нет, вовсе нет!.. – я попытался издать смешок, но вышел только нервный всхлип. – Просто… Если верить расчётам, мы должны были исчерпать все ресурсы. Вода, кислород для дыхания и промышленности, субстрат для синтеза пищи и биополимеров… Числа не сходятся, вот и всё. Просто числа. – Для Города исчерпание ресурсов и есть смерть. Ты сам об этом написал. Замкнутая э-ко-сис-те-ма. Последние слова он проговорил, словно смакуя каждый слог. Я не нашёлся, что ответить.