Мередит была женщиной, которая добивалась и которую добивались, которой никто не сказал «нет», которая взяла на себя инициативу и пригласила Анну выпить виски, а затем сделала первый шаг. Она всегда получала то, что хотела. Для Анны жена была великим сексуальным учителем, научившим ее всему, что она знала. Суть секса заключалась не только в том, чтобы заниматься им. Важно было знать, что она может вызывать у других сексуальное желание. Секс был связан с тем, кем она была и кем должна была быть. Секс имел разное значение для Анны и Мередит, и казалось, что эти различия невозможно примирить. Парная терапия. Индивидуальная терапия. Психотерапевты поддержали Анну, принимавшую тестостерон, и посоветовали ей работать усерднее, чтобы достичь уровня желания другого человека, хотя она потратила на это всю свою жизнь и «испытала столько боли и вреда». Эти двое решили попробовать открытые отношения, но Мередит испугалась, когда Анна начала встречаться с близким другом. Анна поняла, что она не свободна делать то, что действительно хочет, а именно: не заниматься сексом для развлечения, а любить других людей. Вскоре они стали спать в разных комнатах. Наконец, однажды Анна, просматривая почту, нашла уведомление о новом банковском счете, который открыла Мередит. Она подумала: «Боже мой, что происходит? Мередит сказала, что больше не хочет этих отношений. * * * «Я бы осталась с ней, – говорит Анна. – Я не люблю говорить это о себе, но я бы осталась. Вот так я устроена. Я бы продолжала тратить усилия на то, чтобы быть вместе». Но Мередит ушла. После развода, в разгар кризиса Анна стала искать ответы в интернете. Была ли она бигендером? Кем она была, существовало ли вообще для нее подходящее слово? Что для нее означало низкое сексуальное желание? Во время одного из таких поисков она нашла AVEN, читала и плакала. «Это было похоже на своеобразный переход от этого странного опыта, того, что я странная и сломленная в этом мире, к мысли, что я могу чем-то конструктивно поделиться с другими людьми, – говорит она. – Я страдала, так как мне приходилось все это время быть одной, не имея имени, личности, сообщества. Я испытывала чувство потерянности». Обнаружение асексуальности было смешано с исследованием гендера. Анна стала носить дома юбки. Она начала принимать эстроген, и это заставило ее почувствовать себя спокойной и умиротворенной, наконец ей стало комфортно в своем теле. Анна посмотрела в зеркало, увидела зародыши груди и приняла решение двигаться вперед, попросить полную дозу эстрогена и сказать: «О, это я, вот кто я». Развод оказался для нее импульсом, а самопознание – неожиданным подарком. Может быть, Анна обрела бы себя без развода. Вероятно, она могла бы утвердить новую личность в своем браке. Но она в этом сомневается. Чтобы осуществить смену ориентации, потребовалась целая жизнь. В Юте полвека назад никто не был открыто асом или трансгендером. Все эти годы борьбы прошли задолго до того, как Анна узнала о возможности перехода, и до того, как появился AVEN. Многие из этих вопросов возникают с давних пор. Сейчас, на новом жизненном этапе, интересы Анны в чем-то отличаются от проблем более молодых асов, но схожи в том, что она тоже все еще пытается понять, что значат для нее романтика, любовь и секс. Она отошла от того, что мир выбрал для нее, даже когда в результате оказалась на неудобной, неисследованной территории. «Я все еще озадачена. У меня так много серьезных вопросов», – говорит она, подразумевая вопросы о своем новом теле и о том, как оно может повлиять на ее желание. Когда она начала изменять свой гендер, все говорили, что ее асексуальность исчезнет в процессе преобразования или после операции. «Люди действительно хотят, чтобы я нашла путь к сексуальности, и они пытаются использовать мою гендерную идентичность для достижения этой цели», – говорит она. Не признавая асексуальность как норму, те, кто любит ее, были обеспокоены ее асексуальностью больше, чем тем, что она трансгендер. «Я действительно оставалась открытой для этих изменений, – добавляет Анна, – и я все еще пытаюсь, потому что мне нужны некоторые аспекты сексуальности, но нет, все примерно так же, как было». Романтик она или аромантик – это Анна тоже еще не выяснила. Сейчас с Анной живет «влюбленный друг», и это, по ее словам, самое замечательное, просто мечта. Отношения полны энергии и глубины, и иногда Анна спрашивает себя, сексуальные или романтичные ли они, а затем решает, что нет, возможно нет. «Я не могу этого понять, – говорит мне Анна. – Но кроме того, я все больше и больше осознаю, что и не хочу понимать, и не заставляю себя разбираться в этом. Нет жестких рамок, но я потратила всю свою жизнь, позволяя другим определять их и пытаясь в них вписаться». Лучше принимать вопросы, не требуя ответов, просто жить здесь и сейчас, не ставя себе никаких ограничений. Глава 11. Куда мы идем, где мы были? «ВОТ СПИСОК ВЕЩЕЙ, которые мне нравятся больше, чем секс, – перечисляет поэт и ученый Кэмерон Оукворд-Рич в своем стихотворении «Манифест ханжи», – читать, лежать на спине, уставившись на потолок […] дешевый виски, езда на велосипеде вдали от вечеринок»[211]. Как насчет радости от всего этого? А как насчет удовольствия и полноты жизни, которые можно получить без секса – не как утешительный приз, а как равный или даже более ценный? Активисты-асы хотят построить мир, в котором каждый сможет найти ответы на эти вопросы. Мы хотим расширить представление о том, как может выглядеть удовольствие. Если асексуальность – которая часто концептуализируется как недостаток – является отрицательным пространством, мы должны учитывать, что отрицательное пространство может быть чем-то большим, чем отсутствие, большим, чем просто отказ от секса. Это может быть изображение само по себе, оптическая иллюзия, когда картинка переворачивается вперед и назад. Два лица или ваза. Пингвин или человек с волосами. Женское лицо или мужчина, играющий на саксофоне. Опыт асов не ограничивается рамками конструкций, связанных с обязательной сексуальностью. Он также может раскрыть или, по крайней мере, дать разрешение принять другие формы эротики и другой образ жизни, которые могут приносить не меньше удовлетворения. Специалист по гендерным исследованиям Эла Пшибило, показавшая мне стихотворение Оукворд-Рича, использовала его в своей книге «Асексуальная эротика», академическом исследовании близости за пределами плотской жизни. Слово «эротический» сегодня можно заменить словом «сексуальный», но так было не всегда. В «Симпозиуме» Платона «эрос проявляется как любовь к добру, стремление к бессмертию – мифологически-духовный план, соприкасающийся с сексуальностью, но не связанный с ней», – пишет Пшибило. Именно благодаря работе Фрейда эротическое стало связанным с сексуальным, но сам Фрейд признал, и другие ученые подтверждают, что «нелегко решить, что входит в понятие „сексуальное“»[212]. Точку зрения, противоположную идее Фрейда, предлагает Пшибило (и я, и многие другие), а также Одре Лорд. В книге «Использование эротики: эротика как сила» Лорд определяет эротизм как «разделение радости: физической, эмоциональной, психической или интеллектуальной». Эротика – это внутренний ресурс, жизненная сила. Это сила, которая заставляет нас быть ближе друг к другу, которая «образует мост между участниками, способный стать основой для понимания многого из того, в чем они не согласны друг с другом, и уменьшающий угрозу их разобщения»[213]. Эта энергия – связи, творческой реализации и самовыражения – не ограничивается сферой сексуальности, даже несмотря на то, что «нас учат отделять эротические потребности от самых важных областей нашей жизни, кроме секса»[214]. Это чувство, которое может проникнуть во многие сферы жизни. Такое определение эротики как глубокой силы, превосходящей сексуальную, имеет решающее значение для мировоззрения асов, и стихотворение Оукворд-Рича – мощный способ вернуть эту иную форму эроса. Предложенный автором список «вещей, которые мне нравятся больше, чем секс», знаком многим асам. Фишка в том, что нам не стыдно заниматься другими делами. Это манифест, а не извинения. Джеймс, программист из Сиэтла, к признанию этой возможности пришел не сразу. Поначалу осознание собственной асексуальности вызвало глубокое чувство потери. «Я чувствовал, что существует довольно важная часть человеческого бытия, которую я действительно не понимаю и в которой не хочу участвовать, – говорит он. – Я хочу жить полной жизнью, поэтому интуитивно выбираю самый простой способ – быть „нормальным“». Он увидел большой пробел, который ему нужно заполнить. «Люди считают, что секс занимает центральное место, и это заставило меня задуматься: „Могу ли я воспринимать что-нибудь так же, как аллосексуалы воспринимают секс?“ – говорит он. – „Что это может быть“». Один из способов ощутить полноту жизни – кулинария. Джеймс берет рецепт и усовершенствует его. Так, он снова и снова готовит шведские фрикадельки, пока не получает «идеальный вариант». Способность проявлять творческий подход и заполнять этот пробел, чтобы по-прежнему жить той жизнью, которая ему нравится, помогла Джеймсу меньше придавать значения «нормальности». Три года назад он, возможно, предпочел бы быть аллосексуалом, если бы у него был выбор. Сегодня он бы не сделал такой выбор. Писательница Джули Сондра Декер предлагает иную точку зрения. «Я отдаю предпочтение другим вещам в моей жизни – я творческая, активная и связана со своим сообществом, – но это не реакция на „отказ от секса“», – говорит она. Ее жизнь всегда была полноценной. Когда авторы-алло просят у Джули совета по созданию персонажей-асов, она предупреждает их, чтобы они не описывали героя «как «типичного» человека, но без секса». Асы – это не пазл с отсутствующим кусочком. У каждого свой полный пазл. Отличие может быть плюсом, а не минусом. У асов меньше драм и больше свободы от социальных норм в отношениях. Они могут сосредоточиться на других желаниях, не отвлекаясь на сексуальность, нарушать сценарии, выбирать свое собственное приключение и ценности. Зи Миллер, транс-мужчина из Флориды, шутит, что, хотя он и упускает часть жизни, которую многие считают крайне важной, зато, в отличие от остальных, ему не приходится тратить время на беспокойство о том, интересуются ли другие им с сексуальными или романтическими намерениями. Другой Зи – Зи Гриффье из Колорадо – говорит, что асексуальность дала им пожизненный «чит-код». Примерно то же сказали друзья Хантера, когда узнали, как легко ему противостоять похоти. Сказать так – это инверсия распространенной жалобы на то, что нам не хватает специальных знаний. «Асексуальность – это просто другой способ увидеть, на каких условиях мы хотим быть вместе. Это способ честно сказать о том, какими мы видим друг друга и как смотрим на отношения», – говорит Зи. Не зная об асексуальности, Зи действительно беспокоился по поводу романтики и сохранения отношений. Теперь он смог завязать более тесную дружбу, не обремененную ожиданием секса. Путь к асексуальности заставил его отвергнуть идею о том, что два близких человека должны встречаться и обязательно заниматься сексом, как будто это лучший способ общения. Асексуальность предлагала возможность других типов близости, стимулировала воображение и волю, необходимые для того, чтобы строить жизнь на собственных условиях. * * * Асексуальность может предоставить эти новые мощные перспективы, но она имеет ограниченную силу, когда скрыта. Изучение и принятие асексуальности могут все изменить, но мир не станет безопасным и позитивным местом для асов – или для кого-либо – до тех пор, пока не будет отменена сама принудительная сексуальность. Мы не пытаемся устранить принудительную сексуальность, дождавшись, пока все наверстают упущенное, и затем начав все сначала. Мы делаем это, борясь за структурные изменения. Борьба с принудительной сексуальностью подразумевает не то, что все должно быть десексуализировано, а скорее, что права другой стороны также должны быть поставлены в приоритет. Это означает, как пишет Кристина Гупта, исследователь Wake Forest, «бросить вызов незаслуженным привилегиям, которыми наделяют сексуальных людей и сексуальные отношения, и устранить дискриминацию относительно несексуальных людей и несексуальных отношений»[215]. Это означает противодействие фармацевтическим компаниям, которые продают лекарства для людей с низким либидо, называя их больными. Это также означает увеличение количества книг и фильмов с разнообразными персонажами и темами. Формирование у врачей представления о том, что отсутствие сексуального влечения не является болезнью (то же касается и эйблистских убеждений). Избавление от амато-нормативности в брачном праве. Асексуальность следует обсуждать в рамках полового воспитания, причем достаточно рассказывать, что никогда не испытывать сексуальное влечение – это нормально. И, наконец, точка зрения асов на согласие должна стать всеобщей. Активность асов выросла за последнее десятилетие. Первая Неделя осведомленности об асексуальности прошла в 2010 году и была организована активисткой из Сакраменто Сарой Бет Брукс. В свои двадцать лет, будучи помолвленной, Сара Бет осознавала, что не хочет заниматься сексом с женихом, и в этой ситуации ей пришлось пройти терапию и принимать гормоны для усиления полового влечения. Гормоны не работали. Однажды ночью, когда она искала в Google способы завершить свадебную церемонию без поцелуев («Может быть, мы могли бы стукнуться кулаками?»), она наткнулась на AVEN и не спала всю ночь, читая и плача. Это изменило ее жизнь. Сара Бет, обнаружившая в подростковом возрасте, что бисексуальна, уже была вовлечена в сообщество ЛГБТК+ и организовывала марши несогласных, выступая против калифорнийских законов о запрете гомосексуальных браков. Обращение к другим сексуальным меньшинствам казалось естественным продолжением этой деятельности. Предполагалось делиться ресурсами с асами, у которых не было ничего, кроме веб-сайта. Партнерство с другими сообществами ЛГБТК+, которые привлекали для консультаций различных экспертов и у которых бывали встречи офлайн, давало поддержку подросткам-асам. Сегодня Брайан Ланжевен, исполнительный директор некоммерческой организации Asexual Outreach, координирует национальную сеть местных общественных групп acов и аромантиков, а также предоставляет ресурсы и организовывает тренинги для школ и организаций ЛГБТК+. Ланжевен разработал «Руководство по инклюзии асексуалов для средних школ» – инструмент для учителей, специалистов по половому воспитанию и других сотрудников школы. Тем временем Себастьян Магуайр – помощник по законодательным вопросам члена городского совета Нью-Йорка Дэниела Дромма и один из немногих асексуалов в политике – помог принять закон, который добавляет асексуальность как защищенную категорию в городское законодательство о правах человека и включает ее в анкеты. Несмотря на этот прогресс, принудительная сексуальность не является общераспространенным термином, и предстоит еще много работы как внутри, так и за пределами сообщества. Сообщество асов должно быть более гостеприимным к цветным и инвалидам, а также ко всем, не являющимся «золотыми звездами». Разнообразие опыта асов – это большой плюс, а разнообразие других типов опыта и идентичности позволит дополнить опыт асов. Еще один способ помочь сообществу асов и тем, кто в него не входит, – обратиться к асам старшего поколения и задуматься о проблемах, с которыми они сталкиваются. Пожилые люди с большей вероятностью вообще не осознают свою асексуальность, и даже те, кто идентифицирует себя как асексуал, часто чувствуют, что не принадлежат ни к онлайн, ни к офлайн-группам. В мире «асексуальность рассматривается в биологическом смысле», – говорит Сара Бет, которая считает, что асы ждут того, что она называет «моментом Лаверны». По ее словам, асам нужен кто-то, кого люди уже знают и любят, чтобы отстаивать их интересы. Тогда активизм может выйти за рамки базового представления об асексуальности и работать над более амбициозными проектами по изменению общества на всеобщее благо. Пока что победы в основном являются единичными и личными. * * * Основателя AVEN Дэвида Джея, сколько он себя помнит, окружали дети. В возрасте двух лет, когда родилась его сестра, Дэвид еще не умел читать, поэтому он запоминал текст книг, которые ему читали взрослые, а затем «читал» их ей. Быть старшим из двенадцати кузенов с одной стороны и третьим по возрасту из двадцати четырех кузенов с другой означало, что в семейных мероприятиях он всегда заботился о «толпе младенцев». Однажды, вскоре после окончания колледжа, Дэвид ехал на общественном транспорте в районе залива Сан-Франциско и увидел рекламу услуг по усыновлению, доступных для квиров. Дэвид хотел иметь детей, но понятия не имел, как это осуществить. Трудно было представить старение и саму жизнь без них. Столь же трудно было представить, что они у него будут. Проблема заключалась не в том, как воспитать детей. Проблема заключалась в том, что Дэвид не знал, как завязать достаточно стабильные отношения, чтобы заниматься пожизненным проектом по воспитанию детей. Когда Дэвид был подростком и основал AVEN в начале 2000-х, его быстро заметили как мальчика с плаката и лицо асексуальности, и он долгое время служил примером для более молодых асов. Можно сказать, он был чем-то вроде наставника, помогающего прокладывать путь, – но все это время выстраивал свою собственную жизнь сам, без такого наставника. По мере того как он и сообщество асов становились старше, каждый новый этап приносил новые вопросы, на этот раз уже не об основах сексуального влечения, а о воспитании детей и семейной жизни. «В тот момент, – говорит Дэвид, вспоминая свою юность, – все мои отношения были романтическими и сексуальными». Многие друзья, обсуждавшие долгосрочное партнерство, быстро отказывались от таких планов, легко впадая в аматонормативный сценарий, который критикует Элизабет Брейк. Дэвид, считающий себя «несколько аромантичным», был, как он говорит, «очень хорошо осведомлен о том, что хочет иметь стабильные отношения, на которые мог бы положиться, и что его отношения функционально не были такими». И уж если создать долгосрочный союз было такой серьезной проблемой, то воспитание детей тем более казалось нереальным. Дэвид готов был стать единственным родителем и рассматривал варианты опеки или усыновления, но сначала хотел попробовать найти людей, с которыми можно было бы растить ребенка. * * * Когда в 2014 году друзья Дэвида Эйвери и Зик поженились, они попросили его сыграть роль, аналогичную роли чиновника. Дэвид познакомился с Эйвери, основательницей некоммерческой организации, на конференции по социальному влиянию четырьмя годами ранее. Оба были одержимы вопросом, как улучшить деятельность сообществ. Через нее Дэвид познакомился с Зиком, экспертом по энергетике и климатологии, который начал погружаться в общедоступные базы климатических данных для развлечения и оказался на переднем крае этой области. «Я чувствовал такое профессиональное и интеллектуальное единство с ними», – говорит Дэвид об этой вдумчивой паре. Хотя позднее Дэвид переехал в Нью-Йорк, эти трое оставались близки, и он несколько раз в год прилетал в гости к друзьям в Сан-Франциско. Во время одного визита в 2015 году Эйвери и Зик признались Дэвиду, что думают о создании семьи. «Мы действительно хотим, – сказали они ему, – чтобы и ты поучаствовал в этом». Это был нетрадиционный план: совместное проживание, совместное воспитание детей тремя взрослыми. Дэвид не состоял в браке с Эйвери и Зиком, но он стал частью их семьи – в том числе и по закону, потому что усыновление тремя родителями законно в Калифорнии. В январе 2017 года Эйвери узнала, что беременна. В мае того же года Дэвид вернулся в Калифорнию к Эйвери и Зику. Он посещал занятия для будущих родителей и находился в родильном отделении, когда в августе родилась Октавия, или, для краткости, Тави. Все четверо живут в красивом доме недалеко от парка Панхандл в Сан-Франциско, с пышным задним двором, засаженным растениями. Когда я приехала сюда в начале 2018 года, Дэвид показал мне коллекцию фотографий своей дочери, которые он сделал: по одной в месяц, где Тави в одной и той же позе позирует рядом с Корнелиусом, чучелом нарвала, которое ей подарили на день рождения. В семейной комнате Тави (которая называет Зика – «папа», а Дэвида – «папочка») ковыляет от Эйвери к Дэвиду, и он поднимает ее и сажает к себе на плечи. Конечно, жизнь Дэвида изменилась, но в целом отцовство оказалось для него проще, чем он ожидал. Эйвери, Зик и Дэвид делятся своими планами и проводят еженедельные собрания, которые Дэвид описывает как «20 процентов проверки и оценки друг друга и 80 процентов логистики», по вопросам приготовления пищи, ухода за ребенком и уборки. Удобно иметь третьего человека, берущего на себя заботу о воспитании ребенка, и четкое планирование позволяет распределить обязанности более равномерно, чем в случае с биологическими бинарными родителями, когда часто все сводится к гендерным ролям и не подлежит обсуждению. Теперь Дэвид часто слышит о людях, заинтересованных в альтернативном родительстве, потому что они одиноки, или поли, или хотят растить детей с кем-то, независимо от романтического или сексуального влечения. К нему обращаются и многие асы. «Есть много людей, испытывающих сильные чувства, но не видящих для них выхода, и много людей, мечтающих стать родителями, но не говорящих об этом, – рассказывает Дэвид. – Это ни в коем случае не новый разговор, но я думаю, что это новый разговор в нашем сообществе». Первые годы создания движения асов научили Дэвида ломать сценарии и разрушать основы. Всю свою жизнь, не имея возможности следовать общепринятым маршрутам, Дэвид учился быть креативным и находил другие варианты. Он хотел иметь партнера, но его не волновал секс. Он мечтал о детях, но не хотел традиционных отношений. В любом случае он преуспел в этом. * * * Адриенн Рич писала, что принудительная гетеросексуальность сделала лесбийские возможности невидимыми. В результате лесбийская идентичность стала «утонувшим континентом, который время от времени поднимается, но потом снова уходит под воду». Феминисткам потребуется мужество, чтобы усомниться в естественности гетеросексуальности, но Рич обещает, что награда будет велика: «Освобождение мышления, исследование новых путей, возможность нарушить еще одно великое молчание, новая ясность в личных отношениях»[216]. Это также награда за работу по освобождению асов, потому что все принудительное противоположно свободе. Освобождение аса – сложный процесс. Асексуальность не является политически прогрессивной по своей сути. Не каждый ас считает себя политически прогрессивным, но это не делает их асексуальность менее законной. Но цели движения асов прогрессивны, и потенциал больше, чем изображение асов в культуре, и важнее, чем попытка доказать, что, за исключением отношения к сексу, мы ничем не отличаемся от других людей. Как сказал активист Си Джей Чейзин, асы раздвигают границы. Если для асов нормально никогда не заниматься сексом, то это становится более приемлемым для всех, кто не является асом. Освобождение асов поможет и остальным. Это приводит к отказу от сексуальной и романтической нормальности в пользу заботы, полностью учитывающей сексуальную и романтическую этику. Значение секса всегда меняется, а история сексуальности сложна. Принудительная сексуальность и асексуальность менялись со временем; они могут и будут снова меняться. Цель, по крайней мере для меня, состоит в том, чтобы однажды и критерии DSM, и асексуальность как идентичность перестали быть обязательными. И мы сможем легко сказать «да», «нет» или «может быть» – сексуальности, романтическим отношениям – без принуждения, без дальнейших оправданий, без обращения за поддержкой к сообществу. И сексуальное разнообразие станет данностью, и социальные сценарии ослабнут; секс будет лишен норм и свергнут с пьедестала. Цель освобождения аса проста: это истинная сексуальная и романтическая свобода для всех. Общество, которое приветствует асов, не станет терпеть изнасилования, женоненавистничество, расизм, эйблизм, гомофобию и трансфобию, существующую иерархию романтики и дружбы, а также вынужденное согласие. Это общество, которое уважает выбор и подчеркивает удовольствие, которое можно найти повсюду в нашей жизни. Я считаю, что такое общество возможно. Благодарность