Сумма уникальных аккаунтов за неделю онлайн: 510 935 Так много… и так мало. Кто-то находится на кораблях, кто-то на Венере, а кто-то так и остался на Земле. Человечество топит горе в прогулках по виртуальному миру. Разворачиваюсь и прохаживаюсь. Манекен и кнопки отдаляются от меня — других признаков, что я вообще куда-то двигаюсь нет. Даже шаги здесь бесшумные. Я будто в вакууме. Даже дышать нет необходимости, ведь дыхание — тоже иллюзия. Тело инстинктивно дышит независимо от моих сознательных действий здесь. Я возвращаюсь и дотрагиваюсь до кнопки «Окей». А через миг уже сижу на диване в гостиной. Соня всё так же смотрит телевизор за столом. — Сонь, — тихо протягиваю я. Хочется что-то сказать, но я не знаю, что именно. — О, Костя! Привет! Она бросает на меня взгляд и вновь поворачивается к телевизору. Там идёт какая-то мелодрама. Молодые парень и девушка стоят на обзорной площадке Москвы-сити и любуются видом на столицу, который нарушают редкие небоскрёбы. Что я делаю? Зачем я здесь? Это очень странное чувство. Я всё ещё не могу забыть Соню, но теперь в моей голове сидит ещё и Лиза. И я не могу выкинуть из неё ни одну из них. Только вот Лиза жива. По телевизору камера облетает Москву. Парень обнимает девушку сзади, они шепчут друг другу всякий романтичный бред. Я видел этот фильм. Мы с Соней несколько раз его смотрели. Когда-то она любила такие фильмы. Они все как под копирку одинаковые, но этот я всё-таки распробовал благодаря финальному твисту. Сейчас они на пике своих отношений. Потом окажется, что он ей изменил, она даст ему пощёчину и уйдёт. Под грустный нью-фаст-панк нам покажут их безрадостную жизнь в разлуке, моральное перерождение главного героя и слезливое примирение. Они снова вместе, потом свадьба… Вот только кончится у них всё не очень хорошо. Окажется, что всё происходит у пацана в голове, а эта девушка — на самом деле, искусственный интеллект, с которым он чатится целыми днями. На самом деле, у неё нет ни голоса, ни внешности — но она разумна, и искренне влюблена в героя, а он самообманывается и плавно сходит с ума. А вот изменил он ей всё-таки с настоящим человеком, и тут у фильма появляется дополнительный акт. В его жизнь снова приходит она, настоящая девушка, и вытаскивает героя из его виртуального любовного сумасшествия. Мы с Соней смотрели этот фильм, наверное раз двадцать или тридцать. Тогда, когда ещё верили в любовь, но нам её уже не доставало. А теперь я разрываюсь между настоящей женщиной и виртуальной. Какая ирония. Как и герой фильма, я решил сделать правильный выбор. Но зачем-то пришёл сюда. Больше не хочу обманываться. Но всё ещё хочу поговорить. Мне хочется сказать Соне, много чего сказать. Рассказать о ситуации Вадима, получить благословение на то, чтобы строить новые отношения с Лизой. Но слова не лезут. Зря я сюда пришёл. Я ещё обязательно вернусь и поговорю с ней, но не сегодня. «Отключение». Может, это уже прогресс? Иллюзия рассыпалась окончательно, и я уже не могу принять её даже при всём желании. Я открываю глаза в кресле виртуальной реальности. Поворачиваю голову — Вадим всё ещё где-то там, в Homeland. А я остаюсь сидеть и думать. Не надо было так категорично с ним. В конце концов, что я знаю? Я не эксперт по квантовым компьютерам и искусственному интеллекту. Что, если Вадим говорит правду? Что, если этот его Артур не сумасшедший и не приколист, и Амальгама действительно здесь? А я просто скептик и плохой отец. Есть только один способ в этом разобраться: пойти в охрану. Когда Вадим вернулся от них, он даже слова не сказал, сразу подключился. Судя по всему, их ответ ему не понравился. Как я и предупреждал. Но что же именно они ему сказали? Я звоню в дверь второй каюты. Открывает высокий молодой человек с усталым лицом. — Да, — говорит он. Я ожидал какого-то более формального приёма, что он хотя бы назовёт звание и представится. Но кажется, он никогда и не работал в полиции, да и не хотел. Полицейского сразу видно, а это какой-то вялый и расхлябанный пацан, который здесь сидит будто из-под палки. Мне вспоминается диалог охранников, который я недавно слышал. Не он ли это про друга-зэка рассказывал? Впрочем, ладно. Кто я такой, чтобы людей вот так по внешнему виду судить? Надо поговорить, а там посмотрим. — Здравствуйте. Меня зовут Константин Павлович Крылов. К вам сегодня мой сын приходил. — Это который носится с Амальгамой? Мне не очень нравятся его тон и эта формулировка, но я удерживаюсь от резкого ответа. — Да, он. Разрешите пройти? Охранник обречённо вздыхает. — Проходите. Я захожу внутрь и встаю у входа. — Присаживайтесь, — говорит охранник, а сам открывает дверь, что находится прямиком за столом, и обращается к кому-то в другом помещении: — Стас, иди сюда. Тут опять с Амальгамой ходят. Пригодится твоя помощь. Охранник садится напротив меня, а из-за двери появляется Стас, молодой и сильный парень, и встаёт прямо у него за спиной. В лице Стаса особого ума тоже не заметно, и по-моему, он и был вторым собеседником в том самом разговоре. Зато его мускулатура заставляет чувствовать себя неуютно. Уж не для того ли его позвали, чтобы меня заломать в случае чего? — Мы вас слушаем. — Я так понимаю, мой сын рассказал вам про венерианского учёного и внедрение Амальгамы в Homeland. Хочу знать ваше мнение, это возможно? — Нет, — резко отвечает первый охранник. — А вы эксперты по искусственному интеллекту или по виртуальным реальностям? Откуда такая уверенность? — Мы эксперты по своей работе. К диалогу подключается Стас: — Как вас по имени-отчеству? — Константин Павлович. — Станислав Викторович, очень приятно. Константин Павлович, вы знаете, что когда всё произошло, в Екатеринбурге сформировалась шайка сумасшедших, провозгласивших себя движением «Ртуть»? А при всей своей внешней быдловатости, говорит-то он хорошо. Я отрицательно мотаю головой. — Они пытались устроить массовые беспорядки и искали способ разгерметизировать бункеры, — продолжает Стас. — Им нравилась идея гибели человечества. Так вот, их расстреляли. Но один из них, видимо, выжил. Недавно он пытался что-то сделать с сервером Афродиты. Уж не знаю, что он там делал, но насколько нам известно, всё обошлось. Сейчас он сидит в изоляторе и обдумывает свой поступок. — То есть у Амальгамы есть последователи, а вы считаете, что она не представляет опасности? — Это был единичный инцидент. Ртути больше нет. Но ваш сын так рьяно кричит об опасности, что я начинаю думать, что он тоже хочет устроить какие-то беспорядки. Может, тот сектант успел вашего сына обработать? — Вы хотите сказать, что мой сын — какой-то террорист? — Терроист и сектант, — Стас кивает. — У этих ребят был прямо культ Амальгамы, на грани религиозности. Я ничего не утверждаю, но и не исключаю такой вариант. Поймите, Амальгаму отключали люди, которые знали своё дело. Ей не позволили бы пробраться куда бы то ни было. Всё остальное — спекуляции. А если ещё какой-то фанатик решит что-то сделать с Афродитой, то да, у нас всё под контролем. В серверной круглосуточно дежурит десять человек. Надеюсь, это вас успокоит. — Вы делаете слишком сильные заявления, — отвечаю я. — Мой сын — приличный ребёнок. Он не какой-нибудь… наркоман или бандит. — Это предположения, а не заявления, — вмешивается первый охранник. — И знаете, в такие истории чаще впутываются приличные дети. У наркоманов и бандитов обычно другие интересы. Константин Павлович, приятно было с вами пообщаться, но мы вынуждены закончить этот диалог. Подумайте над этим всем на досуге. И мы тоже подумаем. Сейчас к вашему сыну нет никаких претензий, не беспокойтесь. Но мы будем держать его на карандаше. — Подумаете? Этим вы тут занимаетесь? Сидите и думаете? Хороша же охрана! Вы же практически полиция! — Мы уже связались с Землёй, если вам от этого легче. И воздержитесь от переходов на личности. — Вы хотели сказать, с Луной? — уточняю я. Всё-таки сервера виртуальности находятся там. — С ней родимой. До свидания, Константин Павлович. Охранник встаёт и берёт меня под руку. Я отмахиваюсь и иду к выходу. Хорошо, хоть Стас меня силой не выводит. У самой двери я останавливаюсь и всё-таки решаюсь задать вопрос, который всё это время крутится на языке: — Простите, а вы где служили? — Это имеет значение? — охранник хмурится. — Нет, просто интересно. Разве это какая-то секретная или особо личная информация? — Да нет. Я мотострелок, Станислав — ВДВ. — Я не о срочной службе. Я о вашем профессиональном прошлом. — А. Частное охранное предприятие «Пересвет». Ещё вопросы? — Нет, всё. До свидания. За мной захлопывается дверь. Так я и думал. Не служили они в полиции. И сейчас не хотят. Всех, кто может быть чем-то полезен, привлекают к работам, если они сами добровольцами не идут. Этих, видимо, привлекли принудительно.