– Хорошо, что ты всех своих детей записала на моё имя, а то бы у всех были разные отчества. Как только спасся? Как вывернулся? Только хитрым трюком, пробежав по улице вокруг дома, сумел оторваться от этого клубка ярости и злости. А ведь когда-то она меня любила, су…! Извините, хотел сказать, сущий ангел! Прости господи… И ведь в принципе я и не отказывался жениться. Сам подумывал порой, что с Надеждой мне очень хорошо: она умная, пробивная, фору всему курсу даст во всём, если не всему женскому коллективу университета. Ну а что ляпнул не то сразу да не успел догнать разгневанную фурию, так ведь и у меня бывают затемнения сознания. Или, может, сильно обрадовался после такой новости? С этими мыслями и стал собираться идти сдаваться и вымаливать прощение. Но пообщаться с любимой наедине не успел. Ко мне ворвались её родственники по мужской линии. Отец и два её брата. Все трое работают… как это всё-таки правильнее сказать и обобщить?… Ну ладно, пусть будет «в органах». Вот эти трое уже не пытались меня бить или пинать, сразу стали больно тыкать стволами пистолетов под рёбра, прижав к стене на метровой высоте, и своим рёвом распугивая всех жителей нашего квартала. Вначале я смиренно прочёл мысленно первые два слова молитвы «Отче наш…» (дальше не знал), с должным фатализмом простился с жизнью и только потом стал прислушиваться, пытаясь уловить хоть какие-то слова в хоровом рёве. К великому изумлению, слова разобрал. И даже сумел на них ответить: – Да я и сам хочу на ней жениться! И люблю её! И за счастье считаю иметь такую жену! И детей буду носить на руках и лелеять! А как вы думали? Наверное, когда ко мне бежали и доставали свои пистолеты, они никак не думали. Буйволы в Африке, поддевая львов на рога, тоже не думают. Просто поддевают, и вся недолга. Вот эти трое мне буйволов и напоминали. Потому я уже начал читать знакомую молитву повторно. Потому что заметил, что курки стали вдавливаться побелевшими пальцами. Спасла меня будущая тёща, стоящая в дверях: – Ну и чего вы напали на мальчика? – вроде и негромко сказала, но ор сразу прекратился, а пистолеты исчезли, словно их и не было. – Он ведь любит нашу Наденьку, и осталось только договориться о месте проведения свадьбы. – Так я об этом и толкую, – промямлил я, пытаясь вздохнуть. Меня поставили на ноги, словно близкого друга похлопали по плечам, стряхнули несколько невидимых пылинок с плеч, и самый младшенький прогудел: – Ты это… без обид. Ладно?… Обращайся, если что… Развернулись все трое и ушли, вдоль стеночки. Подкаблучники позорные! А тёща оказалась вполне милой и умной дамой, нам и пятнадцати минут разговора хватило, чтобы выяснить любые недоразумения. Но не успела она покинуть наш квартал, как прибежали… ну, нельзя сказать, что в гости. Потому что с такими гневными лицами в гости не ходят. Короче, заявились декан с ректором и стали меня стращать отчислением за аморалку. И за растление. И за спаивание. И за чуждую классовость. И за предательство идеалов своей Родины. А что, в те времена это была не идиома разговорной речи. В общем, чем они меня только не стращали до тех пор, пока я клятвенно не пообещал исправиться уже к вечеру: – Завтра же подаём заявление! Честное комсомольское! Почёсывая озадаченно свои лысины да глядя на меня «искоса, низко голову наклоня», декан с ректором удалились. Зато их место заняли мои родители. И дедушки с бабушками. И Нюра. И её родственники в полном составе. Когда только собраться успели? И детей за собой привели. Моих. Или наших? А главная суть прозвучавших обвинений и угроз с их стороны выглядела так: – Если ты поведёшь себя как подлец, мы все от тебя отречёмся! – и кто-то добавил сурово: – Навсегда! – Нюра тоже не смогла промолчать: – И детей ты больше не получишь! Так часто… Сократим ваши свидания… в два раза! Естественно, что после такого массового прессинга мне захотелось реабилитироваться и жениться ещё… вчера. Удачно успел сообразить, что, сказав такое, останусь сиротой. Разгневанный народ не выглядел склонным оценить моё рвение. Поэтому пришлось соответствовать хоть каким-то повышенным обязательствам: – Сегодня же подадим заявление! – Сегодня уже поздно, рабочий день почти окончен. Но вот завтра…! – Как же так?! – я в отчаянии чуть наручные часы кулаком не разбил. Хотелось продемонстрировать искренность моих намерений. – На шесть минут не успели! Переиграл. Кажется. Потому что все уходили угрюмые, оглядываясь на меня ну очень «низко голову наклоня». Разве что дети мои уходить не хотели, заигравшись и не обращая внимания на заморочки между взрослыми. Годовалая дочурка (неужели моя самая любимая пампушка стала?) даже плакать надумала, когда её у меня с колен сняли строгие бабушки. Вытирая со лба трудовой пот, избороздивший меня во время и после таких сложных переговоров, я мечтал только об одном: напиться! Или две мечты превалировали? Потому что хотелось ещё и выспаться. Или сразу три? Ибо до сведения скул захотелось ещё и секса. Вначале. А потом уже напиться… Ещё раз двойную порцию секса. А уже потом ванну перед сном… и перед последним сексом. Наверное, в тот момент где-то в каких-то небесных пазлах сложились различные обстоятельства судьбы, и ко мне вернулась Надежда. Не та, что с большой буквы, а та, с которой я вскоре пойду под венец. Или это только дамы ходят под него? А мужчины только женятся? Неважно. Главное, что у нас всё утряслось. Относительно. Мы вскоре поженились. А уже перед защитой диплома Надя родила девочку и… вторую девочку. Двойня. Такие милые и забавные близняшки-очаровашки. Причём ни у второй моей жены, ни у меня в роду двойняшек никогда не было. Тройняшек тем более. А вот же дал бог счастья, как говорится, полные… э-э закрома. Только и оставалось что сберечь заботливо взращённый урожай. Вот тут и вспоминается моя короткая оговорка словом «относительно». Ибо человек располагает, как гласит народная мудрость, а бог… люто ржёт над нашими планами и намерениями. А ведь подсказывала мне судьба: смотри и делай выводы! Обращай внимание на самые важные сценки, после просмотра которых ты даже умудрился правильно отреагировать! Ибо спасение утопающих не всегда есть итог со стороны любящих. Потому что, чего греха таить, меня любили. Может, даже чрезмерно? И скорей всего, излишне авторитарно при этом. Потому как арендованную мною квартиру пришлось вернуть хозяевам, а мы с Надеждой переехали жить в её семейную обитель. Именно обитель! Потому что домом это строение в три этажа назвать язык не поворачивался. И Домом не соответствовало. Разве что ДОМИЩЕМ? Там только подъездов со всех сторон имелось шесть штук и возле каждого отдельный вход в отдельную как бы квартиру. В каждой четыре-пять комнат, отдельная кухня, по три ванные комнаты. Но! По всему общему чердаку и по всему подвальному уровню можно было пройти беспрепятственно в любое «гнёздышко»! И никто! Никогда! Не имел право закрыть двери изнутри, выходящие в подвал или на чердак! Мне вначале это было глубоко фиолетово. Ну нельзя, да и нельзя. Чужой монастырь всё-таки, да и поднажав на учёбу и работу, приходил я довольно поздно. И только со временем стал присматриваться и задаваться вопросом: что здесь вообще творится? Всем в доме заправляла тёща. Точнее, не столько заправляла, как перенимала бразды правления от своей матери. Вот мне везёт на семьи долгожителей! И у меня всё в этом плане пучком, и у жён моих родни – в уме не сосчитать и аршином не обмерить. То есть в этом ДОМИЩЕ и оба деда ещё проживали по отцу и по матери. Про братьев жены я же упоминал? Ага, такие все из себя орлы, косая сажень в одном месте и кучеряшки по всему телу. Так вот они были женаты, имели по двое детей. Но я только через год стал различать их жён между собой, настолько тихо и незаметно эти невзрачные тени существовали в этом доме. Но если бы только они! Те же братья, те же оба деда, да тот же отец Нади вели себя дома как молодые, затурканные парни, впервые попавшие в общую камеру со злобными уркаганами. Честное слово, я когда стал присматриваться к их поведению и поступкам, то порой замирал от шока на месте. Мало того что любая просьба моей тёщи выполнялась как приказ маршала для новобранцев, так они ещё и боялись лишний раз даже в туалет выскочить. Тот же тесть однажды хотел проскользнуть в туалет возле кухни (это в своей-то квартире отдельной!), так чуть не обделался на месте от раздавшегося в спину шипения уже своей тёщи: – Ты куда, зятёк?! Имеешь возле своей спальни горшок, вот в него и бегай! И нечего здесь… А тот уже убёг по лестнице вверх, поддерживая спадающие штаны. И это человек в чинах! Генерал! Да и сыновья его тоже не простыми лейтенантами оказались. Про звания дедушек врать не стану, так и не удалось точно выяснить сию тайну. Но однажды мельком увидел фотографию, где они были в парадных мундирах: ордена, медали и крупные звёзды на погонах. И такие вот люди во всём потакают своей невестке? Или своей жене? Да пусть и своей матери! Признаться честно, меня стал обуревать нерациональный страх. Вдруг над этим местом витает некая ядовитая, особо страшная для мужчин аура? Вдруг здесь какое-то излучение, превращающее мужчин в бесхребетных червяков? Вдруг здесь когда-то стоял храм поклонников всемирного феминизма? Ещё больше меня укрепили в своих опасениях откровения братьев Надежды. Парни оказались вполне себе ничего, свойские, открытые и на удивление честные. Так вот они однажды, когда мы часика полтора зависли в «Ёлках-Палках» с двумя литрами «беленькой», мне банально позавидовали: – Тебе хорошо! На тебя ни мать не орёт, ни бабушка не наседает. Потому что они Надьку больше всех нас вместе обожают. Вот они на тебя и молятся. Во всём потакают. Балуют… Я на такое возмущённо фыркал, кривился и чуть ли не плевался: – Хорош дурку гнать, мужики! Будьте попроще, сговоритесь и заставьте себя уважать! А нет, съезжайте на отдельные квартиры. – Ты чё?! – у них от таких слов отвисли челюсти. После чего они нервно оглянулись по сторонам и посоветовали: – Никогда о таком даже не заикайся! Иначе… И они многозначительно закатили глаза к потолку. Но я ещё в то время Надюху любил, и меня почти всё устраивало. Мало того, после защиты моего диплома мы устроили некое подобие свадебного путешествия, малость расслабились, и моя жёнушка вновь забеременела. Вроде ничего страшного, я детей люблю, но с того самого момента в жену словно бес какой вселился. Началось с мелких капризов. Потом продолжилось нервным недовольством и несуразными претензиями. То ей не там сел, то не тем угостил, то не тот запах, то опоздал, то припёрся слишком рано… Нет, всё понятно, женщины во время беременности, они такие, особенные. Знал об этом ещё по первому браку. Слышал от других коллег. Читал, в конце концов. Но чтобы до такой степени эта особенность лезла во все щели? Навалилась паника. Потом она ещё выросла, когда я случайно подслушал совет из уст тёщи, который она шипящим шёпотом давала своей дочурке: – Дави его, ломай! Никуда он теперь от тебя не денется, при третьем ребёнке! – ну и бабушка (старая карга!) там же, шипит внучке на ушко: – Сейчас постараешься, потом легче жить будет! Пришло понимание: надо рвать когти! Немедленно! Вот прямо сию же секунду! Ну и супругу спасать, забирая её с собой вместе с детьми. Конечно, трудно будет на первых порах: здесь-то на всём готовом жируем. Ни за свет, ни за газ не платим (хотя в те времена это были сущие копейки), продукты не закупаем, в доме не убираем, на участке не корячимся, готовкой пищи не занимаемся, а всё подаётся всегда свежее и горячее. Даже на подаренной мне машине (пусть это и была не новая «копейка») я ещё ни разу не заезжал на заправку. Только уровень в баке дойдёт до середины, как утром стрелка опять на максимуме. Чудеса в решете! Но затягивает такое потребительское житьё-бытьё хуже, чем наркотики. Это ещё благо, что я вовремя спохватился и по сторонам зряче оглянулся. Сразу придумал план, как со всего этого спрыгнуть. Договорился, с кем надо, утряс, с кем положено, подмазал, чем полагается, и уже через несколько дней изготовился отправиться по разнарядке как молодой специалист в другой, не менее прекрасный для проживания город нашей великой и необъятной. Мне даже удалось под пустяшным предлогом усадить в машину Надежду с детьми и незаметно загрузить в багажник вещи первой необходимости. Затем мы поехали, и только на междугородней трассе я стал помаленьку раскрывать свои карты. Начал словами: – Ты только глянь, в кого превратились твой дед, отец и твои братья. Разве можно так жить и быть при этом счастливым? А твои невестки? Или их уже никто в доме за людей не считает?… Говорил я и убеждал долго. Все десять часов нашей езды. И вроде как убедил. Всё-таки моя жена была умная женщина, логику она уважала, выводы делать умела и правильно поданный материал воспринимала адекватно. Главное её было избавить от ежеминутного гипноза мамулечки и бабулечки. Со мной она согласилась: – Ладно, давай поживём отдельно. – Но спросить не постеснялась: – На что будем жить? – Я уже получил подъёмные на переезд и на обустройство. Ну и заработки пообещали не в пример больше, чем в нашей альма-матер. О дальнейшей жизни можно написать книгу. Но если коротко: Потом всё-таки тёща и бабка жену достали, она стала к ним часто ездить, и они тоже. Повлияли. Убедили. Достали. Итог: ушла. А мне чего одному мыкаться в чужих краях? Вернулся в свой город. Небольшая войнушка с тестем и шуринами посеребрила мои виски сединой. Как выжил, до сих пор не пойму. Опять запой и… новая женщина Анастасия (везёт же мне с жёнами на букву «Н»: Нюра, Надя, Настя!). Уже спокойная и уравновешенная, на удивление мудрая и рассудительная. Спокойная любовь. Трое детей (по традиции!). Дети выросли. Тяготы личной жизни стали обходить стороной. Но трения всё ещё валились на мою седую голову. Вот как сегодня. Несмотря на канун моего пятидесятилетия. Завтра юбилей, а тут… Ссора, скандал. И это с той женщиной, которая вообще редко повышает голос?! И как тут не взбеситься-то? Впору вешаться… Или умереть от разрыва аорты. Ушёл в парк, а погодка штормит. Бутылка водки в кармане, а пить нельзя… Врачи запретили. Последствия бурной молодости. Сердечко – на таблетках, печень – на диете, почки – на травах. Но всё равно выпью! Назло всем! И дурной голове на радость. А где присесть-то?… Да вот хотя бы под этим деревом устроюсь. Корни торчат, как коряга удобная, на колченогий табурет похожа… И плевать, что ветер свистит в раскачивающихся над головой ветках. И что само дерево натужно скрипит всеми волокнами. Мне сейчас ни гроза не страшна, ни ливень с ураганом. Накинул на голову капюшон куртки. Собрался вскрыть бутылку. Закрыл глаза от налетевшего столба пыли, который поднял ураганный порыв ветра. И вдруг услышал у себя за спиной треск ломающегося ствола. Или это так коварно молния ударила? М-да! И убежать не успеваю… Ударило, куда-то поволокло, куда-то бросило. Стало темно. И почему мне не больно?… Так и умер… Вроде бы… Глава 4 Кто меня окружает?