Надо успокоиться. Надо писать. Я не знаю, что писать. Я по уши в дерьме. Дыши, Ромен, дыши. 4 часа 46 минут Надо выговориться. Потихоньку, по порядку. Будто это фильм – так говорил доктор. Посмотреть со стороны. Только это все не фильм. Это моя жизнь. Старая и новая. Все сплелось, связалось, встало на места. Я теперь знаю. Я вообще все знаю. Потому что я все вспомнил. Все, что хотел забыть навсегда. Внутренний голос меня не обманывал. Я предчувствовал это. Вот уже несколько дней я не хотел возвращать память. Надо было исчезнуть, уехать далеко и никогда не возвращаться. Что за бред я несу… Что я вообще могу в пятнадцать лет? Куда бы я уехал? Решений больше нет, бежать некуда. 5 часов 7 минут Минуты тянутся мучительно медленно, но это все равно слишком быстро. Я бы хотел, чтобы время остановилось прямо сейчас, чтобы его вообще больше не было. Застыть в тишине и нарастающем свете зари. Не хочу, чтобы наступал день. Не хочу. Я не переживу этого. Как я мог так обманываться? Аделина права: я чемпион среди наивных. Никогда не смогу ей рассказать обо всем. Ни ей, ни кому бы то ни было. Да и вообще, какая разница, расскажу я или нет? Всё равно все узнают. Разве что… Сердце бьется так быстро, сотрясая все тело, что вот-вот выскочит из груди. Бум. Бум. Бум. Я был бы рад взорваться прямо сейчас. Но нет, держусь. Придется с этим жить. С этим рвущимся на волю сердцем и обретенной памятью. В 5:30 я все запишу. Солнце прогонит мрак, ко мне вернется смелость. 5:30 – час приговора. 5 часов 30 минут Сказано – сделано. Я добрался до квартиры родителей Элиаса чуть раньше десяти вечера. Все сработало как по маслу: Арно с Беатрисой занимались какими-то своими заботами, а я спокойно улизнул. После того как я расставил все точки над i, можно было не волноваться, что они вдруг придут с проверкой под предлогом пожелать спокойной ночи. Внутри все сжалось до боли, когда я позвонил в дверь Элиаса. Тревога вернулась сама по себе. К счастью, мне открыла Моргана. Думаю, я уже писал, как ее присутствие действует на меня, хотя в последнее время я не позволял эмоциям взять верх. Однако все, что я тебе рассказывал до этого, не идет ни в какое сравнение с впечатлением, которое она произвела в ту минуту. Ее светлые волосы были небрежно собраны в хвостик, отчего она казалась одновременно хрупкой и очаровательной. Почти достающие до плеч сережки переливались всеми цветами радуги, а умело подведенные зеленые глаза искрились как никогда. Я не мог оторвать взгляда. Взрыв эндорфинов. Заметив мое смущение, она склонила голову и рассмеялась. – Не смотри так на меня, – выдохнула она. – Я стесняюсь. Я был поражен. Как можно не смотреть на нее? Разве она не специально прихорошилась, что бы на нее все смотрели вот так? Однако времени на раздумья не было: Моргана отошла в сторону и впустила меня. Пока она закрывала дверь, я увидел ее со спины и снова поразился: на ней было крошечное черное платьице, расшитое повсюду кружевами, а вырез спускался так низко, что, казалось, делил платье надвое. Когда она повернулась, я все еще стоял как вкопанный. Моргана улыбнулась, подошла ко мне, и я не нашел ничего лучше, как сказать: – Ты кажешься выше, чем обычно. – Девичьи штучки. Называются каблуки. Я мельком взглянул на ее ноги и заметил, что она взгромоздилась на такие высокие каблуки, что на них с трудом можно было сделать хотя бы шаг. Однако, похоже, ей туфли не доставляли никаких проблем: она шла очень изящно, качая бедрами. Я уже последовал за ней, как она остановилась и бросила через плечо: – Принес домашку? Я показал ей бумажный конверт в руке. Она молниеносно схватила его и сунула в расшитую блестками сумку на вешалке. – А теперь веселье! – воскликнула она. Вспомнив о причине, по которой она убедила меня принять приглашение, я заговорил: – Я бы предпочел начать с разговоров… Моргана вздохнула. – Ну, остальные уже ждут. Сгорают от нетерпения. Поговорим потом, вечеринка только начинается! Казалось, вечеринка давно уже шла полным ходом, но мне пришлось бы полностью перевоплотиться, чтобы хоть раз возразить Моргане. В том состоянии я готов был последовать за ней на край света. Элиас, Ясер и Натан уже расселись вокруг журнального столика в гостиной, когда мы вошли. Они встретили меня радостными восклицаниями, явно уже выпив изрядно пива, пока ждали: повсюду валялись приговоренные бутылки, резко контрастируя с безупречно расставленными безделушками в гостиной. Шторы были задернуты, двери на балкон распахнуты. Теплый ветерок играл с тюлем, а от вида на город – улицы и подсвеченные здания – захватывало дух. Да уж, мне выпала великая честь оказаться здесь, в королевской обстановке. Однако чувствовал я себя плохо. Дыхание участилось, будто я бежал. Может, я просто высоты боюсь и таких больших окон? Не знаю. Вдруг я почувствовал, как Элиас положил руку мне на плечо. Я не слушал, что он мне говорил. Я сказал: – Мне как-то не очень хорошо, наверное, лучше я пойду домой… Поднялся галдеж. К то-то сунул мне в руку стакан. Так как было жарко, я жадно выпил до дна. Напиток оказался крепким. – Что это? – спросил я. – Мохито. В прошлый раз я заметил, ты не любитель пива. Сам увидишь, подействует как лекарство. На Кубе нет аспирина, так они лечат людей! Я не посмел признаться, что для меня лекарством была Моргана. И выпил. Элиас был прав: напиток оказался свежим и бодрящим. Мне стало лучше. Тогда он налил мне снова, пошутив: – Давай, между первой и второй! Я заколебался: конечно, мохито для меня в новинку, но там точно был алкоголь. – Ну, чего мы ждем? – вмешался Натан. – Не знаю, там же алкоголь, – промямлил я. Тут разразилась волна криков. – Ты же не девчонка! – возразил Натан. – Даже Моргана уже третий пьет! – Не парься, коктейль легкий, – убеждал меня Элиас, – я сам готовил. Там больше лимонного сока, чем алкоголя, поверь. Все таращились на меня. И я не посмел отказать, сделав очередной глоток. Мне, конечно, тут же показалось, будто тошнота ушла, поэтому я выпил еще под одобряющие восклицания остальных. – Вот увидишь, мы тут от души оттянемся! – сказал Элиас. – А теперь – покер! Только тебя и ждали. Я смущенно признался: – Я правил не знаю. Тут мне показалось, что Ясер пробурчал: – Да всё ты знаешь. Я повернулся в его сторону, но он уткнулся в телефон, поэтому я подумал, что ошибся. Как бы там ни было, Элиас взял на себя обязанность объяснить правила. Мы собирались играть в разновидность покера под названием «Техасский холдем». Правила и вправду оказались простыми: у каждого на руках по две карты, на столе пять, которые нужно переворачивать в определенный момент игры. Выигрывает тот, у кого самая сильная комбинация. Элиас раздал жетоны, и мы начали игру. Несмотря на все опасения, мне даже понравилось. Может, потому, что Моргана сидела напротив и я мог открыто разглядывать ее сколько вздумается: в покере ведь нужно догадываться по лицам противников, блефуют они или нет? Правда, теперь я припоминаю, что Элиас регулярно подливал в мой стакан, однако я был заворожен мимикой Морганы, когда она поигрывала выпавшей из хвоста прядью, вздыхала или же наблюдала исподлобья, пытаясь угадать мои карты. К тому же остальные тоже пили, и не только пиво, поэтому я не обратил внимания. Чувствовал я себя прекрасно, будто в эйфории, поскольку часто выигрывал и построил внушительную башенку из жетонов перед собой. Конечно, я выделывался, одарив щедрой пригоршней Моргану, которой везло меньше. Короче, я казался себе непобедимым королем покера. Поэтому, когда Элиас предложил внести парочку изменений, я не стал возражать. – Вам не скучно? Играем тут, как бабульки, на жетоны. Добавим немного адреналина в игру… Хихикая, Ясер с Натаном согласились: «Ага, ага, скукотища».