А кошмары ее преследовали часто. От нехватки сил порой Хилл могла задремать у себя в отделе за разложенной кипой бумаг, перед этим изучая новые подробности дела. В такие моменты ужасы, которые Кара пропускала через себя изо дня в день, приобретали новые еще более пугающие образы. Казалось, Хилл заснула всего на минуту, но этого времени хватало, чтобы она очнулась от кошмара вся в поту, иногда даже с криком. Коллеги ее не осуждали. Кара была уверена, что у всех, кто работал над этой серией чудовищных преступлений, случалось нечто подобное. Маньяк разгулялся не на шутку. Каждое убийство изощреннее предыдущего. Словно ублюдок решил переплюнуть всех своих предшественников. Стать во главе пищевой цепочки. Стать самым жестоким и в то же время известным серийным убийцей. Благо вечерние посиделки с пивом и чипсами перед телевизором в теплой компании отца хоть немного спасали положение. Гидеон всегда умел подбодрить. Находил нужные слова. Делился советами. С ним Кара могла поговорить, о чем угодно. А если на разговоры сил совсем не оставалось, то и просто помолчать. Припарковав машину рядом с воротами гаража, Кара вошла в дом, держа в руках бумажный пакет с продуктами. Знакомый запах, любимые стены: отец с матерью уютно все обустроили. Пускай район не самый престижный, пускай дом староват! – но Кара ни за что на свете не хотела уезжать отсюда. Для нее родные стены были памятью о маме. То место, в котором она провела лучшие годы своей жизни. – Пап! – протяжно крикнула Кара, бросив ключи на полку. – Я дома! Гидеон не отозвался. Странно, обычно он встречал ее с распростертыми объятиями, и плевать, как он себя чувствовал. Недавно ему поставили диагноз. Но Гидеон даже и не думал сдаваться. Глядя на то, сколько жизни в этом сильном мужчине, Кара верила: он сумеет побороть болезнь. – Папа, ты слышишь? – она занервничала. – Да что за черт… Пройдя в гостиную, девушка увидела отца. Он лежал на полу, держась за грудь, и тихо скулил. У Кары сердце ушло в пятки. Она бросила пакет на пол и подбежала к Гидеону. Схватив того за руку, шепча ему на ухо, что все будет хорошо, сразу же начала вызывать скорую. Сперва Кара даже не заметила белый конверт и разбросанные по полу фотографии. Отца увезли в больницу, поставили диагноз «Сердечный приступ». Сказали, что, если бы Кара задержалась на работе еще хотя бы на несколько минут, Гидеон, скорее всего, не выжил бы. Ему чертовски повезло… Вернувшись домой, Хилл поняла, почему у отца случился приступ. Подняв с пола полароидные снимки, она увидела изображения изувеченных тел жертв. Жертв убийств, которые она расследовала. Развернув конверт, Кара прочитала: «Привет, Пуговка. Прими мой подарок. Надеюсь, тебе понравится. Твой ненаглядный визави… П. С. Я близко. Очень близко. Смотри по сторонам.» Кара даже представить себе не могла, как испугался Гидеон, когда прочитал письмо и посмотрел на все эти ужасные фото… В тот момент Кара Хилл возненавидела Грэма Сайлента всем своим сердцем. Глава 6 – Что это нахер значит? Побледневшая Хилл попятилась назад, пока не уперлась ягодицами в стол. Уильям и Сара молчали. Кара переводила взгляд с наглой рожи Грэма Сайлента на лица доктора Пэйн и этого мерзкого типа Доусона. Детектив не могла поверить глазам. Как это возможно? Она же лично видела ублюдка в газовой камере. Видела, как он корчился от боли. Задыхался, кричал, хрипел, черт возьми… Видела его предсмертную агонию, слышала последний вдох. Неужели это было постановкой? – Я спрашиваю, что все это, нахер, значит?! – не сдерживая эмоции, прокричала она. Сайлент опустил взгляд, завел за спину руки. Начал рассматривать свои ботинки, словно он нашкодившая девочка. Увидев жест Уильяма, амбалы в костюмах толкнули Грэма в лабораторию и закрыли за собой двери. Худощавый маньяк чуть было не потерял равновесие. Посмотрев назад, он сказал: – Зачем так грубо, парни. Мы же почти подружились! Доусон и Сара по-прежнему молчали. Кара не стала спрашивать еще раз. Она была в ярости. Ее раздирал гнев! Набросившись на Уильяма, сбив того с ног, она вытащила из его карманов части пистолета и за несколько ловких движений собрала оружие. При падении Доусон крепко приложился головой об пол: Кара видела небольшое кровавое пятнышко. Но ей было плевать. Все чего она хотела, это выпустить всю обойму в надменную рожу Сайлента. Она потратила слишком много времени, сил и нервов на его поиски, чтобы он снова вот так безмятежно стоял здесь. На свободе… Кара оттянула затвор, вставила патрон в патронник, сняла оружие с предохранителя и уверенной походкой подошла к Грэму. Мужчина даже не шелохнулся. Холодное дуло уперлось в его лоб, а он лишь улыбнулся и облизал губы. У Кары затряслись руки. Она с ненавистью сверлила маньяка глазами, все сильнее нажимая на курок. Еще чуть-чуть и прозвучит выстрел. Мозги этого урода разлетятся по всей лаборатории. Жертвы будут отомщены. Возмездие наконец-то свершится. Но когда Грэм поднял свой взгляд, и ей и ему стало ясно, что она не выстрелит. – Пуговка, – сказал он, – ты раньше убивала? Хоть раз забирала чужую жизнь? Каждый человек хоть раз в жизни хотел кого-то убить, включая себя. Но далеко не у каждого хватит на это смелости… – Заткнись, – с трясущейся рукой сказала Кара. – Мы оба знаем, что ты не выстрелишь, детектив. Ты не такая, как я. Прекращай ломать комедию. Грэм еще сильнее уперся лбом в дуло пистолета. Впервые в жизни маньяк и полицейский оказались на расстоянии протянутой руки и выстрела друг от друга. Постепенно давление стало усиливаться и Кара, потеряв равновесие, начала отходить назад. Ее распирала ярость и отчаяние. Собственная беспомощность. Даже стоя напротив него, человека, который испоганил ее жизнь, чуть было не довел до смерти ее отца, она все равно не могла его убить. Какой бы сильной и смелой внешне ни казалась Кара, внутри она по-прежнему оставалась доброй и честной. Той, кого воспитал Гидеон – хорошей девочкой. – Мисс Хилл, – наконец-то, сказала Сара. – Уберите оружие. Пожалуйста. – Кара! – крикнул Доусон. – Не глупите. На кону стоит жизнь вашего отца. Если вы выстрелите, нашей сделке конец. Убрав ствол от Грэма, Кара закричала. Закричала так громко, как только могла. Помещение лаборатории наполнилось пронзительным женским воем. Лицо Сайлента обдало жаром ее дыхания и слюнями, но он даже не поморщился. Казалось, Кара выплеснула всю себя этим криком. Всего несколько секунд, – и она совершенно обессилела. То, что Грэм был жив, стоял здесь, целый и невредимый, стало для детектива настоящим потрясением. Собравшись, Кара глубоко вздохнула и спустя несколько мучительно долгих секунд разорвала зрительную связь с убийцей. Хилл пошла к столу, на котором стояла открытая бутылка виски, по пути распинывая стулья. Добравшись до алкоголя, она сделала несколько больших глотков. Спрятала пистолет в кобуру. Тряхнула головой. Почувствовав обжигающее тепло внутри себя, она спросила: – Что все это значит? – Мисс Хилл, – ответила Сара. – Мне горько это говорить, но в сложившейся ситуации помочь нам сможет только мистер Сайлент. – Мистер Сайлент? По-прежнему стоя к троице спиной, Кара разразилась смехом, а затем выпила еще, громко вернув бутылку на стол. Мистер Сайлент… Надо же… Такого абсурда она не слышала ни разу в жизни. – Когда Истон Роувер внедрял новые психологические программы, чтобы правоохранительным органам было проще понять, с кем они имеют дело, то он разделил всех людей на четыре психотипа, – сказала доктор Пэйн. – Аркадия, выведи на экран «КПП», подключенных к «НЕБУ». На центральном мониторе появились десятки, если не сотни блоков, похожих на страницы в соцсетях. Кара могла видеть возраст, пол, вес, хронические заболевания и прочее. А также каждый человек был подсвечен определенным цветом: белый, желтый и зеленый. – Омега, – начала Сара. – Недееспособные люди. Старики, больные. Физически слабые. Тот контингент, который представляет наименьшую угрозу. Вряд ли копы испугаются дряхлого старика с палкой. Верно? Кара смотрела на экран, внимательно слушая доктора Пэйн. Она и раньше слышала об Истоне Роувере и его инновационных введениях в области криминальной психологии. – Гамма, – продолжила Сара. – Основа, костяк общества. Большая его часть. Самые обычные граждане. Работа, дом, барбекю по выходным. Вовремя оплаченные штрафы за парковку. Те люди, кто обязательно извинятся, если толкнут вас плечом. К сожалению, даже они иногда попадают за решетку… Кара взглянула на бутылку виски. Хотелось выпить еще. Хотелось убежать отсюда и забыть все как страшный сон. – Бета, – Сара указала на зеленый цвет. Карточек с этими кандидатами было немного. – Сильная личность. Всегда и на все есть свое мнение. Присутствуют признаки психопатии. Способны на жестокость. Если эти люди не обременены социальными барьерами – плохое воспитание, не та компания, проблемы с алкоголем или наркотиками, – то зачастую именно этот пласт попадает в тюрьмы. – А что насчет Альфы? – спросила Кара. – Если Омега – белые, Гамма – желтые, Бета – зеленые, – Кара еще раз окинула взглядом карточки на мониторе, – то где же красные? – Прямо за тобой, – раздался голос Сайлента из-за спины. Кара повернулась. Грэм сидел на стуле, вальяжно сложив ногу на ногу. В темных джинсах, обтягивающей футболке и ботинках он выглядел как обычный мужчина. Шарма добавляли растрепанные волосы. Совсем не похож на того безумца, хрипящего за стеклом газовой камеры. – Именно, – ответила доктор Пэйн. – Вы хотите сказать, – Кара ткнула пальцем в Сайлента. – Что этот сумасшедший – Альфа? Что он наверху пищевой цепочки? – Послушайте, – Сара хотела подойти ближе, но Кара выставила перед собой руку, дав понять, чтобы она отошла. Хилл было противно даже дышать одним воздухом рядом с этой женщиной. – Альфа – люди, не поддающиеся логике, – сказала Пэйн. – Их невозможно просчитать. Нельзя переубедить. У них нет ни совести, ни сострадания. – Эгоисты, живущие лишь для себя, – Кара уставилась на Сайлента. – Нет, мисс Хилл, – ответила Сара. – В бытовом словоупотреблении эгоист распространено больше, чем эгоцентрист. Именно поэтому большинство людей не различают эти понятия, валя все в одну кучу. А разница есть. Приведу пример, – Сара украдкой взглянула на Сайлента. – Эгоист говорит: «Я – центр Вселенной. Поэтому вы все, окружающие меня люди, должны именно так меня и воспринимать! Вы обязаны прыгать вокруг меня, ублажать меня и делать все для меня. Поступаться своими интересами ради моих интересов». Сидя на стуле, Грэм выставил палец и произвел выстрел в сторону Кары. – Не мой случай, – сказал он. – Эгоцентрист же, – продолжила Пэйн, – говорит: «Я – центр Вселенной. Моей персональной Вселенной! Она так велика, так интересна и так прекрасна, что мне никто больше не нужен. Поэтому вы все, окружающие меня люди, с вашими проблемами и заботами, с вашими интересами и желаниями, с вашими мнениями о мире и обо мне, совершенно ничего для меня не значите. Я вправе делать, все что угодно, когда угодно и где угодно», – Сара секунду промолчала. – Если исходить из вышесказанного, эгоизм и эгоцентризм – это не просто разные понятия, а во многом диаметрально противоположные. Эгоисту нужен весь мир. Он хочет, чтобы все крутились вокруг него. Эгоцентристу никто не нужен, потому что у него есть свой собственный мир, и он уже вращается вокруг него. Кара схватила бутылку виски и выпила. Сайлент поднялся на стуле и стал расхаживать по лаборатории, рассматривая капсулы. Проходя мимо некоторых погруженных, Грэм останавливался на секунду, заглядывал внутрь. Стучал пальцами по стеклу и что-то шептал. – И к чему вы поведали мне всю эту психиатрическую херь? – спросила Кара, взглянув на доктора Пэйн. – Внутри «НЕБА» свои правила, – ответила Сара. – Вернее сказать, – вклинился Доусон, держась за разбитую голову, – их нет. – Если раньше во главе всего стояло ядро, – добавила Пэйн, – компьютер, система, отвечающая за то, чтобы никто внутри установки не смог никому навредить… То сейчас эта самая система взломана и находится под властью человека. А как все мы с вами знаем, человек – самое страшное существо… – Стоп! – Кара протерла губы от выпитого виски. – Вы хотите сказать, что внутри этой штуки есть кто-то, кто может управлять всем и каждым? – Не совсем так, но вы недалеки от истины…