Когда после очередного убийства машина Грэма не завелась, а проезжающий мимо полицейский решил проверить его документы, Сайлент убил и копа. Кара видела запись с регистратора. Грэм сломал молодому парню руку, зашел ему за спину и одним ловким движением свернул шею. Пара секунд, – и салага в форме отправился на тот свет, словно Сайлент проделывал это сотни раз. Напарник офицера наблюдал смерть товарища через лобовое стекло в салоне полицейской машины. Все случилось так быстро, что он не успел ничего сделать. Мужчина вызвал подмогу и помчался к Грэму. Сайлент забрал пистолет у трупа и несколько раз выстрелил в грудь опытного копа. Так на его счету оказалось уже два убийства. Когда подоспела помощь, и Грэм понял, что ему не уйти и не справиться со столькими сотрудниками правопорядка, он мирно лег на землю и заправил руки за голову, лишив полицейских возможности убить его при задержании. Ублюдок сдался. Спокойно и безмятежно Грэм Сайлент отправился в тюрьму на зло всем своим «поклонникам». Кара затерялась в чертогах памяти, как раз в тот момент, когда в капсулу хлынул криогель. Прохладная вязкая жидкость стремительно заполняла собой все пространство. Дыхание Хилл стало заметно чаще. Тело начало трястись от выброса адреналина. Чем выше поднимался гель, тем сильнее цепенела Кара. Она хотела встать, хотела закричать, хотела сделать хоть что-то, но, когда гель поднялся на уровень горла, детектив просто закрыла глаза и непроизвольно вдохнула. Последнее, что она слышала, перед тем как потерять сознание, это глухой смех серийного убийцы в капсуле по соседству… *** Сперва Каре казалась, что она тонет. Легкие жгло огнем. Хилл пыталась глотать воздух, но каждый раз, когда она делала вдох, ничего не происходило. Вокруг нее все потемнело. Всего мгновение, – и свет погас, оставив ее в кромешной тьме. Руки перестали дрожать. Кара по-прежнему сидела, обхватив коленки, но уже не ощущала того трепета и страха. Когда она сосредоточилась, то поняла, что вполне может дышать. Детектив встала на ноги, потрогала себя: все так же обнажена. Крикнула… голос ушел гулким эхом куда-то вдаль. Вокруг нее была одна сплошная темнота. Почему ничего не видно? Она что, ослепла? Выставив перед собой руки, Кара сделала несколько робких шагов, пытаясь нащупать хоть что-нибудь. Внезапно зажегся свет. Яркий луч ударил в лицо. Каре даже пришлось прикрыться руками. Когда Хилл взглядом настроила фокус, то увидела приоткрытую дверь в трех метрах от себя. Именно из-за нее светилось нечто белое. Кара подошла ближе. С каждым ее шагом свет становился все тусклее. Казалось, что надежда на спасение гаснет. Еще немного и дверь закроется… Хилл уже почти схватилась за ручку, как услышала знакомый голос у себя за спиной: – Дочка, не стоит… Не ходи туда. Обернувшись, Кара увидела своего отца. Седовласый Гидеон в поношенном костюме, который служил ему верой и правдой долгие годы, стоял во тьме. Он ласково протягивал руку с улыбкой на лице. Кара с любовью разглядывала его густую бороду и печальные глаза. Она хотела отпустить дверь, хотела броситься в объятия отца! – но Кара знала, что это не выход. Гидеон лишь часть ее подсознания. Та часть, которая не хочет, чтобы она окуналась в омут неизвестности и безумия: ведь за той дверью ее наверняка не ждет ничего хорошего. За той дверью будет лишь мрак и холод. И что самое страшное, пробираться через все это ей придется в компании дьявола. – Прости, папа, – тихо сказала Хилл, отвергнув его руку. – Но я должна это сделать. Ради тебя. Ради нас… Раскрыв пошире дверь, женщина растворилась в ярком свете. Часть 2 Раньше я боялся потерять память, но теперь был бы счастлив кое-что забыть. Память – как фреска в моей голове. Она делает события вечными, но забывчивость дарит умиротворение. Нужно забывать. (С) Кинофильм «Ганнибал». Глава 8 Можно ли полностью изменить человека? Превратить в кого-то другого? Перекроить его тело, сознание, душу. Вырвать из него все то хорошее, что годами вкладывали родители. Перемолоть это в труху. Посыпать все пеплом и вернуть обратно. Что произойдет тогда? Кем этот человек станет? Нечто подобное случилось со мной… Поверьте, я не из тех идеальных детей, которых показывают в рекламных роликах по телевизору, но и зла во мне никогда не было. Я не любил мучить животных, отрывать насекомым лапки, а потом смотреть, как они барахтаются на спине, пытаясь перевернуться. Я не мочился по ночам. Ничего не поджигал. Мне всегда было чуждо насилие. Всегда. Это пришло позже. Зло… Оказалось, оно гораздо сильнее, чем я предполагал. Оказалось, если дать слабину… Хотя бы немного… Оно схватит тебя своими липкими щупальцами, пустит внутрь сердца яд, и противостоять ему будет уже невозможно. Можно ли полностью изменить человека? Превратить в кого-то другого? Перекроить его тело, сознание, душу? Еще как можно! В умелых руках и при должном воспитании даже агнец способен стать волком. С каждым днем я все отчетливее ощущал клыки у себя в пасти. Представлял, как они вопьются в чью-то плоть. И недалек был день, когда я захотел пустить их в ход. Ведь кто бы что ни говорил, но если у тебя есть оружие, то всегда будет соблазн им воспользоваться… Всегда. *** В комнате играла тихая мелодичная музыка. Через кристально чистое окно во всю стену попадали солнечные лучи. Они ласково касались края кровати, на которой лежала Кара Хилл. В белой шелковой сорочке, с румяными щечками и умиротворенным лицом, детектив смахивала на ангела. Всего каких-то пары сантиметров не хватало, чтобы полоска света дотронулась до ее скрещенных на груди рук. Кара открыла глаза и первые секунды не могла поверить: она оказалась в своей комнате из детства. Та же мягкая кровать, те же обои на стенах с изображениями дельфинов. Они с мамой сами выбирали их в строительном магазине, а потом еще и клеили. Опустив босые ноги на пол, Кара почувствовала приятный ворс ковра. На аккуратном деревянном столике играла шкатулка с вращающейся балериной. Кара помнила, что каждый раз, когда она ее открывала и любовалась изящной позой фарфоровой фигурки, клялась себе, что обязательно начнет заниматься балетом, как только немного подрастет. Сквозь солнечные лучи света из окна Кара прошла к столу и взяла в руки шкатулку. Сердце сжалось в груди. Пронизывающая мелодия полифонии цепляла за самое живое. Всего пара нот, но они мгновенно оживляли образы детства из памяти. Сколько же теплых воспоминаний было связано с этой приятной музыкой. Кара повернулась к стене и увидела свою драгоценную полку с мягкими игрушками. Они с мамой обожали доставать плюшевых зверушек из автоматов в торговых центрах. Порой получалось, порой нет, но, когда металлическая рука – так Кара называла устройство, хватающее заветный приз, – все же вынимала игрушки, счастью не было предела. Они с мамой визжали от восторга, словно выигрывали в лотерею. В конце концов, медведей, лягушек и прочей живности скопилось столько, что папе пришлось прибить несколько деревянных полок к стенке, чтобы новым друзьям Кары было где разместиться. Каждый раз перед сном мама или папа целовали Кару в щеку, говоря, что зверьки будут охранять ее, пока она спит. Взяв с полки коричневого мишку, Кара крепко прижала его к груди. Он был ее первым. Первый, кого она лично достала из автомата. Сложно было даже представить, сколько ночей они провели вместе. Кара не расставалась с ним ни на секунду. Медведь с криво пришитым пластмассовым носом стал ее самым настоящим другом. Внезапно раздался грохот. Звук донесся откуда-то из-за двери. Только после этого Кара вышла из омута воспоминаний о детстве, осознав: она в установке! А все, что ее окружает – лишь компьютерная симуляция. Вновь грохот. В этот раз намного громче и ближе… Кара вздрогнула. Осмотрев себя сверху вниз, поняла, что белая сорочка и босые ноги совершенно не тот внешний вид, который нужен в подобной ситуации. Когда оглушающий удар прозвучал в очередной раз, дав понять: что бы это ни было за стеной, оно практически здесь! – Кара с грустью откинула плюшевого медведя в сторону и приготовилась столкнуться с чем-то ужасным. В следующую секунду дверь распахнулась. Удар был такой сильный, что деревянное полотно с треском слетело с петель. Несколько щепок от косяка врезались Каре в лицо. Мелкие капельки крови промчались по щекам и упали на ворот сорочки. Хилл инстинктивно схватилась за раны, а уже через мгновение ее сбили с ног. Кара ударилась затылком об пол. В глазах помутнело. На нее кто-то упал: она почувствовала частое дыхание у себя возле уха. Открыв глаза, Хилл увидела бледное лицо Грэма Сайлента. Мужчина лежал на ней сверху, словно они были любовниками, которые секунду назад оторвались от страстного поцелуя. Только нежности в этой позе совершенно не прослеживалось. Губы Грэма выглядели напряженными и больше напоминали одну прямую линию. В глубоко посаженных глазах не было ни намека на былое веселье и азарт. В них отчетливо читалось смятение. Сайлент выглядел растерянным, если не сказать больше… Он что, напуган? Разве это вообще возможно? – Вставай, – отрезал Грэм в лицо Кары. – Времени нет. Они близко… – Они? – спросила Хилл. Сайлент вскочил. Протянул Каре руку, чтобы та могла подняться. Детектив отвергла предложение. С трудом встав на ноги, она услышала еще один удар. Будто кто-то со всей силы врезался в металлическую дверь. Вскоре раздался протяжный лязг, а потом до комнаты Кары донесся пронзительный тяжелый вой. Хилл не знала чей это голос. Он звучал сразу несколькими октавами, как высокими, так и низкими. Будто его обработал звукорежиссер, решив придать своей звуковой дорожке нотки ужаса. Ни одно животное или человек не могли издавать подобный звук. В этом Кара была уверена. От чего бы ни убегал Сайлент, ей точно стоит последовать его примеру. В проеме, где раньше красовалась дверь, сейчас виднелась тьма. Она так сильно контрастировала со светлой комнатой, в которой очнулась Кара, что в это почти не верилось. Абсолютная темнота. Сайлент носился туда-сюда, перебирая все ящики. Возможно, искал оружие. Но кроме набора плюшевых игрушек ничего найти не удалось. Грэм подошел к окну, попытался его открыть… не вышло. – Черт, – выругался он. – Твое подсознание не могло нарисовать более практичное помещение? – Что? – не понимая, спросила Кара. – О чем ты? Не слушая детектива, Грэм смахнул рукой со стола все его содержимое. Альбомные листы, детские поделки, краски, даже шкатулка балерины! – все полетело в стену. Сайлент повернулся к Каре спиной, и она увидела на нем три глубокие кровоточащие борозды. Из-под разорванной футболки виднелись раны. Словно какой-то зверь преследовал Грэма сзади, нанося удары своими длинными когтями, пока он мчался сюда со всех ног. – Окно! – крикнул Сайлент. – Бери стол с другой стороны. Нам нужно выбить твое чертово окно и убраться отсюда, пока не поздно!